И вновь надежды на то, что политические процессы в России продолжат свое движение к демократии, были жестоко разбиты вдребезги. 21 ноября 2012 года Государственная Дума приняла новый закон, в котором говорится о проверках представителей прокуратуры, налогового ведомства, Федеральной службы безопасности, Министерства по чрезвычайным ситуациям и даже службы пожарного надзора и санэпидстанции. Последние репрессии против 94 российских и иностранных организаций в 28 регионах обосновываются тем, что это необходимая мера по защите суверенитета и стабильности страны от подрывной деятельности иностранных агентов. Такие неправительственные организации, как «Голос», «Мемориал» и Хельсинкская группа, подозреваются в «экстремистских» идеях. Идут разговоры о том, что НКО из США, Германии и Франции, и даже две неправославные церкви якобы отстаивают иностранные интересы в России, получая грязные деньги.
Россия во многом изменилась. Но куда эти изменения приведут страну, пока не ясно. Кремль наслаждается «стабильностью», называя ее своим главным достижением после хаоса 1998 года. Экономическая ситуация с тех пор действительно улучшилась – хотя этому очень сильно способствовало повышение цен на мировых рынках энергоресурсов, ставшее для Кремля неожиданной удачей. А теперь независимые аналитики обнаруживают неожиданную дестабилизацию в политической сфере. Новый городской средний класс требует политических реформ, а «система» (новое кодовое слово, означающее непрозрачные структуры власти внутри и вокруг Кремля) отвечает на это смесью из пропаганды и репрессий.
Критики выступают с многочисленными обвинениями: слабый парламент контролируется «партией власти», суды угодливы и уступчивы, большой бизнес преследует свои интересы, а Русская православная церковь проявляет оппортунизм. Но у власти есть прочный и действенный механизм отражения всей этой критики. Новая идеология патриотизма, питающаяся антизападными идеями, недовольство националистов, ностальгия по былому величию – все это занимает главное место в материалах средств массовой информации. Между тем, демократической оппозиции пока не удалось сплотиться вокруг какой-нибудь правдоподобной и внушающей доверие политической программы. Городскими флэшмобами не заменить функциональную систему соперничающих между собой политических партий.
Читайте также: Российское гражданское общество без гражданства?
В научной литературе полно дискуссий о базисных, политических и правовых параметрах системных изменений. Преобразования в странах Центральной Европы демонстрируют пригодность и применимость «западной модели» (власть закона, демократия с ее институтами, рыночная экономика). Но в бывших советских республиках все иначе. Выступая в 1999 году с основным докладом на конференции Всемирного банка по экономике развития, Джозеф Стиглиц (Joseph Stiglitz) убедительно показал, почему российский проект преобразований обречен на провал. Аналитические сводки, в которых учитываются исторические и культурные факторы в таких преобразованиях, дают дополнительные объяснения, в которых во главу угла ставятся отягчающие факты и обстоятельства из российской истории додемократического периода. Но совершенно ясно, что свою роль в постепенном становлении сомнительной системы, известной как «путинизм», сыграли нетерпение, неграмотность, чрезмерное идеологическое рвение и триумфализм западных политиков и крупных авторитетов. Заголовок статьи Джона Ллойда (John Lloyd) в августовском номере журнала New York Times за 1999 год отражает те взгляды, которые господствовали в американских дебатах на рубеже веков – «Кто потерял Россию?»
Консервативная коалиция
Господствующие внешнеполитические доводы и аргументы в США носят консервативный характер, поскольку здесь заявления звучат с позиций империи мирового масштаба. Российско-американские отношения вернулись к терминологии сдерживания. Администрация Обамы не сумела настоять на своем и довести до конца первоначальные планы и замыслы перезагрузки. Большинство в американском Сенате, включающее крупные блоки из состава Демократической партии, едино в консервативном (а то и в неоконсервативном) мировоззрении. Оно завязло в своей бредовой мечте о всемогуществе, упорно отказываясь признавать правду. Олицетворением таких настроений стал призыв Хиллари Клинтон на XXI век: «Америка в этом столетии должна, может и будет лидировать».
