Развертывание немецких войск в районе Курска не осталось незамеченным для советского руководства. Была создана гигантская система позиционной обороны. Чем дольше Гитлер колебался, тем меньше козырей оставалось в его руках

Гитлер и Сталин во многом способствовали тому, чтобы в 1942 году состоялась Сталинградская битва. К ее поразительным последствиям можно отнести и то, что именно ее исход укрепил влияние профессиональных военных с обеих сторон. Гитлер стал проявлять непривычную сдержанность из-за того шока, который произвело на него поражение. Тогда как Сталину не давала покоя мысль о том, что его генералы больше понимают в войне, чем он сам.

В то время, как группа армий «Юг» под командованием генерал-фельдмаршала Эриха фон Манштейна смогла использовать свободное пространство и в результате в конце февраля 1943 года обеспечила Гитлеру еще одну блестящую победу, сталинские военные советники настаивали на укреплении образовавшей в линии фронта дуги под Курском. Хотя диктатор продолжал требовать проведения «беспокоящих операций» для предотвращения ожидавшегося им крупного наступления вермахта на Москву, в конечном итоге он согласился с предложением своих генералов.

Уже 8 апреля Георгий Жуков сообщил своему начальнику: «Переход наших войск в наступление  в ближайшие дни  с целью упреждения противника считаю нецелесообразным.  Лучше будет, если мы измотаем противника на нашей обороне, выбьем его танки, а затем, введя свежие резервы, переходом в общее наступление окончательно добьем основную группировку противника».

Хотя это предложение только в начале июня было официально принято ставкой, то есть - советским руководством, подготовка к его реализации с советской стороны началась на несколько месяцев раньше. Все данные  разведки - результаты аэрофотосъемки, сообщения партизан, донесения секретных служб - свидетельствовали о том, что немцы готовят крупное наступление к северу и к югу от Курска. Началась масштабная подготовка к тому, чтобы превратить участок фронта в 200 километров в длину и 100 километров в глубину в том месте, где образовался выступ, в крупнейшее полевое укрепление Второй мировой войны.

Восемь окопных линий и 17 тысяч бункеров

Необходимые для этого оборудование и материалы были произведены переведенными на Урал и за него промышленными предприятиями, которые к этому времени уже заработали на полную мощностью. В течение трех месяцев на фронт были доставлены 500 тысяч  железнодорожных вагонов с грузами военного назначения. К этому следует добавить 183 тысячи современных грузовых автомобилей, которые были поставлены из Соединенных Штатов по договору о ленд-лизе, что позволяло проводить быструю передислокацию войск.

Около 30 тысяч артиллерийских орудий, противотанковых пушек и минометов были доставлены на передовые позиции. Среди них оказались и новые артиллерийские установки калибра 152 миллиметра, а также 203-миллиметровые гаубицы. К июню к ним добавились еще 14 тысяч орудий. 300 тысяч гражданских лиц, проживавших в этом регионе, были перед эвакуацией направлены на строительство окопов и противотанковых рвов, и в конечном итоге таких укрепленных линий оказалось восемь, а их глубина составила 300 километров. Только в северной части фронта их протяженность составила 4240 километров, и к этому следует еще добавить 17 тысяч земляных бункеров, а также 84 тысячи огневых и пулеметных точек.

Кроме того, инженерные войска создали минный пояс - до 1,5 тысячи противотанковых и 1,7 тысячи противопехотных мин на километр. Немцы во время наступления наталкивались на минные поля, продвинувшись уже на 60 километров. Эти гигантские оборонительные сооружения дополнялись почти двумя миллионами солдат и 5 тысячами танков. Кроме того, в стратегическом резерве находились еще почти тысяча боевых машин. Оказать им поддержку были готовы 6 тысяч самолетов. В тех местах, где ожидалось наступление вермахта, на каждый километр линии фронта приходилось 125 артиллерийских орудий, то есть - один ствол на каждые восемь метров.

