Официозная скорбь

Поклонение героям наиболее развито там, где наименее развито уважение к человеческой свободе.

Герберт Спенсер

Уго Чавес умер 5 марта. В этот же день ровно 60 лет назад скончался Иосиф Сталин. При большом желании в этом совпадении можно было бы увидеть зловещую символику.

Но гораздо более интересна реакция на эту смерть белорусского руководства. Она была весьма своеобразна, сопровождалась странными зигзагами.

6 марта, как только пришло известие о смерти Уго Чавеса, агентство «Интерфакс-Запад» со ссылкой на пресс-службу белорусского президента сообщило, что в Белоруссии объявлен трехдневный траур. Похожим образом трактовали эту новость и другие информационные интернет-ресурсы. И это с самого начала было воспринято как неординарное событие.

Потому что за все время правления А. Лукашенко общенациональный траур в Белоруссии объявлялся до сих пор только два раза. В 1999 году после трагедии в переходе станции метро «Немига» (погибло 53 человека) траур продолжался два дня. И в 2011 г. после теракта в метро — один день. В то же время не объявлялся траур после пожара в 2003 году в Козловщинском доме-интернате (погиб 31 человек) или после взрыва на «Пинскдреве» в 2010 году (погибло 14 чел).

А уж траура в связи с событиями в других странах в Белоруссии не было никогда. Хотя поводов было достаточно. В 2010 году в авиакатастрофе под Смоленском погибло руководство Польши во главе с президентом Лехом Качиньским. В России, с которой мы вроде бы строим Союзное государство, неоднократно объявлялся траур в связи с терактами. Например, после расстрела детей в школе Беслана. Или в связи со смертью бывшего президента Б. Ельцина, патриарха Алексия II. Беларусь никогда не присоединялась к их трауру.

Теперь же траурные мероприятия растянулись на целых три дня. И самое пикантное состояло в том, что третий день приходился на 8 марта, всенародно любимый праздник. Траур предполагал отмену развлекательных мероприятий, что некоторым образом омрачало праздничную атмосферу.

Это решение президента с самого начала вызвало непонимание белорусского общества. О чем можно судить по реакции в социальных сетях, интернет-форумах. В последнее время разрыв между властью и населением в оценке многих событий остается стабильно большим. На этот раз он просто зашкаливал. Народ не принял действий властей, не воспринял близко к сердцу эту трагедию, не понимал, почему из-за смерти латиноамериканского политика нужно жертвовать 8 марта. Не было стихийной народной скорби, к посольству Венесуэлы шли выразить соболезнования в основном официальные делегации от ведомств и организаций. Все это напоминало последние годы СССР, когда официозный траур по умершим генсекам мало трогал большинство советских людей.

Власти очень быстро поняли, что допустили оплошность и тут же открутили назад. Было разъяснено, что это не траур, а лишь «траурные мероприятия» (правда, в чем разница, не очень понятно). Действительно, никакого официального документа типа президентского указа или постановления правительства, объявляющего общенациональный траур, не было.

Но на этом странности не закончились. 6 марта президент распорядился направить в Каракас для участия в траурных мероприятиях официальную делегацию в составе управляющего делами президента В. Шеймана и первого вице-премьера В. Семашко. Но уже назавтра А. Лукашенко неожиданно вдруг передумал, поменял свое решение и полетел в Венесуэлу сам.

И трехдневные траурные мероприятия, и официальное соболезнование от имени белорусского президента, выдержанное в сверхпафосных тонах, и поездка самого А. Лукашенко на церемонию прощания свидетельствуют о каких-то особых отношениях между лидерами Белоруссии и Венесуэлы. И дело тут не только в тесном сотрудничестве двух государств в последние шесть лет, экономической помощи со стороны латиноамериканского друга. Потому что, например, российская экономическая помощь Белоруссии несравнимо большая, однако А. Лукашенко с В. Путиным друзьями так и не стали.

Здесь сошлось несколько факторов. Как известно, если не считать встреч с В. Путиным и саммитов СНГ, ОДКБ, то лидеры зарубежных государств не балуют президента Белоруссии своим вниманием. Например, после президентских выборов 2010 года в течение полутора лет не было ни одного зарубежного визита в страну на высшем уровне. А тут популярный в Латинской Америке лидер Уго Чавес после первой же встречи в Минске в 2006 году объявил А. Лукашенко своим другом, стороны заявили о стратегическом партнерстве. Это же был прямо бальзам на израненную душу.

Кроме отрицания западной модели развития, антиамериканизма, двух президентов сближало и одинаковое понимание смысла экономического сотрудничества между государствами. И А. Лукашенко, и У. Чавес считали, что оно должно развиваться не в виде реализации коммерческих проектов, приносящих прибыль обеим сторонам, а как результат политической воли двух лидеров. А в таком варианте экономическая целесообразность уходила на второй план. А еще было родство душ двух харизматических политиков-популистов, считающих себя народными любимцами.

Проститься с Уго Чавесом приехали лидеры 33 государств. Не так часто А. Лукашенко удается побывать в такой солидной компании. Поэтому даже соображение престижа могло побудить президента Белоруссии прибыть в Каракас.

Во время прощания белорусский лидер был в числе самых почетных гостей, стоял в четвертом карауле у гроба вместе с президентом Ирана М. Ахмадинежадом. Правда, как обычно, А. Лукашенко, прибыв на церемонию вместе с сыном Колей.

Сейчас активно обсуждается вопрос, что ожидает белорусско-венесуэльские отношения после смерти Уго Чавеса. Ведь все экономическое сотрудничество держалось на личных договоренностях между двумя президентами. Хоть эта тема и очень закрытая, но есть основания предполагать, что экономическую целесообразность многих совместных проектов никто просто не считал. Все чиновники с обеих сторон просто выполняли указания глав государств.

Новый президент Венесуэлы, даже если им и станет наследник Чавеса Николас Мадуро, вряд ли будет иметь такую же харизму, политический вес, амбиции, как его предшественник. Ведь Уго Чавес претендовал на глобальную мировую роль, пытался создать «ось добра», направленную против США, и для этого искал союзников по всем континентам. И ради этого он оказывал экономическую помощь многим государствам. Новый президент Венесуэлы не будет обладать таким международным весом и вряд ли станет претендовать на большое мировое влияние. А это значит, что внешняя политика этого государства станет более прагматичной, основанной на экономической выгоде, а не на идеологическом единстве. И проекты, которые не дают экономического эффекта, могут просто свернуться. Тем более, что экономическое положение Венесуэлы сложное, недавно произошла девальвация боливара (денежной единицы страны) почти на 50%. Так что опасения белорусского руководства не напрасны. Вполне возможно, что А. Лукашенко потерял не просто друга, а значительный кусок экономического пирога.