Мы встречались возле билетной кассы культурного центра South Bank Centre в Лондоне в полседьмого вечера. Была последняя пятница мая, но было немного холодно, так что мы тусовались кучками – парочки держались вместе, друзья стояли рядом друг с другом. Те, кто приехал один, озирались вокруг, проверяли свои телефоны и ждали.
Один мужчина воспринял название мероприятия – «Полуночный минипробег» - буквально и пришел в спортивном костюме. Он не читал буклет, в котором говорилось, что все кончится в полтретьего ночи. Другой мужчина, молодой американский турист с рюкзаком, наткнулся на регистрацию случайно и захотел совершить что-то «легендарное» в свою последнюю ночь в Лондоне, прежде чем «отправиться в Европу». Как и большинство остальных, я выглядел так, словно только что покинул офис, но переоделся в кроссовки и натянул толстое пальто, ожидая плохой погоды. Мы не знали, что нас ожидает, и это было приятно.
Последние несколько лет молодой художник и поэт нигерийского происхождения Инуа Элламс (Inua Ellams) проводит по ночам в Лондоне импровизированные пробеги в поисках альтернативных историй и раскладов. В своем блоге он пишет, что проект родился случайно: «Однажды осенним вечером 2005 года мы с другом отчаялись ждать автобуса и внезапно решили пройтись по маршруту. Спустя шесть часов мы ранним утром шатались от Баттерси до Челси, Виктории, Воксхолла и Вест-Энда… удивленные тем, как свежо и бодро мы себя ощущали, в восторге от пустынных улиц города, без его шума и гама».
Читайте также: Улицы тоже могут стать общественным пространством
С тех пор Элламс провел пробеги в Лондоне, а недавно и в Барселоне, с участием трупп артистов, художников и обычных людей типа меня – прогулки по городу, перемежаемые играми и заданиями. В наш вечер первым заданием было превратить себя из разобщенного скопления в группу. Расставленные в тесные ряды, мы представились друг другу. Мы играли в групповую игру, чтобы вооружиться чувством общей цели, а потом вместе спели на людях - перед группами выпивающих перед концертным залом Royal Festival Hall. Затем мы отправились в путь - «чтобы вернуть себе город».
По ходу движения мы начали говорить друг с другом; объединенные песней, мы стали искать, что у нас между собой есть общего, болтаясь по темнеющим улицам. На одном тихом углу, за отелем «Савой», мы сыграли в другую игру. На мощеном тротуаре Сент-Мартин Лэйн мы сочинили несколько коротких сценок, которые разыграли друг перед другом. Было что-то опьяняющее и освобождающее в сломе своих ограничений, в том, чтобы позволять себе изучать пространства, которые мы обычно пересекаем не глядя, и наслаждаться компанией незнакомцев.
В половине второго ночи добрались до сияющего неоновым светом и все еще забитого людьми Чайнатауна. Настал момент присесть и подвести итоги за мисками с лапшой. Здесь Эламс объяснил, почему он проводит эти экскурсии, большинство из которых организуются ночью, с полседьмого вечера до полседьмого утра. Нечто удивительное было в том, чтобы смотреть, как город ночью преображается, а затем рассвет снова приносит на улицы жизнь и свет, говорил он. Те, кто уже участвовал в пробегах, рассказывали о впечатляющих моментах – потрясающее выступление у входа в метро, или ощущение общности, выросшее из игры в мяч на лужайке, на которую вообще-то заходить нельзя.
Цель «Полуночного пробега», казалось мне, заключалась в сближении с другими людьми – а также с нашей собственной гражданской сущностью и укреплении зачастую мимолетных связей, которые составляют ежедневную городскую жизнь. Мы так легко забываем, что города прекрасно служат цели сближения людей, вынуждая их взаимодействовать друг с другом и получать от этого взаимодействия выгоду.