Такого рода заявления, равно как и штампы, присутствующие в дебатах о стратегии США, типа «незаменимая страна», «господствующая в мире военная держава», не могли не укрепить московских национал-патриотов в мнении о том, что Россию как великую державу лишают принадлежащего ей по праву места в истории. Как это ни странно, на их взгляд, только Соединенные Штаты можно считать достойным партнером по «стратегическому диалогу», по «основополагающим жизненно важным интересам» и по совместному урегулированию международных конфликтов. Только Соединенные Штаты можно считать допустимым эталоном и нотариусом, удостоверяющим правомерность присутствия России среди великих мира сего. С другой стороны, любые претензии американских геополитических стратегов на глобальное право первоочередности в Москве сразу становятся желанным оправданием для отражения критики и закручивания гаек у себя дома. Открыто ревизионистская стратегия в «ближнем зарубежье» обосновывается обвинениями в адрес США во «вмешательстве» и в подстрекательстве к непредсказуемым «цветным» революциям. Как показало противостояние в Грузии, политика балансирования на грани войны и военные угрозы - снова в ходу.
Также по теме: Комментарии о «российском следе» в Бостоне
Военные специалисты имеют обыкновение готовиться к тем войнам, которые уже были. Но длящийся вот уже почти двадцать лет спор между США-НАТО и Россией по поводу европейской системы ПРО (это одна из «крупных проблем» в российско-американских отношениях) особенно трудно понять из-за его абсурдности. Русские в ответ на планы США-НАТО по размещению когда-нибудь в будущем в Польше и Чехии несуществующих пока систем вооружений грозят развернуть в Калининградской области оперативно-тактические ракеты в ядерном снаряжении (нефункционирующие). Совершенно очевидное решение вопроса о техническом сотрудничестве, позволяющее устранить пока неопределенную, но вполне возможную уязвимость Европы, никогда не получало достаточной политической поддержки сторон. В чем причина: в обычной инертности или во взаимно гарантированной паранойе? Мы что, снова вернулись на исходные позиции?
Умный замысел, эволюция или дрейф?
Жалкая беспомощность Запада в его политике по отношению к России находит свое отражение в сетованиях на авторитаризм Кремля, в попытках противоборствующих «реалистов и идеалистов» возложить вину друг на друга, а также в чрезмерно частом использовании хвастливого штампа «стратегический». В этом плане дебаты между Лилией Шевцовой, Дэвидом Крамером (David Kramer), Томасом Грэмом (Thomas Graham) и Эндрю Вудом (Andrew Wood) являются весьма своевременной доработкой и корректировкой тех аргументов, что прошли проверку временем в ходе дискуссий, идущих последние 23 года в США и Западной Европе.
Грэм представляет кардинальный «национальный интерес» в качестве полного консенсуса, который надо корректировать в ходе упражнений в логике и постепенно адаптировать. Но его рассуждения академичны и очень далеки от поля битвы политики, на котором «национальный интерес» функционирует как способ скрыть отсутствие вдохновения у политических игроков и механизмы их небескорыстного подчинения группам с особыми экономическими интересами. Политики не особо заинтересованы в серьезном обсуждении альтернативного будущего, где могут быть нежелательные сценарии, а их политтехнологи стремятся захватить позиции нравственного превосходства в основном для того, чтобы добавить блеска их публичному имиджу.
Читайте также: Взгляд на Россию с Востока
В любых попытках разработать последовательную и даже оптимальную стратегию обычно недооценивается сила инерции господствующего мышления, власть идеологических пристрастий и отвлекающее воздействие не имеющих к этой работе никакого отношения внутренних проблем, которые вводятся в игру в ходе тактических манипуляций политиков. Количество вариантов уместных и действенных, не говоря уже о стратегических, решений в отношениях с Москвой крайне ограничено. Формула Грэма «баланс компромиссов, побуждений и сдерживаний» слишком изысканна, и применить ее на практике невозможно. Поэтому неудивительно, что в свой первый президентский срок Барак Обама постоянно занимался сдерживанием и ликвидацией последствий от того ущерба, который был нанесен неоконсервативным высокомерием и спесью; а грандиозные стратегии ему пришлось оставить на откуп ученым.
