Патологический популизм Аргентины

Несмотря на постоянные неудачи, перед каждым новым кризисом аргентинцы стремятся найти себе нового лидера, который бы смог навести порядок в стране, и ради этого готовы наделить его неограниченной и бесконтрольной властью.

Популизм как политическая позиция и экономическое понятие давно существует в истории человечества, и в той или иной степени находит немало приверженцев в различных странах.

Популизм даже  мог бы стать  символом эпохи постмодернизма. Но аргентинский популизм в силу своей  устойчивости и продолжительности имеет особые характеристики.

Пока мы не найдем альтернативы популизму, которая могла бы оздоровить страну и направить ее по пути развития, аргентинское общество будет продолжать болеть популистской  болезнью, а  мы будем пребывать в  плену иллюзий и разочарований.

Известный французский социолог и философ Эмиль Дюркгейм в своей работе «Правила социологического метода» выделяет два вида общественных явлений: «нормальные» и «патологические». Как показывают наблюдения, отмечает автор,  в первую очередь, следует избегать предрассудков и субъективности.

Например, возрастающая секуляризация современного общества для агностика может быть нормальным явлением, в то время как в глазах верующего это может выглядеть как патологическое явление.

Эмиль Дюркгейм подчеркивает важность повторения явления в исторической и сравнительной эволюции различных обществ как черты нормальности. В противном случае, когда речь идет о явлении, которое не присутствует в различных обществах, то в принципе, мы должны были бы  его рассматривать как ненормальное, не вписывающееся в понятие здорового общественного государства.

В свою очередь, когда мы сталкиваемся с повторением одного и того же явления, то мы его воспринимаем как среднестатистическое, так называемый «средний тип», который может служить эталоном нормальности. Если в специфическом обществе, замечает французский социолог, повторение явления превосходит «средний тип», который выражает эталон относительного  здоровья, то мы сталкивается  с патологическим явлением.

Например, каждое общество в прошлом и сейчас сталкивается с таким явлением, как преступность. При этом «средний тип» преступности в определенном обществе может считаться нормальным явлением.

Когда большинству людей присуще преступное поведение, когда «средний тип» такого рода поведения характеризирует состояние общества и оно становится повторяющимся явлением, то  мы сталкиваемся, по терминологии Дюркгейма, с «болезненным отклонением». Точно также мы можем охарактеризовать и такое явление, как коррупция.

Популизм как общественное явление характерен для всех обществ на протяжении развития истории человечества. В разные времена он назывался по-разному: самодержавие, бонапартизм, корпоративный дух, латиноамериканский популизм, неопопулизм  XXI века.

Инструментарий эволюционировал, но сущность оставалась прежней. В политике это проявлялась как авторитарное мессианское лидерство, вождизм, разделение общества на хороших и плохих, идентификация воли большинства как «общенародной  воли», оправдательная риторика и  использование инструмента плебисцита.

В экономики это проявлялось в форме присвоения рент, приоритета потребления над инвестициями, неоправданного увеличения социальных расходов, контроля цен, преследования «биржевых игроков» и «спекулянтов», использования обменного курса как антиинфляционного инструмента.

Большая привлекательность популизма, несомненно, заключается в его готовности быстро и просто предложить решение проблемы, которое впоследствии может оказаться иллюзорным.

Явление популизма как часто повторяющееся дает нам возможность определить его как «средний тип», который воспринимается как «нормальный» или «болезненный» в зависимости от того или иного состояния общества. Институционное развитие, точно так же как развитие экономическое и социальное, в специфическом обществе  лишь служит ориентиром для характеристики «среднего типа» популизма в стране как явления социально «нормального» или «патологического».

Принимая во внимание общественную эволюцию и сравнительный опыт аргентинского популизма, можно с уверенностью сказать, что он имеет патологический характер. Несмотря на постоянные неудачи, он остается  доминирующим в обществе, что отличает нас от других похожих на нас стран в регионе и мире. Наш популизм, принимая во внимание его патологический характер, постоянно подпитывает институционные и экономические факторы.
 
Начиная с 1983 года Аргентина восстановила демократию в стране. Но мы по-прежнему в долгу перед республикой. Перед лицом циклических кризисов не остается места для военных диктатур. Вместе с тем в обществе ширится стремление найти вождя, который бы смог решить все наши проблемы, пусть даже сконцентрировав в своих руках неограниченную и бесконтрольную власть.

Такого рода общественная инерция свидетельствует лишь о готовности общества пожертвовать ради сиюминутной выгоды политическим партиями и свободной независимой прессой.

«Делегированная» демократия представляет собой некий симбиоз публичных средств, которые переходят под контроль государства в лице правительства. В свое время «перонизм» называл это гарантией управляемости государства. «Перонистам» для того, чтобы управлять государством, была необходима полная покорность бессознательной группы населения, которая должна сосуществовать наряду с плебисцитной демократией, близкой к популизму, но отдаленной от республиканской демократии  и общественного согласия.

С 1881 года по 1969 год в Аргентине в обращении находилось «песо монеда насьонал». Старое поколение еще помнит, что  в центре монеты была изображена женщина во фригийском колпаке - символ свободы. Сейчас в Аргентине за одно песо нельзя ничего купить, официально  его стоимость соответствует одной десятимиллиардной части старого песо.

Начиная с 1969 года, Аргентина умудрились провести четыре денежные реформы: песо лей, аргентинское песо, аустраль и конвертируемое песо (находится сейчас в обращении). За 40 с небольшим лет в провинциях находились в обращении 11 квазимонет. Причина столь часто проводимых денежных реформ кроется в хронической инфляции, которая преследует страну, начиная с 50- х годов прошлого столетия. В свою очередь, инфляция была спровоцирована популистской экономической политикой как правых, так и левых, находившихся  у власти.

Введение в обращение конвертируемого песо породило в стране надежду на то, что наконец-то и у нас будет песо, равное доллару. Теперь мы сможем побороть инфляцию. При этом мы перестали обращать внимание на быстро растущие текущие  расходы,  которые компенсировались за счет средств, поступавших от приватизации государственной собственности и внешних заимствований. Это привело к росту внешнего долга.

Когда пришла пора расплачиваться по долгам, грянул дефолт, а население впало в депрессию. Сейчас мы находимся на новом этапе развития популизма. Власть имущие пытаются нам внушить, что в стране существует лишь небольшая инфляция, однако в реальной жизни мы видим обратное. Мы живем в двух измерениях: нам пытаются выдать желаемое за действительное, скрыть от нас правду.