Статья опубликована в газете The New York Times 05 марта 1953 года
В советской мифологии Сталин практически незаменим. Умирающего вождя, стоящего во главе самой жесткой и мощной диктатуры мира, временно будет замещать, скорее всего, Совет министров, а впоследствии – какой-нибудь комитет или кто-то из высокопоставленных претендентов на власть, чувствующий себя из-за этого очень неуютно. Но кто сможет унаследовать колоссальный личный авторитет Сталина? Ведь понадобилось целых тридцать лет, чтобы этот “грубый” человек из низшего эшелона ленинской иерархии превратился в бога. И сегодня он стал средоточием такого поклонения, которое даже не снилось Ленину, Гитлеру и прочим обожествленным деспотам.
Читайте также: Сталин жив
В советском обществе его портреты можно встретить повсюду. Его имя на устах у каждого. В новой иконографии России образ Сталина уже давно перестал быть всего лишь образом вождя революции. “Мы не нуждаемся в гипотезе о существовании Бога”, – заявил Сталин несколько лет назад и приступил к возведению и распространению на просторах империи своего культа, основанного на почитании себя самого – всемогущего и непогрешимого божества, которое определяет порядок вещей.
Вождь не только обладал абсолютной диктаторской властью, он стал символом и олицетворением той власти, которая превосходит власть государственную. Само его слово стало Законом и Евангелием. Найдется ли кто-нибудь ещё, кто сможет облачиться в божественную мантию? Однако, чтобы создать аналогичный культ вокруг другого человека, понадобятся многие годы настойчивой и упорной пропаганды. Божественный нимб очень сложно передать по наследству. В этом смысле кончина Сталина является невосполнимой потерей для всего коммунистического мира.
В чью бы пользу не решился вопрос о престолонаследии, советский режим всё равно ослабеет, будучи лишен этой единственной в своем роде мощи одного человека.