Когда действуют такие ограничения, главное – не потерять ориентиры и не сбиться с пути. По мнению Крамера и Шевцовой, «беспринципные» попытки заручиться согласием Кремля на сотрудничество по «важным вопросам» сыграли свою роль в возникновении гнетущих тенденций во внутренней политике России. Но ведь и другие западные страны тоже участвовали в этой игре, делая вид, что в итоге все будет хорошо («Система будет развиваться в сторону большей открытости, плюрализма и эффективности», приводит Шевцова слова Грэма, сказанные им в 2012 году). Сразу на ум приходит острота Джона Мейнарда Кейнса (John Maynard Keynes) о том, где все мы окажемся «в конечном итоге».
Россия была и остается незаменимым партнером во многих вопросах – от контроля вооружений до нераспространения ядерного и обычного оружия, от мировых поставок энергоресурсов до нестабильности на Ближнем и Среднем Востоке, от политического коллапса Африки до экологических угроз. Будучи членами-основателями клуба авторитарных государств, российские лидеры любят выступать против позиций Запада в Организации Объединенных Наций. Но самая большая угроза исходит от внутренней нестабильности «системы» в Москве, что создает серьезную неопределенность в видении руководством этой страны российских национальных интересов. Постепенная оттепель и согласие на сотрудничество столь же возможны, как и сохранение нынешней аутистической манеры поведения, или даже хуже того. Укоренившаяся система в ее нынешней форме не поддастся на увещевания. С другой стороны, жесткая тональность разговора и «политика отталкивания» (что бы это ни значило) может оказаться контрпродуктивной в зависимости от обстоятельств и обсуждаемых вопросов.
Также по теме: Россия намерена преподать суровый урок, преследуя неправительственные организации
Западные политические деятели столкнулись с дилеммой: продолжать идти по пути новой холодной войны или уступить российскому блефу и угрозам. Пожарный выход под названием «Перемены через сближение» закрыт, поскольку он предполагает наличие стабильных государств, действенных механизмов управления и контроля, уверенных в себе участников диалога с обеих сторон и достаточный запас времени.
Партнер Германия
Российско-германские отношения стоят особняком в силу исторической взаимной враждебности и взаимного притяжения. Уникальный психологический фон для таких отношений создают воспоминания о двух мировых войнах с их многомиллионными жертвами, зверскими преступлениями в период нацистской оккупации, с разделением Германии и включением ее частей в два военных блока, готовых к войне друг с другом. Вопреки всем ожиданиям, опросы общественного мнения в России последовательно указывают на положительное отношение россиян к немцам и на их неизменное стремление к партнерству с Германией. В то же время, в Германии хорошо понимают состояние русских, переживших неразбериху преобразований. Семнадцати миллионам бывших граждан ГДР пришлось отвыкать от коммунистических представлений и манер поведения. Немцы не забыли роль Михаила Горбачева в объединении Германии, они называют это «фактором Горби». Такой опыт и жизненные переживания влияют на взаимное восприятие немцев и русских даже сегодня, и все это постоянно освежается в памяти посредством многочисленных низовых структур и контактов, выросших из соглашений о партнерстве между немецкими и российскими неправительственными организациями и обществами, из программ студенческих обменов, обмена опытом между учеными и экспертами, из туризма, а также из интенсивного освещения событий и тенденций в обеих странах средствами массовой информации.
Российская пропаганда пытается использовать этот факт, говоря о стереотипах традиционной русской культуры, взывая к не получившим до сих пор своего определения «русским ценностям», а также напоминая немцам о поставляемых им энергоресурсах и о создаваемых в Германии рабочих местах в рамках содержательного экономического сотрудничества. Когда европейская и особенно германская аудитория подвергает российских политиков критике, излюбленным ответным аргументом последних являются обвинения в адрес американской политики. Единодушные протесты в поддержку российского гражданского общества они осуждающе называют заговором, который плетут и осуществляют темные силы в США. Интервью Владимира Путина немецкой телерадиокомпании ARD, которое он дал 5 апреля, стало очередной демонстрацией упорства, самоуверенности и неприятия западной критики. Когда немецкий интервьюер заговорил о сложившемся у него впечатлении, что в России существует скрытый план по запугиванию критиков, Путин заявил о законности проводимых обысков и попытался успокоить собеседника, сказав, что новый закон о неправительственных организациях нацелен на их регистрацию, а не на запрещение. Подлаживаясь под немецкую аудиторию, российский президент заговорил о прелестях и достоинствах «порядка», а затем, явно смакуя сложившуюся ситуацию, он передал доверчивому интервьюеру красную папку со списком вопросов, которые получила недавно одна российская организация, работающая в США. Этой организации было предъявлено требование зарегистрироваться в соответствии с законом о регистрации иностранных агентов от 1938 года. «Это демократично или нет?» - спросил он.