Также по теме: Города будущего будут не строиться, а расти
После пробега, когда мы с американским туристом шли назад по мосту, мы говорили о неожиданных радостях того вечера. Мы шесть часов гуляли по улицам, которые я очень хорошо знал - но лишь как декорации к лихорадочной жизни мегаполиса. И хотя мое отношение к местам не изменилось, я вспомнил нечто важное о городе, в котором живу: на миг я открылся случайным встречам и отношениям. Пока мы с моим новым товарищем шли, мы согласились оба с тем, что, хотя может мы с ребятами больше никогда не встретимся, познакомиться с ними, знать их в течение одного вечера было славно. И мы ощущали, что это кое-что говорит о силе города.
Позднее Элламс рассказал мне, как он повел группу 80-летних лондонцев на пробег, который продемонстрировал, что для пожилых город может быть территорией мест, куда нельзя ходить, скрытых угроз и ограничений. Восьмидесятилетние бегуны были членами группы «Искусства аристогенеза» из юго-восточного Лондона под управлением Дэвида Слэйтера (David Slater). Пока они гуляли по городу, они говорили о своих страхах – что все больше становится закрытых мест, все меньше свобод. В Королевском обществе покровительства искусствам (Royal Society of Arts) они «собирали данные» – фраза принадлежит Слэйтеру – посредством упражнений, игр и разговоров, и «обыгрывали темы места, владения, гражданственности и общественных перемен». «Но в основном, - сказал мне Слэйтер, - мы просто веселились». «Рассказывали истории и записывали их на стене маркерами, а по пути домой воображение так и бурлило».
Наутро после моего пробега в новостях властвовал Стамбул. Полиция применила слезоточивый газ и водометы для разгона толпы, собравшейся на Таксиме в знак протеста против строительства на этом месте торгового центра. Проект был одобрен городскими властями и правительством, однако местным жителям не понравилось, что одно из мест в центре, где люди могли собираться, отдают под магазины, лишая город деревьев, под сенью которых они гуляли. Позднее огромная толпа собралась в знак протеста против жестокого обращения со стороны полиции. В толпе была пара, танцующая танго – сплетенные тела, исполненные достоинства. Лица их были закрыты противогазами.
Читайте также: Станет ли стамбул «умным городом»?
Хотя мое приятное ночное приключение в Лондоне и рядом не стоит по значимости танца на площади Таксим, я увидел слабую связь: обе акции подразумевали, что, используя городское пространство вразрез с обычной практикой, ты обладаешь им – пусть и недолго. Мне это напомнило о том, что я потерял в своем ежедневном использовании города: ощущение чуда, открытость к случайностям. Для танцующих это было символом твердого отказа терять что-то, усилить контроль и обрести связь между местом и танцем.
Анри Лефевр (Henri Lefebvre), французский философ-марксист (и самый известный таксист Парижа), в конце 60-х годов отметил, что в городе нет нейтральных мест; что различные ветви власти заполнили каждую трещину мегаполиса, создавая картографию запретов и ограждений. Эта карта иногда может быть такой повсеместной, что кажется невидимой. И, тем не менее, она ясно показывает, как город разделен на зоны, кварталы и места, проход куда запрещен.
Лефевр полагал, что город – одновременно проблема и решение тягот наших будней. В рамках этой политической концепции люди имеют право использовать городское пространство без ограничений. Лефевр утверждает, что восприятие этих пространств как театра для нашей повседневной жизни меняет наше ощущение принадлежности: являешься ты частью города или нет, теперь определяется не собственностью или богатством, а участием. Как следствие, наши действия меняют и облагораживают город.
Эта идея, которую Лефевр озаглавил «правом на город» и развил в своей важной книге Le Droit à la Ville («Право на город», 1968), остается серьезной надеждой. Она укрепилась осенью 2011 года в лагерях движения Occupy по всему миру – обычные люди преобразовывали городское пространство посредством прямого действия. Эта надежда также присутствует в множестве кампаний (в Боготе или Рио-де-Жанейро, например), которые подчеркивают необходимость проведения эффективных автобусных маршрутов в беднейшие районы города, и в исследованиях на тему неравного распределения услуг здравоохранения, образования, озелененных зон и жилья. Именно этот вид неравенства, вызванного повышением стоимости проезда на автобусе, стал причиной недавних протестов в Бразилии.
