Если бы я был немцем, то, наверное, не стал бы поддерживать Ангелу Меркель и ее правительство.
Кроме того, вполне вероятно, что как Меркель в частности, так и Германия в целом, обе они несут серьезную ответственность за сотрясающий Европу бесконечный кризис.
Однако говорить об этом можно по-разному.
Последние несколько недель из политических штабов и редакций крупных изданий хлынул настоящий поток германофобии. Слова о том, что «во всем виновата Германия», можно услышать повсюду, а не только среди самых радикальных левых, тогда как демонизация Берлина слишком часто подменяет собой политический и экономический анализ. Все это вызывает у меня ужасную антипатию, как у человека привычного к истории идей и споров, потому что это воскрешает в памяти лишь волнения и болезненные воспоминания.
Мне вспоминается XIX век и первые борцы с «интеллектуальной партией», которая стала излюбленной целью всех популистов, а ее главной провинностью стало то, что она «продалась Германии».
Читайте также: Почему кризис ничего не стоил Германии
Мне вспоминается большой знаток немецкой культуры Баррес, который хотя бы всерьез отнесся к «авантюрам гегельянства», что повернулось в сторону национализма и околофашизма и ударилось в политико-идеологическое безумие. По его словам, немецкая культура превратилась в бездушную машину, которая превращала французских школьников в «граждан чистого разума» и «подвергала еврейскому влиянию» французские умы.
Мне вспоминается залп из всех орудий, что дали крупнейшие представители университетской науки не только по одному гегельянству, но и всей немецкой философии в целом. Перечитайте, например, «Сторожевых псов» (Les chiens de garde) Поля Низана (Paul Nizan) или памфлет Жоржа Полизера (Georges Politzer) против «парада» бергсониантва, чья концепция с этой точки зрения представляла собой лишь удобную замену диалектики, от которой хотели откреститься любыми средствами. Тут мы видим подробные и неумолимые итоги того, во что это непонимание обошлось нашей стране.
Мне вспоминаются школьные учебники, в которых долго, очень долго, до эпохи запоздалых, но гениальных пионеров, таких, как Бернар Гротуйзен (Bernard Groethuysen), Жан Ипполит (Jean Hyppolite) и Александр Кожев (Alexandre Kojève), на многих сотнях страниц расписывалась история мировой мысли практически без упоминания немецких имен.
Мне вспоминаются мыслители-спиритуалисты, свидетели одного из самых мерзких и постыдных эпизодов в нашей идеологии, которая увидела в книгах Ницше «написанное сумасшедшим безумие» и зерно «современного аморализма».
Также по теме: Почему США смотрят на Германию
На ум приходит Морра, который, как всем прекрасно известно, до войны приложил руку к формированию французского фашизма, а затем, во время войны - коллаборационизма с гитлеровским режимом. Тем не менее, мало кому известно, что он одновременно с этим вел борьбу с «фихтеизмом», то есть - опять-таки с «немецкой мыслью»: ее «пагубные размышления» и «немецкие и иудейские абстракции» должны «немедленно отступить» по первому слову «сильной и здравой операции интеллектуальной полиции».
На ум приходят все эти идеологи, которые были так или иначе связаны с «Аксьон франсез». Теофил Фюнк-Бретано (Théophile Funck-Brentano) увлеченно бичевал «немецких софистов и русских нигилистов», а Анри Вожуа (Henri Vaugeois) в 1917 году прошелся по империи «кантовской морали» - по «французской элите». Все они упорно следовали поставленной перед ними задаче и расстреливали «из пушек» «призрак Германии».
На ум приходят все эти отвратительные теоретики и практики, которые в 1940 году легко и просто (быть может, дело в том, что речь идет об одном и том же) перешли от ненависти к «фрицам» к обожанию Третьего Рейха. Но был ли здесь вообще этот переход? Не были ли они одновременно антинемецкими и пронацистскими националистами? Возможно, весь этот исторический парадокс объясняется тем, что даже после позорной присяги на верность Берлину, они остались верны своей фобии Германии Гете и Гегеля?
Читайте также: Почему германизация Европы не поможет победить кризис
На ум приходит вся эта долгая эпоха культурного и философского мракобесия, бесчестия и варварства, в которых, хотим мы того или нет, ненависть к немецкой мысли стала одним из признаков единения. Вспоминаются те темные времена, когда высоко над головами потрясали пугалом Германии. Причем, не факт, что мы окончательно оставили их позади…
Не думаю, что глава Национального собрания или министр восстановления производства отдают себе в этом отчет, когда призывают ударить по штабу «немецкой Европы» и начать бой с ее представителями.
Сомневаюсь, что организаторы крупной выставки в Лувре, на которой вся история немецкой живописи представлена как длинная и бурная река, несущая свои воды глухого детерминизма в сторону нацистского язычества, осознают себя законными наследниками этих неприглядных отцов-основателей.
Как бы то ни было, я призываю каждого дважды подумать перед тем, как встать на путь, который без нашего на то ведома может пробудить к жизни старых демонов. Во Франции нельзя безнаказанно играть с огнем германофобии.
