Причины, развитие и возможные последствия кипрского кризиса, а также категорическая критика действий ЕС со стороны Кремля заставляют задаться вопросом о состоянии российской экономики и ее совместимости с объединенной Европой. Много лет подряд Кипр был «авианосцем», пришвартованным в зоне мягкого подбрюшья Европейского Союза. Связь евразийского гиганта с маленьким средиземноморским островом скрепляли не только культурная и религиозная близость или исторические сантименты, а миллиарды российских долларов, попадавших в мировой оборот при посредничестве кипрских банков. Поэтому, когда прокатившаяся по Европе волна кризиса смыла миф о кипрском prosperity, власти страны обратились за помощью и на Запад - в Брюссель, и на Восток - в Москву.
Навязанная Германией операция по рационализации финансовой системы Кипра отозвалась в России множеством сильных эмоций: от паники и страха за собственные деньги, до требований, претензий, угроз и обвинений. Эмоции были так сильны, поскольку Кипр, экономика которого представляет собой лишь долю процента потенциала Евросоюза, играл, в сущности, роль необходимой для нормального функционирования надстройки российской экономики.
Читайте также: Кипр и Россия
Рука руку моет
Каждый, кто пробовал заниматься в России бизнесом, осознает масштаб сложностей, с которыми приходится сталкиваться местным предпринимателям. Из-за бюрократии, коррупции, бардака и необходимости сосуществовать с криминальным миром экономическая деятельность в России напоминает езду по краю пропасти с неизвестным финалом. И если «цивилизованные» западные страны защищают своих стратегических инвеститоров броней и административным зонтом, то местные компании (за исключением государственных гигантов) вынуждены постоянно находиться под давлением патологической системы. При существующей на сегодняшний день абсурдной структуре экономики и отсутствии эффективных механизмов для ее регулирования доходы, получаемые от гигантских богатств страны, перекачиваются за границу - в оффшоры, где их можно спрятать от алчных глаз российских чиновников и проверяющих.
Трансферт российского капитала в оффшоры на территории ЕС много лет мог казаться выгодным процессом для всех трех его сторон. Россияне поучали тихую гавань для вывозимых с родины денег, минуя встречу с абсурдными законами, коррумпированными чиновниками и разнообразной мафией, которая не давала им нормально работать в собственной стране. Кипр купался в бурном потоке российских денег и создавал себе позицию стратегического партнера России, чем с лихвой компенсировал свои постколониальные комплексы и отдалял перспективу окончательно турецкого решения пограничного вопроса. Европа была рада оживлению на рынках финансов, недвижимости и т.п., которые стимулировались российскими деньгами, а при этом закрывала глаза на происходящие на острове махинации, отмывание денег и неудачные инвестиции избалованных россиянами кипрских банкиров. Всем сторонам этой конструкции казалось, что раз оффшоры будут существовать вечно, то привлекать часть российских денег на территорию Европы, оставляя себе неплохой процент, совершенно не предосудительно.
Также по теме: Спасти Кипристан
Где начинается бизнес, заканчивается этика
Но, как показало развитие событий, невозможно бесконечно долго безнаказанно зарабатывать на посредничестве между стремящейся к рационализации всех своих процессов экономикой объединяющегося Евросоюза и являющей собой образцовый пример всех возможных патологий экономикой России. Иными словами, невозможно быть членом воровской шайки и одновременно работать в полиции. Оказалось, что Кипр, который, с одной стороны, был членом общего рынка и валютного союза, а с другой - играл роль «прачечной» российских денег, совершил слишком много ошибок и рухнул под тяжестью последствий неудачных инвестиционных решений.
Печальная судьба райского острова заставляет задуматься о судьбе других стран, которые выступают в роли посредников при обороте вывозимого из России капитала: Люксембурга, Голландии или Латвии, которая с нетерпением ждет возможности занять кипрское место. Наблюдая за идущим на дно Кипром, следует задаться вопросом, в какой степени аккумулирование полученных нелегальным путем капиталов из России можно называть бизнесом, а в какой момент оно становится соучастием в поддержании жизнедеятельности патологической модели российской экономики.
Прежде чем подвергать критике нарушение прав человека в России, недостатки ее демократии или непрозрачность законодательства, следует задать вопрос, какую роль в этих процессах играют страны Европы и зарегистрированные под их покровительством «бизнес-структуры» с востока: ведь хотя кипрский скупщик краденного временно перестанет обслуживать российских клиентов, в очереди на его место стоит уже большая группа желающих.
