Падение Бо Силая (Bo Xilai) — главы Коммунистической партии Чунцина, которого с высокой долей вероятности скоро признают виновным во взяточничестве, подкупе и злоупотреблении служебным положением в результате судебного процесса, начавшегося в четверг, 22 августа в столице провинции, городе Цзинань — должно было освободить Китай от его маоистского прошлого. Между тем, судя по политической платформе президента Китая Си Цзиньпина, приправленная маоистскими идеями программа Бо многим кажется весьма привлекательной — даже «принцам» (сыновьям и дочерям верховных лидеров страны), чьи семьи сильно пострадали во время Культурной революции.
Бо, которого в 2007 году назначили партийным секретарем провинции Чунцин, многими воспринимался тогда как восходящая звезда и как вероятный претендент на место в постоянном комитете Политбюро, верховном руководящем органе Китая. Он активно занимался популяризацией «красной культуры» — песен, стихов и художественной иллюстрации, которые были популярны в последней трети 20 века, когда Китаем правил Мао Цзэдун — в своем городе и в стране в целом, став, таким образом, примером для новых левых, старых левых, маоистов и в некоторой степени для всех тех, кого привлекала власть. Вместе с главой полиции своей провинции Вангом Лиюном (Wang Lijun) он объявил войну преступному подполью Чунцина, разоблачая коррупцию, насилие и упадничество, скрывавшиеся за блестящей внешней оболочкой Коммунистической партии. Бо и Ванг объявили войну партии во имя ее спасения.
Однако вскоре по всей стране возникло сопротивление красной программе Бо, и либерально настроенные юристы, журналисты и интеллектуалы начали выступать против репрессий, ставших результатом его политических кампаний. Когда в 2009 году Бо арестовал выдающегося адвоката Ли Чжуана (Li Zhuang), лидеры гражданского общества начали вести публичные споры по поводу политического эксперимента Бо в Чунцине: приведет ли такая политика вправо, к экономической либерализации и установлению универсальных ценностей, или влево, к идеалам коммунизма? Представители левого крыла были уверены, что только более сильная Коммунистическая партия способна решить проблемы коррупции, неравенства и нравственного оцепенения. Представители правого крыла считали, что на самом деле главную проблему представляла собой ничем не ограниченная власть государства, в чем многие убедились во времена правления Мао.
Читайте также: Власти Китая заговорили о коррупции
Повторный арест Ли, произошедший в мае 2011 года, заставил его адвоката Чэнь Юси (Chen Youxi) публично заявить о том, что неуважение, которое Бо демонстрировал по отношению к закону, напоминает ему Культурную революцию. На сторону Чэня встал еще один выдающийся и смелый юрист Хэ Вэйфан (He Weifang), который изучал право в Чунцине во времена расцвета идеализма, после смерти Мао в 1976 году. «В этом городе произошло столько событий, с которыми мы очень хорошо знакомы, событий, заставляющих нас почувствовать, что мы снова вернулись в прошлое, что Культурная революция происходит снова и что мы снова теряем идеалы верховенства закона», — написал он в апреле 2011 года в своем открытом письме.
Предостережения адвокатов нашли отклик в душе Ху Дэпина (Hu Deping), старшего сына Ху Яобана (Hu Yaobang), самого известного китайского лидера эпохи реформ, поэтому он пригласил их обоих для переговоров. Ху Яобан, который в 1980-х годах был главой партии, всегда предупреждал своих детей о том, что уроки Культурной революции так и не были до конца усвоены. Однако в 1987 году Ху лишился своего поста, так и не успев ничего предпринять в этом направлении. Отец Си, Си Чжунсюнь (Xi Zhongxun), который работал вместе с Ху, оказался самым уважаемым старейшиной, вставшим на его защиту.
На протяжении 2011 года Ху Дэпин работал над тем, чтобы заручиться поддержкой либерально настроенных «принцев» — в том числе двух сестер Си Цзиньпина — проведя серию семинаров. «Очевидно, сейчас происходит возрождение своего рода пропаганды Культурной революции, — сказал Ху в августе, незадолго до того как жена Бо убила английского бизнесмена Нила Хейвуда (Neil Heywood). — Некоторые не верят в Культурную революцию, но, тем не менее, пытаются разрекламировать и использовать ее», — объяснил Ху, имея в виду Бо, чью мать убили или заставили совершить самоубийство во времена Культурной революции. В одной из частных бесед с двумя протеже своего отца — с тогдашними президентом и премьером Ху Цзиньтао (Hu Jintao) и Вэнем Цзябао (Wen Jiabao) — Ху еще раз повторил эту свою мысль.
