Сейчас, когда над сирийским режимом нависла перспектива авиаударов, не пожелавший называть своего имени представитель руководства французской Соцпартии подчеркнул, что операция дает нежданную возможность отвлечь внимание оппозиции и населения от весьма чувствительного вопроса пенсионной реформы:
«Это настоящая неожиданность посреди дебатов по пенсиям! Будет непросто организовать движение против реформ, если внимание общественного мнения будет приковано к ударам по Сирии...»
В США депутат Конгресса точно так же обвинил Барака Обаму в том, что его инициатива по вмешательству в Сирии объясняется стремлением отвлечь внимание от трудностей во внутренней политике, с которыми сталкивается американский лидер. Вообще, всем руководителям, которые в прошлом начинали военные операции, приходилось сталкиваться с подобной критикой. Более того, у этой теории даже есть название: отвлекающая война (diversionary war).
Макиавелли, Шекспир и Маркс
Концепция почти так же стара как и сама война, однако получила четкую формулировку и теоретический фундамент лишь несколько десятилетий назад. «Теория, по которой лидер использует войну, чтобы объединить под своими знаменами всю нацию, предельно проста и понятна», — говорит профессор Дэвид Т. Бербах (David T. Burbach) из Военно-морского колледжа США.
Ее следы виднеются в древнегреческих рукописях, трудах Макиавелли и Карла Маркса. Шекспир говорил о ней в исторической пьесе «Генрих IV»: на смертном одре король Генрих IV, который всегда боялся восстания собственного народа, советует сыну (Генриху V) напасть на Францию с тем, чтобы отвлечь внимание подданных и объединить нацию в борьбе с общим врагом. Упоминалась эта теория и в качестве одной из причин начала Франко-прусской войны 1870 года.
Последние 25 лет многие американские специалисты по международным отношениям активно пользуются этой теорией, которая неизменно выходит на первый план при любом новом военном вмешательстве и служит для его проверки на прочность. Тем не менее, эта задача весьма непроста.
Одна из методик заключается в том, чтобы выделить определенные указатели в выступлениях политических деятелей или частных заявлениях руководителей. Однако есть тут и очевидная сложность: если президент решил начать войну, чтобы тем самым подтянуть свои рейтинги, он явно не будет кричать об этом на каждом углу и будет избегать этой темы в том числе и в частном порядке.
Другой метод предполагает внимательное рассмотрение стран и временных отрезков, когда их лидеры находились в непростом положении, если судить по опросам. Задача здесь в том, чтобы определить действительно ли президент с низкими рейтингами имеет большую склонность к военным операциям, чем популярный лидер.
Хорошие и плохие причины
К сожалению, такой анализ не позволяет сделать убедительных выводов, пусть даже это явление обычно более свойственно недемократическим странам, где лидеры обычно готовы на все, чтобы остаться у власти. «Теорию отвлекающей войны сложно назвать беспристрастной, — говорит специалист по политическим наукам Джейн Крамер (Jane Cramer). — Ее очень трудно доказать, и все обычно зависит о того, нравится ли вам начавший операцию руководитель или нет».
По ее словам, единственный случай, в котором можно с уверенностью говорить о том, что война была начата по внутриполитическим соображениям, касается ситуации, когда «нет других весомых причин воевать».
И наоборот, иногда можно легко понять, что целью войны был вовсе не отвлекающий маневр. «Бывают случаи, когда существует множество причин не воевать, но вы все равно начинаете войну, — отметила несколько дней спустя после того, как американскому Конгрессу был передан на рассмотрение сирийский вопрос. — Посмотрите на Обаму и Сирию».
Президент США действительно мало что может выиграть от вмешательства в Сирии. Он долгое время демонстрировал нежелание ввязываться в рискованную войну с противником, который пользуется поддержкой значительной части населения, может положиться на влиятельных союзников на международной арене и обладает куда более серьезной армией, чем исламисты в Мали.
Рост рейтингов
У экспертов нет единого мнения насчет реальности и/или частоты «отвлекающей войны», однако здесь нужно отметить целый ряд куда более однозначных моментов. Так, мысль шекспировского Генриха IV о том, что общий враг помогает объединить нацию, неоднократно получала подтверждение в истории.
После терактов 11 сентября американцы сплотились вокруг президента Джорджа Буша-младшего и поддержали его «войну с терроризмом». Дэвид Бербах подтверждает эту точку зрения:
«Когда над страной нависает прямая угроза, люди обычно объединяются вокруг главы государства. Так было после 11 сентября или, например, во время вторжения на Гренаду в 1983 году, когда в опасности оказались жизни нескольких сот американских студентов-медиков. Операцию представили следующим образом: «Рональд Рейган спасает американцев из рук кубинской армии».
Как бы то ни было, американское вторжение на Гренаду нельзя в полной мере считать отвлекающей войной: речь шла об одном из карибских островов, который оказался в руках коммунистов в разгар холодной войны.
Внутриполитический расклад, по всей видимости, редко становится единственной причиной начала войны, однако зачастую он все же является весомым вторичным фактором в принятии решений и может склонить чашу весов в ту или иную сторону, когда перед властью открывается «возможность».
«Вообще, выражение "война по внутриполитическим соображением" гораздо уместнее, чем "отвлекающая война", потому что в нем учитывается многообразие ситуаций», — отмечает Джейн Крамер. По ее словам, следует выделить различные типовые случаи, а не пытаться сваливать все в одну кучу.
Панама, Мали и Фолкленды
В 1989 году относительно мягкая политика президента Буша-старшего по отношению к СССР (особенно на фоне жесткого курса его предшественника Рональда Рейгана) навлекла на него критику со стороны представителей собственной партии. Таким образом, Буш решил начать не представлявшее большой сложности вторжение в Панаму (несмотря на более чем сомнительный предлог), достигнув тем самым небывалых высот в плане внутренней популярности и поддержки.
Свежеизбранный президент с репутацией «слабака», легкий противник, быстрый военный успех и взлет рейтингов — все это напоминает недавнее французское вмешательство в Мали при Франсуа Олланде.
Война за Фолклендские острова представляет собой другой показательный случай войны, в которой немалую роль отводилась внутренней политике. Причем относилось это сразу к обоим лагерям, хотя аргентинцами и британцами двигали совершенно разные мотивы. Аргентинская военная диктатура пошла на отчаянный блеф: вторжение на Фолкленды должно было затронуть националистические струны в народе и отвлечь его внимание от катастрофической ситуации в обществе и экономике страны.
Маргарет Тэтчер в свою очередь покатилась вниз в опросах, и ее решение начать войну с Аргентиной из-за нескольких островов, затерянных в южной Атлантике, воспринималось в тот момент как крайне рискованный шаг. Победа Великобритании ознаменовала собой начало конца аргентинских диктаторов и поворотный момент в политической карьере Тэтчер, позволив ей с легкостью добиться переизбрания несколько месяцев спустя.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Сейчас, когда над сирийским режимом нависла перспектива авиаударов, не пожелавший называть своего имени представитель руководства французской Соцпартии подчеркнул, что операция дает нежданную возможность отвлечь внимание оппозиции и населения от весьма чувствительного вопроса пенсионной реформы, ведь будет непросто организовать движение против реформ, если внимание будет приковано к Сирии.
