Время авианосцев прошло?

10 декабря мой бывший товарищ по плаванию — американские моряки говорят, что бывших моряков не бывает; бывают ли бывшие товарищи по плаванию? — Брайан Макграт в The National Interest бросился в пучину спора, развязанного Томом Риксом в его статье для Washington Post: последний убеждал американских военных, что чем меньше размер боевой единицы, тем лучше.

Давайте и я нырну — вода прекрасная. Рикс особенное внимание уделяет американской флотилии атомных авианосцев. Для него основная тема — издержки на их содержание, в то время как Брайан берет в прицел вопрос об их уязвимости в боевой обстановке, богатой на необычные вооружения вроде противокорабельных крылатых и баллистических ракет, тактической стелс-авиации и так далее.

Брайан насмехается над замечанием Рикса о том, что атомные авианосцы очень похожи на своих далеких предшественников. Однако здесь важно то, что их эффективная поверхность рассеяния действительно огромна. В авианосцах нет стройности, угловатости и всей этой инопланетной причудливости, по которым мы узнаем самолеты и корабли с характеристиками незаметности. Как работает радар? По существу, он кричит и слушает собственное эхо. Громоздкий корпус с множеством плоских поверхностей, острых углов и выступающих деталей просто не может не отражать электромагнитные волны, то есть «крик», которые возвращаются к вражескому радару, а значит и к его приборам управления огнем и противокорабельным вооружениям. В этом смысле внешний вид кораблей действительно имеет значение, как и отмечает Рикс.

Как только корабль замечают, сразу же становится горячо. Чтобы затруднить обнаружение и прицеливание, корабельные мастера использовали всевозможные новейшие технологии при постройке нового американского суперавианосца типа «Джеральд Р. Форд». Уменьшение эффективной поверхности рассеяния действительно помогает. И все же, если не пытаться воспроизвести в реальной жизни Филадельфийский эксперимент, вариантов здесь не очень много — спрятать великана с водоизмещением в 100 тысяч тонн не очень-то просто. Пусть «Форд» и является последним словом в построение авианосцев, никто не возьмется утверждать, что даже он действительно неуловим.

Брайан совершенно справедливо вспоминает, что это далеко не первый раз, когда авиакрылья и авианосцы встречаются со смертельными угрозами. Просто поищите в поисковиках авианосец «Франклин». Понеся массовые потери личного состава, этот корабль, тяжело поврежденный у побережья Японии, все же доковылял до Нью-Йорка из Тихоокеанского театра военных действий. Удивительно, верно? Другим кораблям повезло меньше.

Макграт также отмечает, что авианосцы приспособились к опасностям прошлого. Это так, но именно здесь наши позиции в этом споре расходятся. Авианосцы и их палубная авиация действительно развивались параллельно возникновению новых угроз, это так, но технологические и тактические новшества ни в коем случае не могут «гарантировать целесообразность использования авианосцев», как он утверждает. Да, во времена Холодной войны серьезные издания действительно устраивали слишком много шума вокруг предположительно смертельных для авианосцев технологий. Моряки определенного, скажем так, возраста «отмачивались» в идее, что Ту-22М, способные налететь на наши корабли со шквалом ракет, готовы сокрушить нас, если мы подберемся слишком близко. Говорилось все это с серьезными и мрачными лицами.

Однако при этом можно (и это постоянно делается) вспомнить про то, что Холодная война закончилась для нас даже слишком хорошо. Говоря словами президента Рейгана, мы выиграли, Советы проиграли. Юхуу! Ура! Давайте сделаем круг почета! Однако действительно ли мы «победили» в военно-морском противостоянии, как считают Брайан и его братья по крови? Откуда нам знать?

Бернард Броуди, который входит в двадцатку наиболее влиятельных стратегических мыслителей XX века, пишет об опасности подобного подхода. Корабли, как отмечает Корбетт (выдающийся британский военный стратег и историк, занимавшийся вопросами морской войны — прим. пер.), это материальное отражение тех стратегических и тактических идей, которые имеют наиболее широкое хождение в данный период времени. В разгар Второй мировой войны Броуди написал, что авианосцы пришли на смену линкорам во всех флотах мира лишь потому, что люди, ответственные за принятие решений, посчитали, что так должно быть. Если ты строишь много кораблей одного типа и мало другого, угадай, какой из типов будет преобладать на морских полях сражений? Получается замкнутый круг. Авианосцы доминируют, потому что в этом убедили себя важные люди.

Однако ближе к делу. Броуди предостерегает, что не стоит делать слишком быстрые и категоричные выводы из схваток кораблей. Он отмечает, что «крупные морские столкновения редки, даже если судить с точки зрения столетий». Меньше чем через год американские ВМС будут отмечать семидесятилетнюю годовщину последнего такого боя — сражения в заливе Лейте, произошедшего в октябре 1944 года. Однако при этом «будет считаться, что такого рода битва подводит итоги для всей эпохи, в которую она произошла».

Любой специалист по статистике скажет вам, что неразумно делать выводы, располагая только одной точкой ввода данных. Углубляться в «выборку», состоящую только из одного источника, опасно, соглашается Броуди, потому что смена некоторых переменных может серьезно изменить общий вид сражения, побуждая последующие поколения к тому, чтобы делать совершенно различные, но при этом равно самоуверенные выводы о войне на море на основе, по сути, одних и тех же фактов. Поскольку «мы видели слишком мало морских войн и слишком мало крупных морских сражений, чтобы доказать (курсив автора — прим. пер.) истинность той или иной тактической теории», эксперты склонны к тому, чтобы принимать «проверку победой» вместо того, чтобы действительно проверять верность гипотезы с помощью анализа широкого круга исторических случаев. Иными словами, мы предполагаем, что если ты выиграл, то, должно быть, у тебя и были правильные тактика и оборудование.

А теперь самое интересное. Если выводы, сделанные на основании анализа «выборки» в один или пару источников, выглядят подозрительно, то попробуйте теперь экстраполировать из «выборки», которая вообще ничего в себя не включает. Холодная война закончилась без своей битвы в заливе Лейте, морского сражения, на которое последующие поколения могли бы опираться в своих исследованиях. Мы никогда не подвергали нашу гипотезу о том, что авианосное ударное соединение может выдержать советскую атаку, той единственной проверке, которая действительно имеет значение: проверке боем. Поэтому все эти споры об авианосцах, палубной авиации и противокорабельных вооружениях происходят в своего рода Нетландии, где мы можем сравнивать различное «железо», однако не имеем ни малейшего понятия о том, чем обернулось бы столкновение в конкретных стратегических условиях.

Поэтому давайте не будем с готовностью утверждать, что авианосцы не отстают в своем развитии от угроз, предлагаемых современными полями сражений, и будут сохранять свою актуальность до конца времен, аминь. Проецировать прошлое в будущее — дело ненадежное. Особенно если мы не уверены, каким именно было это прошлое.