Британский военный историк Джон Киган (John Keegan) резюмирует: «Ничего подобного никогда еще не происходило на полях сражений, такого никогда не было и в самом разгаре позиционной войны на западном фронте (в ходе первой мировой войны – примечание редакции газеты Welt).

«Русские ожидают нашего наступления»

Что касается сил, которые могли противопоставить немцы, то они были весьма скромными. После многочисленных изменений в восьмом томе многотомного труда «Германский рейх и Вторая мировая война» (Das Deutsche Reich und der Zweite Weltkrieg), подготовленном историческим и исследовательским ведомством бундесвера, приводятся следующие цифры: 9-я армия, которая должна была наступать с севера, имела в своем распоряжении 335 тысяч человек, что соответствовало 223 тысячам солдат боевого состава.

4-я танковая армия и армейская группировка генерала Вернера Кемпа на юге состояли из 323 907 (216 000) солдат. В общей сложности они располагали 2465 танками и самоходными орудиями, а также 7 417 артиллерийскими установками. К этому следует добавить 2-ю танковую армию, которая должна была с помощью 160 000 (107 000) солдат удерживать линию фронта на западном направлении. В результате соотношение по количеству солдат составляло один к трем, один к двум - по танкам и один к четырем - по артиллерийским орудиям.

Если раньше секрет успеха вермахта в его борьбе против превосходящего по численности противника состоял в том, что его наступления были неожиданными и молниеносными, то под Курском ситуация уже изменилась. Гитлер постоянно переносил дату наступления - с апреля на май, с мая на июнь и, наконец, на июль. У генералов постоянно обнаруживались веские причины, с которыми Гитлер соглашался. Так, например, перевод подразделений с других участков фронта занимал много времени, а еще целые дивизии принимали участие в «борьбе против банд» в этот период, и поэтому было необходимо корректировать планы.

Надежды на новые танки

Немецкая разведка располагала данными о том, что советская сторона использовала это время для осуществления масштабных оборонительных мероприятий. Так, например, разведывательный отдел Иностранные армии востока (Fremde Heere Ost) Рейнхарда Гелена (Reinhard Gehlen), ставшего впоследствии руководителем Федеральной разведывательной службы (БНД), докладывал: «Русские ожидают нашего наступления в обсуждаемые сроки уже в течение нескольких недель со свойственной им энергией, создав несколько линий обороны и подготовив соответствующее количество личного состава, они сделали все для того, чтобы в упреждающем порядке ответить на наш прорыв. Поэтому маловероятно, что немецкое наступление окажется успешным… Учитывая ситуацию в целом, можно сказать, что крайне необходимые в ходе наступления резервы уже распределены и использованы. Я считаю планируемую операцию очень большой ошибкой, последствия которой могут оказаться очень тяжелыми».

Противоположного мнения придерживался командующий группы армий «Центр» генерал-фельдмаршал Гюнтер фон Клюге, в подчинении у которого находилась и 9-я полевая армия. По его мнению,  наступление «все еще продолжает оставаться лучшим» из всех мыслимых решений. «Оно заставит врага реагировать на наши фланговые  удары… и в случае его удачного завершения обеспечит нам большой успех». При этом не последнюю роль играли расчеты относительно  того, что сконцентрированные в районе Курска советские подразделения и техника представляют собой привлекательную мишень.

Гитлера терзали сомнения. Когда 18 июня он, наконец, издал приказ о проведении в районе Курска операции «Цитадель», то это было сделано по еще одной причине. Его специалист по танкам Гейнц Гудериан, отправленный после поражения под Москвой в декабре 1941 года в «резерв фюрера» и назначенный в 1943 году инспектором бронетанковых войск, пообещал поставку новых моделей танков. Гудериан и министр вооружений Шпеер заверили Гитлера в том, что как в качественном, так и в количественном отношении вермахт с новыми танками «Тигр» и «Пантера» будет впервые превосходить советского противника.

Гитлер отдал приказ предоставить в распоряжение подготовленным к наступлению бронетанковым дивизиям новое чудо-оружие. Для этого он дал Шпееру и Гудериану срок до начала июля.