Мир скучает по прежней Америке, по Америке до кризиса — кризисов — последнего десятилетия.
Это стало главной мыслью диалога, который состоялся на прошлой неделе в Нью-Йорке, где мировые лидеры собрались на ежегодном заседании Генеральной Ассамблеи ООН. Наши друзья — а их немало — говорили почти с горечью о динамизме, высоких стандартах, процветании и руководстве прежней Америки, с которой они в течение многих лет себя сравнивали, которой стремились подражать, на которую обижались и в которой черпали вдохновение.
Что касается тех, кто не является друзьями Америки, некоторые из них до сих пор испытывают растерянность и даже потрясение в связи с недавним изменением баланса сил. Каково их место в новом порядке? Сумеют ли они его сохранить? Вернется ли когда-либо сильная Америка? Способна ли она на это? Не утратила ли она политическую волю, человеческий капитал, прежние возможности?
Сегодня мы имеем дело с иным миром, миром, который уже не знает, как ему относиться к Америке. Отчасти из-за нашего президента.
«Мы хотим, чтобы Америка взяла на себя роль руководителя», — заявил один из членов дипломатической делегации страны, которая является главным союзником США. Он произнес это очень мягко, как будто признавался в том, что он скучает по своему старому другу.
«В прошлом мы порой видели, что Америка переходит границы, — сказал премьер-министр одной из западных демократических стран. — Теперь мы видим, что Америка демонстрирует чрезмерную нерешительность». Он имел в виду не только внешнюю политику, но и экономическую политику, рамки, в которые Америка сама себя загнала. Он скучает по ее прежнему экономическому динамизму, ее сумасшедшему стремлению к накоплению богатства, по прежней убежденности в том, что каждый американец может что-то изобрести, выйти со своим изобретением на рынок, сделать на нем кучу денег и подняться по социальной лестнице.
Читайте также: Проблема с коренными интересами внешней политики США
Этот премьер-министр говорил о глубокой озабоченности и своих надеждах. Он озабочен тем, что «главной проблемой является не политический риск, а социальный. Богатые общества, чьи представители считают богатство данностью, неотъемлемым правом, не осознают, что мы должны всю свою жизнь бороться со странами и нациями, решительно намеренными сместить нас. Богатство нужно зарабатывать. Богатство — это далеко не данность. Его нельзя воспринимать как должное. Финансовый кризис напомнил нам о том, как быстро обстоятельства могут поменяться». На что он надеется? На то, что факторы, сделавшие Америку мировым гигантом — «неисчерпаемый предпринимательский дух и дальновидность» — со временем вновь наберут силу и выведут страну из кризиса.
Еще одним лейтмотивом прошедшей недели стало разочарование в американском президенте. Репутация Барака Обамы среди лидеров мировых государств значительно снизилась, а его авторитет практически улетучился. Отношение к его руководству в дипломатических кругах начало ухудшаться уже некоторое время назад, однако на заседании Генеральной Ассамблеи звучало откровенное разочарование и нечто, гораздо более опасное: идея о том, что, возможно, от него больше ничего не зависит. Отчасти это объясняется его подходом к решению сирийского кризиса. Если вы проводите красную линию и ее пересекают, а вы после этого колеблетесь, уклоняетесь, уходите от ответа и называете все это дипломатией, мир это обязательно заметит и сделает соответствующие выводы о вас. Отчасти это стало результатом того положения, в котором Америка находится в данный момент.
Но от самого Обамы тоже многое зависит. Мировые лидеры не понимают, какие стратегические цели он преследует, они сомневаются в его серьезности и суждениях, они считают его неуверенным руководителем, который пытается скрыть свою неуверенность за громкими речами.
Один бывший американский дипломат, мудрый и довольно сдержанный чиновник, принимавший участие в организации заседаний ООН на прошедшей неделе, дал довольно жесткую оценку Обаме как внешнеполитическому игроку. «Мировые лидеры относятся к Обаме очень негативно, — сказал он. — Они разочарованы, они понимают, что на самом деле от него ничего не зависит... Западные европейцы перестали обращать на него внимание».
