Взгляд на кризис из Вашингтона

Когда я был моложе и впервые прочитал о бедствиях исторического масштаба, таких как Первая мировая война и русская революция, я порой задавал себе вопрос о том, что было бы со мной, живи я в то время и в том месте. Пережил бы я битву на Сомме? Удалось бы мне избежать ужасов Красного террора?

С той самоуверенностью и близорукостью, которая присуща молодости, я говорил себе: конечно, я бы вышел из этих страшных трагедий целым и невредимым. Я же не дурак, в конце концов, и в тех условиях мне бы естественно удалось найти способ избежать опасности. Разве не так всегда поступают умные люди? Они позволяют другим делать все эти опасные и неприятные вещи, скажем, идти в атаку на немецкие траншеи и сражаться с большевиками. Будь я во Франции в 1916 году, я бы обязательно остался где-нибудь при штабе; а окажись я спустя пару лет в Петербурге, я бы просто своевременно откупился от кого надо взяткой. Правда, мои планы разбивались вдребезги, когда я добирался до конкретики (у английских солдат в окопах не было особого выбора, когда им отдавали приказ «В атаку!»). И тем не менее, я все равно был уверен, что если бы мне довелось оказаться посреди того урагана, я бы не мытьем так катаньем, но остался в целости и сохранности.

А вот сейчас я очутился посреди аналогичного урагана, и былой уверенности у меня уже нет. В отличие от двух вышеупомянутых сценариев, прекращение работы американского правительства, к счастью, не влечет за собой ни пулеметный огонь немцев, ни чистки злобных чекистов. Но этот кризис похож на предыдущие два тем, что здесь жизненно важные решения принимаются на огромном расстоянии от людей, на которых они повлияют. Более того, решения принимаются абсолютно без учета мнений и желаний этих людей. Так что, вопреки моему мнению о присущей мне ловкости и умению, я все больше осознаю, что миру на меня наплевать.

Сейчас это довольно смешно, но я всегда считал, что огромные, обезличенные структурные силы (правительство, например) каким-то образом прислушиваются к голосу доводов и рассудка. По крайней мере, если ты слушаешь, тебе легче найти выход из той или иной ситуации. Нет, это вовсе не психическое заболевание, это характерная для американцев позиция. Буквально каждому американцу привита неистребимая вера в то, что проигрышных и безвыходных ситуаций не бывает, и что даже перед лицом самых неблагоприятных обстоятельств важнее всего твое желание и готовность упорно трудиться. Так что типичный американец, услышав, что «правительство прекратило работу», автоматически думает: от этого пострадают только люди ленивые, инертные и бестолковые. Ведь человек инициативный никогда не окажется в таком положении.

Однако все это недомыслие. Будучи человеком, знающим немало федеральных госслужащих, я понимаю, что отправленные в вынужденный отпуск люди не ленивые и не плохие. По крайней мере, они ничуть не ленивее и не хуже остальных. Просто им не повезло. Они оказались не в том месте и не в то время. Еще ужаснее то обстоятельство, что даже если бы они знали о скором закрытии правительства, даже если бы они могли предвидеть, насколько бездейственным окажется конгресс, даже если бы они решили оказаться в категории «важных» служащих, которых нельзя отправлять в отпуск, эти люди практически наверняка не смогли бы этого сделать. Почему? Потому что за несколькими достойными внимания исключениями многие федеральные ведомства даже не выделяли в своих штатах «второстепенный» персонал, пока не получили соответствующие указания. Это обычно происходит в результате прекращения деятельности правительства, и спланировать что-то заранее здесь невозможно.

Так что опыт последних недель оказался весьма уничижительным. Не очень-то приятно узнать, что ты далеко не такой важный и умный, как тебе казалось, что кризисный торнадо может смести тебя точно так же, как любого другого человека.

Еще один примечательный момент заключается в том, что несмотря на необычайно важные решения, принимаемые на Капитолийском холме, Вашингтон чувствует себя совершенно нормально. В метро утром стало чуть-чуть меньше народа, но невооруженным глазом никаких изменений не увидишь. Люди ходят в рестораны, выпивают в барах, смотрят футбол по телевизору и вообще ведут себя так, будто ничего особенного не случилось.

Когда я читал в учебниках по истории про великие события, у меня всегда складывалось впечатление, что в такие моменты возникает особая атмосфера, что в воздухе «появляется нечто», а обычные люди осознают, что они живут в необычные времена. Все в такие времена пропитано особой значимостью, насыщено особым смыслом. Но это совершенно не так. Реальность намного банальнее, скучнее и понятнее. И хотя мы переживаем период огромной политической неопределенности, гуляя по городу понять это невозможно.

Решение о возобновлении работы правительства будет приниматься в ближайшие дни, и похоже, хотя и не наверняка, что республиканцы проиграют, а Обама победит. Но пусть нам и удастся избежать каким-то образом катастрофы, возобновить работу правительства и предотвратить долговой дефолт, каждый житель Вашингтона из моего поколения только что получил хороший урок о том, что незаменимых людей нет. Это весьма болезненно, но я надеюсь, что в долгосрочной перспективе это станет для нашего национального организма прививкой нерасположенности к риску. Однако вполне возможно, что это во мне говорит оптимизм, заложенный в юности. И точно так же вполне возможно, что этот кризис превратится в новую норму, а наша политическая система зайдет еще дальше в тупик дисфункции и неработоспособности.