В начале февраля радио «Эхо Москвы» спросило своих слушателей, какая самая приятная неожиданность произошла с ними в прошедшем году. Москвичи стали звонить и рассказывать, как они, например, побывали в нашей стране. Они выяснили, что поляки не едят на завтрак русских младенцев и не бегают по вечерам с ведрами красной краски в поисках еще не облитых памятников солдатам Красной Армии. Совсем наоборот: было мило, приятно и интересно.
Один известный российский дипломат, который перед переездом в Варшаву долго работал с финнами, делился своим опытом: «В кабинетах высокопоставленных чиновников в Хельсинки нас принимали всегда очень радушно, а на улицах относились враждебно. В Польше же стало наоборот: в кабинетах — лед, на улице — симпатия».
И хорошо, если бы встречи «на улицах» случались как можно чаще. Ведь официальные сообщения, которые преподносят россиянам их СМИ, не настраивают на положительный лад. Телевидение и газеты в основном рассказывают гражданам Российской Федерации о множащихся в Польше теориях на тему причин смоленской катастрофы. В Москве следят за этим с особой внимательностью. И если сегодня какой-нибудь «Голос Нижне-Шляхетских Выселок» напишет, что на обломках польского самолета обнаружены следы таинственной африканской мази для сбивания самолетов, то в понедельник российские чиновники получат перевод этой статьи в обзорах заграничной прессы.
Кремлевские сановники осознают, что наши теории заговора на тему катастрофы — это проявление внутренней польской политической борьбы. Но простой россиянин воспринимает это совершенно иначе и делает вывод, что ослепленный ненавистью поляк ищет на ощупь любую палку, чтобы ударить соседа. Совершенно неважно, что за этой палкой приходится тянуться далеко за границы абсурда. Вылечить эту болезнь можно единственным способом: именно встречами «на улицах».
Уже почти десять месяцев жители Калининградской области могут ездить без виз в польские приграничные районы: 57 тысяч человек получили разрешения на пересечение границы и регулярно пользуются единственной «дырой в Шенгенской зоне» на российских окраинах.
Этот проект оправдал себя. В свое время экс-министр иностранных дел Анна Фотыга (Anna Fotyga) предостерегала от открытия границ с Калининградской областью, называя ее рассадником российской мафии, из которого на нас хлынет волна преступности. Нужно было совершенно не ориентироваться в ситуации балтийского анклава, чтобы счесть этот самый европейский регион Российской Федерации логовом диких головорезов.
Сейчас в Олштыне (Olsztyn), Эльблонге (Elbląg), Гданьске (в чем я недавно сам убедился) полно русских, а полицейские хроники вовсе не запестрели сообщениями о совершенных нашими соседями кражах, поджогах, похищениях или изнасилованиях. Наоборот: гости ведут себя очень культурно. Сотрудники польской дорожной полиции говорят, что они издалека узнают русские автомобили, потому что те всегда едут по правилам. К нам в основном приезжают целыми семьями: сделать покупки, отдохнуть, а иногда даже сходить в парикмахерскую или к дантисту.
Малое приграничное движение между Польшей и Калининградской областью должно было стать тестом, который бы показал Европе, что россиян можно без всякого риска пускать без виз в шенгенскую зону. Пока этот экзамен проходит вполне положительно, а его результат выглядит доводом в пользу открытия дверей Европы для ее восточных соседей.
Несколько недель назад государственный телеканал «Россия» (вещанием которого охвачено 90% населения страны) рассказывал народу о трагическом положении Португалии. Там якобы царит такая нищета, что португальцы не могут позволить себе купить мясо или рыбу и питаются макаронами с сушеными овощами. Значит (как заявил канал), начали сбываться слова Владимира Путина, который еще несколько лет назад обещал, что Россия по уровню жизни скоро обгонит Португалию.
Я недавно побывал в этой стране и встретил там множество российских туристов, а они своими глазами убеждались в том, что португальцам еще долго придется погружаться в пучины кризиса, прежде чем россиянам удастся их опередить.
И поэтому нужно чтобы как можно больше россиян получили шанс встретиться «на улице» с Европой и убедиться, что она, вопреки рассказам телевизора, не так сильно загнила, и что работающие там принципы и законы еще подождут отправляться на свалку истории.