Читайте также: Работая в России, «можно еще больше почувствовать себя мужчиной»
На фоне «банной дипломатии» и крепкой мужской дружбы между прежними немецкими и российскими руководителями, о чем немало пошутили в свое время СМИ, а также намеков на отход Германии от западного консенсуса об общих ценностях в сторону ценных рыночных акций нельзя неверно истолковывать мощные протесты в Германии против усиления авторитаризма «системы» в Москве. Последним проявлением такого протеста стали интенсивные дебаты в немецком парламенте и обществе. На протяжении многих лет щедро финансируемые российские пиар-агенты в Берлине читали проповеди о том, что Россия «другая, ориентированная на демократию, стабильная, но ей надо чуть больше времени». Несмотря на все эти усилия, завоевать общественное мнение в Германии им не удалось, все получилось как раз наоборот. «Особой» является лидирующая роль Германии в формировании общественного мнения, но не ее отношения с Россией. Во времена неопределенности и смуты Германия остается ключевым активом для Европы и для Запада в целом.
Не поддаться на обман
Грэм и Шевцова согласны относительно самой непривлекательной составляющей перезагрузки с Россией и другими авторитарными режимами. Западу придется «самому применить на практике те нормы, которые он проповедует», и «нам надо навести порядок у себя дома». Вот два неприятных, но наглядных примера провалов Запада. Обвинения по поводу отвратительных условий содержания в российских тюрьмах не будут иметь никакого веса и значения, пока существует тюрьма в Гуантанамо, пока не будет снова поставлена под общественный контроль приватизированная система исправительных учреждений в США, и пока не отменят смертную казнь. Разоблачение махинаций на выборах в России может вызвать язвительные замечания по поводу странной практики на выборах в ряде штатов США. А решение Верховного суда по поводу корпоративного финансирования избирательных кампаний совершенно немыслимо для избирательного законодательства Европы. Американские реалисты презрительно хмыкнут, узнав о таких опасениях; но с другой стороны, активистам-правозащитникам нужна смелость и финансовая поддержка, чтобы противостоять коалиции привилегированных кругов и благодушных консерваторов, которые надежно и прочно окопались в нашей системе политкорректности.
Лишь закоренелым циникам понравится такое положение вещей. Обсуждение нормативного измерения в отношениях с Россией (и не только) в абстрактных категориях невозможно. «Демократия» там в значительной мере уже лишена своей ценности, превратившись в бранное слово. На самом деле, если игнорировать неопровержимые факты, имеющие место в США, то российские политтехнологи наверняка будут и дальше распространять по миру антиамериканизм. Поэтому здесь могут лучше подойти ссылки на «европейские ценности», закрепленные в Парижской хартии и применяемые в работе европейских институтов. Нельзя забывать о том, что Российская Федерация в 1996 году стала членом Совета Европы, в 1998 году ратифицировала Европейскую конвенцию по правам человека, и что с тех пор она выполняет свои обязательства в отношении права на подачу личных заявлений в Европейский суд по правам человека. Но если подчеркивать конкретно европейское измерение, в этом есть один недостаток. В зависимости от американских интерпретаций в таком подходе заложен риск – можно поджечь запал и взорвать ставшее иконой общепринятое понимание «Запада».
Также по теме: Путин грозит разогнать правительство
Всячески превозносимая окончательная победа «рыночной демократии» и возникшая в результате логика автоматически возникающего «либерального мира» потерпели провал. Российские комментаторы смеются над «реально существующим и действующим капитализмом», а олигархи всех стран соединяются и радуются своей глобализованной бесконтрольности. Российские политические лидеры утверждают, что стали жертвами катастрофических событий, инспирированных Западом, и что ситуация вот-вот выйдет из-под контроля. Бедных и наивных русских инвесторов уже бросили на съедение волкам на Кипре. Но Москва несет ничуть не меньшую ответственность, чем Брюссель, МВФ или Сити. Россия это часть проблемы, соучастница, способствовавшая выгодному для нее снижению стандартов и норм во всем мире. Правовой нигилизм и безудержная коррупция до сих пор являются базовыми характеристиками «системы», которые весьма заразны и поэтому опасны. Недавняя смена курса в российской фискальной политике – от возвращения домой блудных российских инвесторов (так называемая «деофшоризация») до открытия собственного налогового рая для иностранцев, которым предоставляется российское гражданство (может, назвать это дело «депардьеизацией»?) не вызывает особого воодушевления.