Также по теме: Екатеринбург - жизнерадостный город, наполненный дыханием искусства
Возвращение себе города может принимать различные формы. Например, спустя три недели после танго в противогазах, после отходов с боями, полицейского насилия и угрожающей риторики, появилось еще одно фото с площади Таксим. 17 июня, после выходных, когда полиции удалось очистить площадь - хотя запах слезоточивого газа по-прежнему висел в воздухе, художник перформанса Эрдем Гундуз (Erdem Gunduz) вышел на площадь в 6 вечера и неподвижно стоял там, лицом к Культурному центру имени Ататюрка, руки в карманах, в течение восьми часов. К двум часам ночи, когда прибыла полиция, к нему уже присоединились 300 человек. Его молчаливый протест, не говоря ни слова, снова отбил пространство у властей.
Как отмечает географ Дэвид Харви (David Harvey) в своей книге «Мятежные города» (Rebel Cities, 2012), создание общих пространств в рамках города – зон общественного пользования, где мы сможем без страха или без постоянных требований со стороны рынка собираться, имеет критическое значение. Территории, свободные от систем видеонаблюдения, охранников, «Старбаксов», калиток или правил пользования, становятся все большей и большей редкостью. Приватизация общественных пространств процветает, причем зачастую ее сложно сразу заметить.
В 2007 году сан-францисская арт-группа Rebar протестировала открытость различных находящихся в частной собственности общественных территорий города - таких как внутренние дворы и скверы перед офисными зданиями. Устроив несколько «параперформансов» - групповых занятий йогой, запусков змеев, пения – Rebar выяснили, насколько эти места являются общественными. Зачастую букувально через пару минут от начала акции к активистам подходили менеджеры здания и охранники и требовали прекратить. Как отмечает Харви, недостаточно охарактеризовать место как общественное пространство, потому что право на него всегда будет оспариваться. Сохранение общественных мест - это скорее непрерывное действие, процесс постоянного оспаривания права на публичное использование.
Читайте также: Транспортная революция Лос-анджелеса
Мы потеряли много публичных мест в городе, даже не зная этого. Как отмечает в своей книге «Управление с земли: Ужас и счастье в городе 21 века» (Ground Control: Fear and Happiness in the 21st-century City, 2009) журналистка Анна Минтон (Anna Minton), «городской ренессанс» центров многих городов вылился в возникновение зон, «задуманных исключительно для шоппинга и развлечений». Эти новые торговые центры без границ (malls without walls) принадлежат частным владельцам, которые хотят максимально окупить свои затраты и в результате уничтожают все, что делает город человечным. В городе осталось очень мало мест, где можно присесть, не будучи вынужденным при этом заказать кофе.
Идея о владении публичными местами сложна. Экономист Гарретт Хардин (Garrett Hardin), чье эссе «Трагедия общин» (The Tragedy of Commons) было опубликовано в том же году, что и значимая работа Лефевра, утверждал, что люди, предоставленные сами себе, обычно ведут себя эгоистично и злоупотребляют коллективной собственностью. По контрасту, в книге «Управляя общим» (Governing the Commons, 1990) американский политический экономист Элинор Остром (Elinor Ostrom) продемонстрировала, что наличие общего - это не игра с нулевым исходом. Это ведет к развитию лучших систем управления – в сравнении с частным владением и государственным контролем. И, тем не менее, как нам напоминает Дэвид Харви, владение проистекает не только из договоренностей и переговоров, но также и из действия. Возвращение себе улиц не просто меняет город: оно создает горожан.
В ходе яростных и дерзких протестов, провокационных перформансов, гражданских действий и даже добровольного огородничества битва за гражданское пространство продолжает заново открывать сама себя. Иногда действие рождается как противодействие государству. В иных случаях оно начинается, потому что власть имущие слишком медленно реагируют на события, и местные жители или активисты берут дело в свои руки, считая городское пространство общим делом, а не «чьей-то еще проблемой».