Также по теме: Китайский Twitter стал инструментом борьбы с коррупцией
Бо продолжал двигаться к своей цели, пока не поссорился с главой полиции Ваном, на которого сильно давили следователи из Пекина. В феврале 2012 года Ван, опасаясь за свою жизнь, укрылся в американском консульстве. Он рассказал американским дипломатам свою версию убийства Хейвуда, добавив, что Бо пытался помешать ему расследовать это преступление. Таким образом, у соперников Бо появилось оружие, чтобы выступить против него. 14 марта тогдашний премьер Вэнь Цзябао намекнул на то, что будущее «чунцинской модели» Бо может стать компромиссом между проведением срочных политических реформ и возвращением к «таким историческим трагедиям, как Культурная революция». На следующий день Бо был снят со своей должности, и с тех пор он ни разу не появился на публике.
Вмешательство Вэня и увольнение Бо заставили остальных принцев нарушить молчание, и китайскую элиту охватила франкционная война. Ван Бомин (Wang Boming), издатель журнала Caijing, публикующего различные расследования, и сын одного из наиболее высокопоставленных дипломатов Мао, рассказал мне, что «чунцинская модель» Бо финансировалась и поддерживалась из тех средств, которые Бо отнял у городских предпринимателей в результате в сущности противозаконных арестов. «По сути, он отправил в тюрьму 20 самых богатых жителей Чунцина и конфисковал их имущество», — рассказал он мне в апреле во время интервью, которое я брал у него в процессе подготовки моей книги «Взлет и падения дома Бо» («The Rise and Fall of the House of Bo»).
Фу Ян (Fu Yang), чей отец Пэн Чжэнь (Peng Zhen) работал вместе с отцом Бо в качестве партийного чиновника, был недоволен тем, что Ли, адвокат, беспричинно арестованный по приказу Бо, был сотрудником его юридической фирмы. Бо Силай и Фу учились в одном классе, Бо даже обращался к Фу за юридической консультацией, когда разводился со своей первой женой. А затем Бо просто проигнорировал ту правовую систему — хотя в ней и было много недостатков — которую выстроил отец Фу, будучи главой Национального народного Конгресса Китая в 1980-х годах. «Мой отец очень переживал из-за того, что его правовая система была полностью разрушена во время Культурной революции и что права людей, в особенности права человека, были просто растоптаны», — рассказал мне Фу во время интервью.
Читайте также: Разбившийся «Феррари» вызвал в Пекине политическую бурю
Мужчины и женщины, которые сейчас составляют политическую элиту Китая, достигли своего совершеннолетия в условиях психологического и физического насилия, которого не знали их ровесники из развитых стран. Самые жестокие испытания выпадали на долю «детей высокопоставленных кадров», как их называли в тот период времени, когда приближенные Мао обвиняли их родителей в неверности идеалам революции. Тем принцам, хорошо знавшие Бо и согласившиеся побеседовать со мной, самым страшным казалось то, что Бо возвеличил то самое движение эпохи Мао, которое привело к смерти его матери.
Семья Бо была не единственной пострадавшей семьей. Многие принцы могут поведать мрачные истории о членах своих семей, которых пытали и убили в тот период китайской истории. Президент Си не может появиться на семейных похоронах, свадьбах или Празднике весны, не вспомнив при этом о своей старшей сестре Си Хэпинь (Xi Heping). По словам близких друзей семьи, она покончила с собой в самом конце периода Культурной революции, в 1975 году. Судьба Юя Чжэншена (Yu Zhengsheng), который сейчас является четвертым по значению членом постоянного комитета Политбюро, оказалась еще более тяжелой. «Мою мать посадили в тюрьму в 1968 году и освободили в 1975, — сказал Юй в июле 2012 года, как сообщает государственная пресса. — Когда она вышла на свободу, я почувствовал, что с ней что-то не так. Ей все время казалось, что ее кто-то преследует. Она отказывалась проходить медицинские обследования до самой своей смерти в прошлом году. В начале Культурной революции моя младшая сестра училась в школе, где ее недолюбливали. Позже она заболела шизофренией и покончила с собой. Во время Культурной революции погибло шесть или семь моих близких родственников».