Единственный выход из этой ситуации, который будет продуктивным для всех участвующих сторон, и может стать «стратегическим» по масштабам охвата, это начать совместную работу по стабилизации мировой экономики, рассматривая это как вопрос коллективной ответственности. Если не вовлечь Россию с самого начала, мы подорвем весь этот проект и нанесем ущерб репутации западных держав, как великих, так и не очень.
А гражданское общество?
Как насчет гражданского общества, людей, мечтающих жить в «нормальной стране», стремящихся к увеличению своего благосостояния, к социальной мобильности, карьерному росту, надеющихся на социальное обеспечение и защиту прав человека в независимых судах – и чтобы все это было организовано в политическую систему прозрачных сдержек и противовесов, которой руководят заслуживающие доверия политики, приходящие к власти исключительно по результатам свободных и честных выборов? Неужели все эти надежды обречены на умирание при решении «важных проблем»?
Читайте также: Российская экономика стремительно сбавляет темпы роста, и вариантов действий у Кремля мало
Стремясь к обретению статуса, российское руководство отчаянно нуждается в признании как дома, так и на международной арене. Обрести величие невозможно, если заниматься демонстрацией мускулов и краснобайством – его можно заработать только реально осязаемыми экономическими, социальными, технологическими и организационными достижениями. Ни одно государство не в состоянии добиться превосходства в стандартах без позитивного отклика и ответной реакции людей, побудительным мотивом для которых является не только развитие их интересов как личностей, но и их желание быть сопричастными к истории успеха своих стран.
Международная сравнительная статистика по показателям в сфере экономики, науки, образования, коммунальных услуг, распределения доходов, социальной мобильности и так далее является безжалостным и сухим мерилом успеха и достижений. Данные по России в этом отношении большого оптимизма не вызывают. «Система» в Москве видимо уже не в состоянии поддерживать прежние темпы роста. Утечка мозгов из России продолжается, и оттуда уезжают ученые и специалисты. А новый средний класс ищет возможности для отправки своих детей на учебу за границу. Эти люди хотят сами следить и проверять, как работают политики, чиновники и управляющие. Им надоели громкие истории о некомпетентности, коррупции и обмане; и они больше не желают принимать в качестве оправдания якобы имеющее место иностранное вмешательство. В цифровую эпоху они могут сами добывать необходимую информацию и подвергать сомнению тот пиар и идеологическую шелуху, которую пытаются им скармливать московские политтехнологи. Истеричное закручивание гаек неправительственным организациям это лишнее доказательство слабости системы.
Опыт Германии показывает, что для исправления ситуации в России нужна напряженная, кропотливая и зачастую тщетная работа преданных своему делу людей – политиков, дипломатов, менеджеров в бизнесе, ученых и активистов. Если постоянно предоставлять неправительственным организациям и гражданам России обоснованные и подтвержденные факты, свидетельствующие о дезориентации режима, то это подтолкнет их к разработке альтернативных политических программ и планов, а также заставит их задавать вопросы, на которые они имеют право получить ответы – либо напрямую, либо через своих представителей, причем демократическим путем.
Западные страны и компании действуют в рамках своих законных национальных и корпоративных интересов, когда настаивают на совершенствовании норм права и призывают своих российских коллег остановить упадок инфраструктуры, загрязнение окружающей среды, безудержную коррупцию, а также действия судов, чьи решения противоречат международным нормам юрисдикции. Чем подробнее, открытее и основательнее будут излагаться эти проблемы, тем лучше. Самый сильный аргумент в ответ на опасения Москвы по поводу непристойных намерений иностранных держав это всемирно доказанное и подтвержденное свидетельство того, что лишь в случае соблюдения международных норм и правил поведения в стране будет обеспечен экономический рост и стабильность, возникнет доверие у зарубежных партнеров, и у России появится репутация великой нации.