Также по теме: И снова об американской исключительности
Этот дипломат стал одним из дюжины американских внешнеполитических экспертов, которые на этой неделе встретились с новым президентом Ирана Хасаном Рухани. Что он думает об американском президенте? «Он не упомянул имени Обамы ни разу, — ответил бывший дипломат. — Мы должны принять тот факт, что в настоящее время президент США играет второстепенную роль и во всем опирается на наших дипломатов». По его мнению, Джон Керри блестяще справляется со своими обязанностями.
Видел ли он когда-нибудь, чтобы к президенту США относились так, будто он не имеет никакого влияния? «Я никогда такого не видел. Это очень необычно». Что он думает о стратегии президента? «Он не знает, что ему делать дальше, поэтому он старается не вмешиваться и надеется на лучшее». Подумав, дипломат добавил: «Надежды почти не осталось».
Его слова напомнили мне о разговоре, который состоялся несколько недель назад: тогда мне удалось побеседовать с ветераном дипломатической службы, который тесно общается с лидерами, часто встречающимися с Обамой. Я спросила у него: когда Обама входит в зал, где находятся другие лидеры, возникает ли у них ощущение, что в зал вошла сама Америка? Я привела в пример де Голля — когда входил он, вместе с ним входила вся Франция. Когда в зал входил Рейган, все вставали, ведь в зал входила сама Америка. Окружает ли подобный ореол Обаму?
«Нет, — ответил он. — Такого нет».
Когда президент начал свое выступление перед членами Генеральной Ассамблеи, в его речи звучало величие и даже некоторая суровость. Однако спустя некоторое время участникам заседания стало казаться, что это всего лишь театрализованная реконструкция прежних его выступлений. Когда-то Обаме удалось произвести впечатление на этих людей. На кадрах с этого заседания некоторые присутствовавшие на нем делегаты выглядели рассеянными, а вовсе не сосредоточенными, они сидели и вели себя так, будто ничего важного и значимого не происходит. Один делегат что-то читал на своем BlackBerry, другой просматривал свои записи. Двое чиновников, сидевших за спиной президента во время его выступления, казалось, обменивались шутками. Аплодисменты в конце его выступления были вежливыми и короткими.
Читайте также: Старомодная дипломатия вернулась, но ее время уже ушло
Президент Обама говорил об Иране и ядерном оружии — «мы должны достичь резолюции» по этому вопросу. «Нас обнадеживают» признаки более умеренного курса. «Я отдал распоряжение Джону Керри продолжать работу в этом направлении».
Между тем, представители Обамы ранее упоминали о возможности короткой встречи между г-ном Обамой и г-ном Рухани. Когда этого не произошло, у многих возникло ощущение, что американского президента унизили. И все это на глазах целого мира.
Что — если вы американец — довольно досадно.
Хотя г-н Рухани не смог встретиться с президентом США, он все-таки нашел время для беседы с журналистами, дипломатами и бизнесменами, которые собрались на заседании Азиатского общества (Asia Society) и Совета по международным отношениям (Council on Foreign Relations). Вечером в четверг, 26 сентября, в актовом зале одного из отелей г-н Рухани произнес речь об иранско-американских отношениях.
Многим он показался весьма образованным и уравновешенным, и он говорил совершенно правильные вещи: «умеренность и мудрость» будут руководить его правительством, «глобальные проблемы требуют коллективного ответа». Скорее всего, он окажется довольно упорным участником переговоров — и, возможно, весьма хитрым. Он красноречиво описал стойкость воспоминаний его соотечественников, касающихся отношений между Ираном и США в последние 60 лет.
Что ж, мы тоже многое помним.
Казалось, он пользовался своим красноречием, чтобы привнести определенную свежесть и силу в высказывания о давних обидах и недовольстве. Он добавил, что мы должны «подняться над уровнем мелочной политики» и сконцентрировать наше внимание на общих интересах и проблемах наших наций. Отношение к Ирану, как к угрозе, он назвал «контрпродуктивным», добавив, что его пытаются спровоцировать лишь «паникеры». Он снова пообещал, что Иран не станет создавать ядерную бомбу, объяснив, что это противоречит принципам ислама.
Пока он говорил, я не переставала задавать себе вопрос о том, как он относится к нашему президенту. За 90 минут его выступления, за которым последовали вопросы зала, он ни разу об этом не упомянул — и никому даже в голову не пришло спросить его об этом.
