Больше 140 писем и открыток, отправленных из варшавского гетто в Нью-Йорк и обратно, вошли в том «Тоска наваливается на нас, как тяжкая болезнь. Военная корреспонденция семьи Финкельштейн (1939- 1941)», который появился недавно на полках польских книжных магазинов. Письма Хаима и Ривки Финкельштейн — это диалог женщины с двумя дочерьми, которые во время оккупации оказались в варшавском гетто, с отцом семейства, который, находясь в свободном мире, предпринимает безнадежные попытки помочь своим близким. В письмах описываются в основном будничные дела, одновременно помогающие понять среду, в которой семья жила до войны: мир еврейских журналистов, общественных и политических деятелей. «Невероятное напряжение, пропитывающее эту двустороннюю корреспонденцию, происходит из столкновения двух перспектив. С одной стороны, это постепенное осознание собственной ситуации обреченных на смерть — от надежды до сомнения, с другой — бессилие свидетеля их страданий, который не может преодолеть военных ограничений», — пишет редактор книги Эва Козьминьска-Фрейлак (Ewa Koźmińska-Frejlak).
Выжила младшая дочь
Перед войной Финкельштейны принадлежали к среднезажиточному классу: Хаим работал журналистом в прессе, печатавшейся на идише, а Ривка занималась домом. Они не придавали большого значения религиозным вопросам, были сионистами. Между собой они разговаривали на идише, а с дочерьми, Тусей и Авивой, — на польском. В сентябре 1939 года Туся должна была пойти в гимназию, а Авива — во второй класс начальной школы.
Начало войны застало Хаима Финкельштейна в Париже, вернуться в Варшаву он уже не мог. Вместе с другими еврейскими активистами из Польши Хаим решил создать комитет поддержки евреев в зоне немецкой оккупации. Было решено, что эффективнее всего заниматься этим в США, поэтому несколько активистов, включая Финкельштейна, отправились за океан. Хаим пытался получить визу в Палестину для всей своей семьи, но сделать этого не получилось. Позже, в апреле 1941, ему удалось получить визы для жены и дочерей в США, но было уже поздно: выбраться из варшавского гетто было невозможно.
Довоенная квартира Финкельштейнов на Сенной улице оказалось на территории гетто. Первые месяцы Ривка и ее дочери кое-как справлялись, пользуясь помощью родственников. Потом они жили с продажи вещей. Неоценимой помощью были также посылки, которые присылал заботливый отец. Из писем следует, что он, пользуясь услугами специальных компаний, за два года отправил около 20 больших и 20 маленьких, однофунтовых, посылок. Ривке и девочкам бывало тяжело, но они не голодали: им помогали друзья мужа, Рохманы, которые раз в неделю приглашали их на обед, а потом, во время первой акции ликвидации, помогли им отсрочить высылку, устроив на работу. Именно Рохманы уговорили Ривку отослать младшую дочь за пределы гетто. Авива оказалась на арийской стороне за несколько дней до начала апрельского восстания в гетто. Мать и сестру она больше никогда не видела, как они погибли, неизвестно.
Авива получила метрику на имя Ядвиги Яворской и попала в семью Рыховецких, которые относились к ней очень хорошо даже тогда, когда связь с представителем Совета помощи евреям «Жегота» прервалась. После войны отцу и дочери удалось найти друг друга, они встретились в ноябре 1945.
Сохранилось 140 писем
Неизвестно, сколько правды о жизни семьи в оккупированной Варшаве знал Хаим Финкельштейн. Ривка берегла его, не жаловалась и до определенного момента отговаривала мужа от идеи присылать посылки, зная, что ему самому не на что жить в Америке. Однако пришло время, когда она написала: «Не могу сказать, что тебе не следует присылать посылки». В письмах можно проследить, как оба постепенно сознают, что Хаим не может спасти семью, что он абсолютно бессилен, а ситуация в гетто движется к трагическому финалу. Ривка уже не ищет поддержки, а успокаивает мужа и не пишет о своем ежедневном кошмаре, чтобы не причинять мужу лишнюю боль.
Несмотря на многочисленные ограничения, в первую очередь распространявшиеся на евреев, почта в оккупированной Польше функционировала без перебоев, в гетто — до начала акций по ликвидации. Туда приходили письма и посылки из заграницы. В корреспонденции можно было использовать только немецкий язык, чтобы облегчить работу цензорам. Переписка Финкельштейнов продолжалась два года. Сохранилось около 140 писем и открыток: половина — из Варшавы, половина — копии писем Хаима, который старался писать семье каждую неделю. Последнее письмо из Польши, написанное Ривкой вместе с дочерьми, датируется 30 ноября 1942 года. Потом связь прервалась.
Книга «Тоска наваливается на нас, как тяжкая болезнь...» вышла в издательстве Центра исследования Холокоста Польской академии наук.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Больше 140 писем и открыток, отправленных из варшавского гетто в Нью-Йорк и обратно, вошли в том «Тоска наваливается на нас, как тяжкая болезнь. Военная корреспонденция семьи Финкельштейн». Это диалог женщины с двумя дочерьми, которые во время оккупации оказались в варшавском гетто, с отцом семейства, который, находясь в свободном мире, предпринимает безнадежные попытки помочь своим близким.