В более широком смысле Бо стал лицом мощной легитимирующей истории во времена, когда партия отчаянно в ней нуждалась. Раньше, чем любой другой лидер, кроме Вэня, Бо публично заявил о нарастающей проблеме несправедливости и неравенства и возложил вину за это на безликих чиновников. «Коррупция — это смертельная рана партии, а ухудшение качества работы партии — ее хроническое заболевание, — заявил Бо в своем телевизионном обращении в декабре 2009 года. — Без помощи эта болезнь может стать смертельной». Бо, как и Си, воспитывался в семье, где царили коммунистические идеалы равенства, аскетизма и эмансипации всего человечества. Воскрешение образа Мао, с одной стороны, символизировало восстановление прежних идеалов, с другой — напоминало людям о том вкладе, которые их собственные семьи внесли в строительство Китайской народной республики.
Также по теме: Новое правительство Китая - вызовы перед взрослеющей страной
И хотя методы Бо оказались не слишком законными, они были довольно эффективными. Его контроль над пропагандой, способность мобилизовывать массы и невнимании к правовым процессам и институтам позволили ему держать население Чунцина под контролем. «Он пытается мобилизовать общество так, как это делал Мао во времена Культурной революции, а чтобы этого добиться, вам сначала нужно промыть людям мозги», — сказал Ван, издатель Caijing, во время своего интервью. Воскрешение маоистской иконографии и методов было способом сохранить власть в руках правящих семей в посткоммунистической стране, которая с каждым днем становилась все более циничной и раздробленной.
Подобные тенденции прослеживаются и в администрации Си, в то время как она изо всех сил старается сохранить однопартийную систему во все более плюралистической стране. «Западные силы, враждебные Китаю, и диссиденты внутри страны до сих пор регулярно пытаются проникнуть в идеологическую сферу, — говорится в документе, выпущенном центральным офисом Си, где перечисляются семь опасностей, нависших над Китаем, в число которых попала западная конституционная демократия. Пропагандистские источники постоянно критикуют идею конституционного права, службы безопасности арестовывают активистов, призывающих партию укрепить законы, а Си запустил кампанию в духе Мао, направленную на то, чтобы ввести идеологическую «массовую линию» и выправить стиль работы партии.
Случай Бо стал причиной раскола среди детей политической элиты. В 2012 году Вэнь нашел массу сторонников, когда попытался представить падение Бо в качестве последней возможности поставить Китай на рельсы плавного перехода к подотчетному правительству и верховенству закона. Однако затем во фракции Ху-Вэня начались собственные размолвки политического характера, еще больше осложнившиеся в октябре 2012 года после публикации в New York Times статьи, где говорилось, что активы членов семьи Вэня оцениваются в 2,7 миллиарда долларов. Очевидно, семьи китайских политических лидеров должны оставаться верными воинскому кодексу Бенжамина Франклина: либо держимся вместе, либо висим по отдельности.
Читайте также: Проблема национальных меньшинств в Китае
Ирония заключается в том, что многие знакомые Бо говорят, что они против суда над ним не потому, что он не делал ничего дурного, а потому, что справедливый суд в данном случае невозможен.
«Я не согласен с тем, что он делал, однако мне кажется, что его должны судить по всем юридическим нормам, — говорит один из знакомых Бо, тесно работавший с Си в 1980-х годах. — Вэнь и его семья оказались такими алчными, так почему не проверить и его?» Даже самые яростные оппоненты Бо согласны, что в словах критиков суда над ним есть доля истины.
В глазах либерально настроенных адвокатов, журналистов и интеллектуалов, а также потомков и протеже покойного реформатора Ху Яобана, этот судебный процесс является уникальной возможностью для Си и его коллег по Политбюро увести Китай от его беззаконного маоистского прошлого, в котором воображаемые утопические цели могли оправдывать любые средства.
Однако им хорошо известно, что это вряд ли случится. Суд, который, скорее всего, завершится уже через два дня, будет спланирован до мельчайших деталей. Вердикт, который, вероятно, огласят в конце августа, уже предопределен, а судебный приговор уже заранее написан. В нем прозвучат узкие формулировки из уголовного кодекса, которые никоим образом не будут способствовать движению Китая к диктатуре закона. Бывшие коллеги Бо приговорят его, по крайней мере, к 10 годам тюрьмы, позаимствовав при этом большую часть методов, которые отстаивал сам Бо. Сейчас раны, оставленные Культурной революцией, продолжают кровоточить. Лучше всего об этом сказал Хэ Вэйфан, который писал о воскресшем духе Культурной революции в Чунцине: «Это не справедливый суд, это скорее пример того, как зло пытается исправить зло, а насилие пытается наказать насилие».
