С саблей в поисках Золотой бабы

Лесистый север России, куда не добирались ни шведы, ни Наполеон, ни гитлеровцы, много веков жил легендами о польских набегах, которые опустошали его пространства. Еще совсем недавно такие истории пересказывали старожилы городков и деревень от Москвы до берегов Белого моря. Легенды о поляках подтверждают летописи времен так называемой Великой Смуты — династического кризиса Московского государства начала XVII века. Связанная с ним польско-литовская интервенция завершилась взятием и оккупацией Москвы.

Минутная военная слава

Если эта тема более-менее исследована, то гораздо меньше известно о разбойничьих набегах, с которыми наши предки несколько раз отправлялись вглубь российского государства. Следует признать, что мы тогда отлично «осмотрели» эти края. Набеги поляков и литовцев в 1609-1618 годах несколько раз прочесали самые далекие российские уголки, где грабили и жгли города, крепости и монастыри. «Огнем и мечом ходили поляки, литовцы и черкесы (казаки)», описывали потом последствия этих визитов православные монахи в своих книгах.

Хотя за полтора десятка лет выросло целое поколение набежчиков, мы почти не знаем имен командиров этих отрядов — несомненно жестоких, но и отважных людей. Сохранившиеся же в истории имена чаще всего ничего нам не говорят. Известно, что Великий Новгород пытался взять осадой, впрочем, безуспешно, полковник Ян Кармазиньский (Jan Karmazyński). В российских источниках фигурирует еще некий Борисполец. Чуть больше сведений сохранилось о набеге под предводительством Александра Лисовского (Aleksander Lisowski), но, скорее из рифмованных польско-латинских панегириков, чем из достоверных исторических источников. Есть еще несколько имен, и это все. Польские налетчики были людьми войны, которая приносила им минутную славу, но потом быстро стирала память о них.

В этой истории любопытнее всего факт, что устойчивые воспоминания о польских набегах сохранились на диком, лесистом и болотистом севере, где нет особенно богатых церквей, которые можно было ограбить, и куда из-за отсутствия дорог сложно было даже попасть. Эти легенды подтверждаются фактами. Лежащую далеко на северо-востоке Вологду мы захватили 22 сентября 1612 года, а 18 декабря город подвергся очередной атаке — отряда Голеневского. Каргополь — городок, который находится в настоящей глуши, в 1612 году захватили поляки вместе с литовцами, а двумя годами позже — польские казаки. Холмогоры, лежащие на подступах к Архангельску, 8 декабря 1613 года взял в осаду атаман Яцкий, а в 1614 и 1619 годах (уже после заключения Деулинского перемирия!) польские командиры, чьих имен мы не знаем.

Это последнее направление кажется по крайней мере логичным: Архангельск был богатым портом, туда добирались скандинавы, торговцы из Англии. Один из них даже отметил в своем дневнике, что в окрестностях города снуют конники, выкрикивающие странное слово «bizabi». Так англичанин записал польский боевой клич «бей-убивай!» («bij-zabij»), который он услышал сам или в пересказе местных русских информаторов.

В очередной раз вооруженные поляки появились в Архангельске в 1918-1919 годах. Это были «мурманчане» (польский легион в составе войск Антанты на севере России, — прим.пер.) со знаменитым белым медведей Баськой.

А другие места? Русский север изобилует топонимами вроде Паново или названиями населенных пунктов, включающими в себя прилагательное «панские». Их можно обнаружить даже на Онежском заливе Белого моря. С ними обычно связаны легенды о польских батальонах, с которыми велись бои в этих местах, или о поляках, которых завели в болота вероломные провожатые. Самую известную их таких историй увековечил в своей опере российский композитор Михаил Глинка («Иван Сусанин»).

В поисках легенд

В XIX веке на замерзших торфяных болотах севера России люди часто находили останки мамонтов, которые назвали «панскими костями». Из-за огромных размеров народ считал их останками древних великанов. Этнографы того времени зафиксировали интересное поверье: этими великанами, которыми русские матери пугали маленьких детей, считали «панов», то есть польских интервентов.

Красивая легенда. Однако правда в данном случае оказывает куда более прозаичной. Откуда бы у польских военных взялась такая любовь к болотам и торфяникам? На самом деле все эти «панские» названия происходят от лопарского «panne» — глубокое топкое болото. Лопарями раньше называли саамов — коренных жителей этих земель.

Такой ответ, однако, лишь отчасти решает нашу загадку. Ведь проникновение поляков на север России было фактом, а не вымыслом.

В 1618 году любопытное путешествие предпринял также некий полковник Валентин Роговский, который отправился к Уралу. Польские источники той эпохи утверждают даже, что он с группой смельчаков пересек горный хребет и добрался через болота Западной Сибири до Оби. Что он там искал? Золотую бабу. Так называли тогда в Европе мистическую золотую скульптуру, которой якобы покланялись угры (предки людей, именовавшихся до революции остяками, а после — хантами). Легенды о Золотой бабе, которые привозили на запад купцы, распаляли воображение жителей портовых городов на Северном море. Эти истории слышали и поляки. Шимон Старовольский (Szymon Starowolski) в одном из своих произведений даже приписал полякам обнаружение статуи. Ее якобы нашел атаман Александр Лисовский и, как ревностный католик, приказал уничтожить этот предмет языческого культа.

Это, конечно, плод фантазии барочного историка, однако польские набежчики наверняка искали Золотую бабу. А заодно забирались в невероятно отдаленные уголки севера России.