Также по теме: Города будущего, создаваемые летающими роботами, бактериями и 3D-принтерами
Боевой клич может быть пронзительным. Движение SlutWalk («Шлюхи на прогулке») зародилось в Торонто в апреле 2011 года после того, как местный полицейский по имени Майкл Сангинетти (Michael Sanguinetti), консультируя студентов по вопросам личной безопасности, сказал: «Женщины должны избегать одеваться как шлюхи, чтобы не становиться жертвами преступлений». Рассерженные женщины вышли на улицы, одетые в чулки в сеточку и лифчики, с плакатами «Я шлюха, не трогайте меня!». Волна схожих протестов прокатилась по всему миру.
Кампания Better Block («Сделаем квартал лучше») в США – совсем иная. Она возникла в апреле 2012 года, когда местные активисты и проектировщики решили сделать что-то для себя: Better Block делает упор на то, чтобы развивать один квартал в непопулярном районе и делать его более приятным для людей, прокладывая велодорожки, высаживая деревья, освещая его и открывая кафе с верандами. Better Block не одиноки: Depave, группа из Портленда, штат Орегон, срывает неугодный асфальт и возвращает землю садам; Edible Bus Stop («Съедобная автобусная остановка») в южном Лондоне – группа партизан-озеленителей, превращающая заброшенные пространства в зеленые оазисы.
Что у всех этих ребят есть общего – понимание того, что место и действие связаны. Более того, они показывают, как сами действия способны менять пространство. Для возникновение спроса на общественное обладание пространством нужен определенный тип горожанина, который готов закатать рукава и замараться. Именно то, что социолог Ричард Сеннетт (Richard Sennett) так красноречиво описывает в своей книге «Вместе: ритуалы, радости и политика сотрудничества» (Together: The Rituals, Pleasures and Politics of Co-operation, 2012); сотрудничество - это навык, которому нужно учиться и который нужно постоянно практиковать. Это нелегко, но оно того стоит.
Читайте также: Как выжить в Москве
Я обнаружил удивительный пример этого ценного урока во время своего путешествия в Бангалор в марте 2011 года. Ugly Indian («Уродливый индеец») – анонимный коллектив успешных бизнесменов из сферы IT и финансовой отрасли, которые устали ждать, что местное правительство сделает их город чистым и удобным для жизни. Они втихаря взяли контроль над тихой жилой улочкой в маленьком районе и приготовились к преображению.
Когда я приехал, волонтеры из ближайшего офисного здания были уже при деле – вооружившись перчатками, мотыгами и лопатками они убирали щебень и мусор, которые с тротуара уже сыпались на проезжую часть. Во время перекура один из офисных менеджеров признался, что для многих этих образованных офисных работников это был первый опыт работы руками. Они убирали и мели, в костюмах и офисных ботинках, в хирургических масках для защиты лица от пыли, – они начали менять ситуацию. Они очистили и зацементировали новый ровный тротуар – с аккуратной обочиной. Теперь речь идет о высадке кустов и цветов.
Для Ugly Indian решение начинается «на расстоянии 50 футов от дома или офиса». Местные власти явно не собирались ничего менять, но это не значит, что обычные жители не должны взяться за город сами – «без лекций, морализаторства, активизма, лицемерного гнева, конфронтации, аргументов, дебатов, брошюр и пропаганды». Проект не обещает своим волонтерам ничего, кроме пары деньков утренней работы.
Тем не менее, как сказал мне один из Ugly Indian, пока мы пили чай, налитый из бидона с заднего сиденья мопеда уличного торговца, сам факт уборки мусора и работы с цементом делает участников группы «более чуткими» к своему кварталу. Это демонстрирует обычным горожанам, как, посредством просто делания чего-то, «эта» проблема превращается в «нашу» проблему и, в конечном счете, в «наш район». «Многие спрашивают нас, как им организовать свою такую группу, - говорит мне основатель Ugly Indian. – Но я им отвечаю, что нужно просто начать что-то делать».
Именно это объединяет такие разные события на площади Таксим и движение Occupy, автобусную остановку в южном Лондоне и улицу в Бангалоре. Возвращение себе города начинается с осознания, что «это» место, какие бы у него ни были проблемы, - на самом деле твое место. Объявляя его своим, мы можем обнаружить, что уже знаем решение этих проблем, а в процессе и изменить себя.
