Конфликт возвышающейся силы и ценностей на Ближнем Востоке

В течение длительного времени, начиная с 1970-х годов, но особенно настойчиво после 1980-х, Иммануил Валлерстайн продвигал тезис об упадке Америки. Отстаивать эту идею в период, когда вместе с окончанием холодной войны при возникновении монополярного миропорядка с центром в США был объявлен «конец истории», и эта страна стала единственным глобальным игроком, было весьма смело. На сегодняшний момент, по всей видимости, уже очень многие сходятся во мнении о том, что Америка больше не обладает своей прежней силой.

Очевидно, Америка все еще удерживает первенство как политическая и военная сила, но в экономическом отношении ей начинают противостоять сильные конкуренты, а, следовательно, экономический регресс ослабляет ее военную и политическую мощь. Если предположить, что падение Америки представляет собой для нашего региона, то нет необходимости говорить о том, что начавшийся вместе с 11 сентября процесс оккупации является своего рода корректировкой завтрашнего дня движущейся к упадку империи. Каждая приходящая в упадок империя становится опасной. Таким образом, Америка приняла меры, которые позволили бы контролировать ей вероятных конкурентов.

Продолжая мысль об американском упадке, Валлерстайн отмечает: «Ни один из нынешних сильных игроков на Ближнем Востоке (реально ни один) больше не получает сигналы от Соединенных Штатов Америки, включая Египет, Израиль, Турцию, Сирию, Саудовскую Аравию, Ирак, Иран и Пакистан». Это довольно претенциозное высказывание, возможно, льстит гордости властей и граждан государств региона. Эта мысль, выраженная, несмотря на академические и интеллектуальные способности находящихся в каждом уголке мира разведывательных сетей и способных проанализировать полученную информацию «мозговых центров», может звучать весьма мелодично. По крайней мере, нет никакого вреда в желании того, чтобы государства самостоятельно принимали решения и прогрессировали в направлении развития своих независимых инициатив.

Как только был объявлен «конец истории», произошла окончательная победа капитализма. Поскольку становление Америки единственной глобальной силой однополярного мира и тезис о наступлении конца истории воспринимался на основе одного и того же стратегического взгляда, глобальный капитализм стал ассоциироваться с Америкой. Практически никто из тех, кто полагает, что Америка движется к упадку, на самом деле, не задается вопросом о глобальном капитализме. Например, те, кто противопоставляет Америке возвышение Китая, не поднимает проблему о том, с какой экономико-политической ценностью, системой, конкурирует эта возвышающаяся сила Востока. 

Между тем, далеко ходить не надо: выяснение похожего вопроса на основе адаптированной к Ближнему Востоку версии тезиса о падении Америки, озвученного школой Валлерстайна, может лишить нас покоя. Если мы не замечаем, что Китай или Россия как конкуренты противостоят Америке и что будущее глобального капитализма находится под вопросом, мы не сможем разрешить конфликт силы и системы. Применяя историю об упадке США к Ближнему Востоку, мы вынуждены задать себе вопрос: а где находимся мы в альтернативной системе силовых балансов и ценностей?

Если американская сила на Ближнем Востоке не так эффективна, как прежде, и региональные игроки принимают более независимые решения или становятся менее зависимыми от США, вопрос должен состоять в следующем: какая сила (силы) займет место Америки? В этой связи возникает другой, более резкий вопрос: на основе какой системы ценностей и экономико-политического порядка набирают силу новые внешние игроки на Ближнем Востоке?

При рассмотрении событий, которые в течение последнего века происходили в регионе, становится очевидно, что, помимо смены внерегиональных игроков, которые с политической, экономической, военной точек зрения вмешивались в регион, в базовом конфликте ничего не изменилось. В значительной степени все еще имеет силу карта, начерченная британцами, которые создавали новый дизайн региона после Османской империи. Коды Ближнего Востока главным образом были определены Британской империей, и, хотя британцы утратили свое главенствующее положение, их влияние сохраняется. Приход Америки в регион после Второй мировой войны стало продолжением англосаксонского империализма. Советская конкуренция периода холодной войны ясно предполагала сохранение дизайна постосманского периода.

Несмотря на военное, экономическое, политическое превосходство западного союза, на Ближнем Востоке сохранились закрытые экономики; невозможно однозначно утверждать, применялся капитализм или социализм. В какой степени Египет Насера был социалистическим, в такой же степени капиталистической стала эта страна в период Анвара Садата. В то время как обе системы определяли элиты, формирующие политические структуры, это не были структуры, в корне изменяющие жизнь народа, его привычки, формы производства. У них была одна общая сторона — они были чужды историческому и культурному наследию региона.

Если речь идет об устранении американской силы, то, очевидно, вступление в силовую конкуренцию без осведомления о том, на основе какой системы возвышается военная, экономическая сила, которая заполнит место США, — это не тот подход, который обладает «ценностью». Какая страна составит альтернативу экономической системе, представленной глобальным капитализмом или США, или решится бросить им вызов на Ближнем Востоке? Если в глобальном масштабе Китай, как это раньше произошло с Японией, поднимается с опорой на капиталистические ценности, это изменение вовсе не будет предполагать создания более справедливого мира, это будет не более, чем сдвиг оси, изменение игрока.

Погружение стран Ближнего Востока в иллюзию силы без выработки собственных систем ценностей предполагает поворот от приобретения данной географией независимости в сторону множества локальных версий глобального капитализма. При правильной интерпретации стадии, которой достигли отношения государств-наций с капитализмом, мы можем увидеть, что трансформация силы предполагает не столько изнашивание капитализма как следствие современности, а скорее его воспроизводство. В этой связи прекрасным материалом для толкования могут быть преобразования, происходящие в Турции. Приобретение силы через построение сотрудничества с капитализмом и институционализацию неолиберальной политики может привести к появлению относительных преимуществ перед внерегиональными силами. Однако, так как эта ситуация не предполагает того, что вы бросаете вызов капитализму, она может завершиться воспроизводством его локальной версии.