Я говорил об этом намного подробнее в своей последней колонке на сайте Russia!, однако будет нелишне повторить, что сотрудничество в «войне с террором» не спасет каким-то магическим образом двусторонние отношения между Россией и США. Джекоб Хейлбранн (Jacob Heilbrunn) громче всех выступал за такое партнерство, но мысль о том, чтобы отказаться от вывода на передний план вопроса о продвижении демократии и вместо этого сосредоточиться на практических интересах безопасности, отнюдь не нова и довольно банальна. Тем не менее, российско-американские отношения исключительно многогранны и разнообразны, и проблемы в этих отношениях не решить, если сосредоточиться на каком-то одном конкретном вопросе, пусть даже это такой исключительно важный вопрос, как терроризм.
Читайте также: Что меняют бостонские теракты для Путина
Во-первых, я хотел бы отметить, что сотрудничество в антитеррористической борьбе - это непременно закрытый процесс, который осуществляется вдалеке от взоров общественности. Кроме того, оно просто слишком незначительно по своим масштабам, чтобы оказывать какое-то более широкое воздействие. Антитерроризм - это сфера деятельности очень небольшого количества людей, обладающих очень специализированными знаниями и навыками. Эти люди по вполне понятным причинам сторонятся открытости и публичности. В частности, в России такого рода организации любят работать в тени, и просто неразумно ожидать какого-то пиара или рекламы того сотрудничества, которое осуществляют российские и американские спецслужбы. Вы просто попытайтесь себе представить на секунду, как будет выглядеть некая гипотетическая пресс-конференция ФСБ и ФБР, в которой они раструбят во всеуслышание о своем партнерстве. Не представляете? Это будет комедия, причем совершенно нелепая.
На самом деле, если судить по тому, что произошло с Тамерланом Царнаевым, которого по просьбе ФСБ допросило ФБР, то возникает впечатление, что между США и Россией уже существуют достаточно эффективные рабочие отношения в вопросах борьбы с исламским террором (ну, может, и не очень эффективные, но все равно существуют). И тем не менее, хотя ФСБ и ФБР могут сотрудничать, когда вопрос стоит о поиске конкретных подозреваемых в террористической деятельности, эти страны не очень-то ладят друг с другом. Если бы Тамерлан не стал настоящим террористом и не взорвал Бостонский марафон, мы бы наверняка никогда не услышали о сотрудничестве между ФБР и ФСБ, поскольку такого рода дела обычно хранятся в строжайшей тайне.
Также по теме: Бостон и международное сотрудничество в борьбе с терроризмом
Если отойти в сторону от вопросов терроризма, нам следует не поддаваться на приятную иллюзию о том, что любого конкретного вопроса вполне достаточно, чтобы через его решение наладить дипломатические отношения России и США. Иногда это ядерное оружие, иногда энергетика, иногда противоракетная оборона, иногда продвижение демократии, иногда «ближнее зарубежье», а иногда и антитерроризм. И тем не менее, нет конца статьям, в которых провозглашается: ах, если бы только нам удалось посотрудничать с русскими в вопросе Х, уж тогда бы все встало на свои места. Нет, так дипломатия не работает, и Россия так свои дипломатические отношения не строит. Кремль стремится не объединять темы, не увязывать их между собой, а хочет работать с конкретными странами по конкретным вопросам. Так, Кремль и Турция вполне могут тесно сотрудничать в энергетических вопросах, но могут ожесточенно спорить, когда встает вопрос о Сирии. Эти темы не увязываются, и поэтому согласие в одном вопросе не мешает им не соглашаться в другом (и наоборот).
Российско-американской дипломатии необходимо терпение, честность, добросовестность и лучшее понимание того обстоятельства, что две страны, пожалуй, никогда не будут во всем соглашаться. И это прекрасно: Соединенные Штаты и Россия могут не соглашаться в самых разных вопросах, если они понимают причины таких разногласий, и если они не позволяют этим конкретным разногласиям влиять на двусторонние отношения в целом. (Например, они не должны допускать, чтобы шумиха по поводу «закона Магнитского» сдерживала их и без того ограниченное сотрудничество в борьбе с терроризмом.) Но быстрых и легких решений проблем не существует, и нам не следует делать вид, будто это не так. Если после Бостона (что вполне вероятно) Соединенные Штаты и Россия станут более тесно взаимодействовать в борьбе с исламским терроризмом, то нам надо будет помнить, что это не окажет никакого позитивного влияния на другие, более сложные области их взаимоотношений.
