Итак, что же все-таки значит быть либералом?

Лима. - Подобно людям, слова меняют свое наполнение в зависимости от времени и места. Следить за этими переменами очень поучительно, хотя порою подобная любознательность может вызвать у нас множество сомнений. Например, слово «либерал».

В романе «Дон Кихот» и в других литературных произведениях той эпохи это слово появляется несколько раз. Что оно там означает? Человек с открытым характером, хорошо воспитанный, терпимый, общительный. Одним словом, человек, который вызывает симпатию. В этом понятии отсутствуют какие-либо политические и религиозные оттенки. Лишь этические и гражданские - в самом широком значении обоих слов.

В конце XVIII века слово «либерал» меняет свое значение и приобретает новое звучание, связанное с идеалами свободы, французскими и британскими мыслителями эпохи Просвещения (Джон Стюарт Милль, Джон Локк, Дэвид Юм, Адам Смит, Вольтер). Либералы борются с рабством и вмешательством государства в жизнь людей, защищают частную собственность, свободу торговли, конкуренцию, свободу личности, выступают против догм и абсолютизма.

В XIX веке либерал – это, прежде всего, человек, проповедующий свободу. Он выступает за светское государство, за отделение церкви от государства и за освобождение общества от религиозного обскурантизма. Его разногласия с консерваторами и авторитарными режимами зачастую приводят к гражданским войнам и революциям.

Либералы тех лет - это те, кого мы сейчас называем людьми прогрессивных взглядов, выступающими в защиту гражданских прав (само понятие прав человека зародилось во времена Французской революции) и демократии.

С появлением марксизма и распространением социалистических идей либерализм уходит с передовых позиций, поскольку выступает в защиту политической и экономической системы (капитализма), которую социализм и коммунизм намерены упразднить во имя социальной справедливости, отождествляемой ими с коллективизмом и огосударствлением. (Слово «либерал» изменило свое значение не везде. В США оно до сих пор обозначает человека радикальных взглядов, социал-демократа или социалиста в чистом виде.) Превращение коммунистического течения при социализме в авторитаризм подтолкнул демократический социализм к центристским взглядам и приблизил (не соединив в одно целое) к либерализму.

В наши дни «либерал» и «либерализм», в зависимости от культуры и страны, обозначают понятия весьма различные, а подчас и противоречивые. Партия никарагуанского диктатора Сомосы называлась либеральной, точно так же называется неофашистская партия в Австрии. Неразбериха достигла такого размаха, что диктаторские режимы Пиночета в Чили и Фухимори в Перу иногда называют «либеральными» или «неолиберальными», поскольку они приватизировали отдельные предприятия и открыли доступ на рынки. Подобным извращением либерального учения грешат и некоторые либералы, убежденные в том, что оно имеет отношение прежде всего к экономике, в основе которой лежит рынок, эдакое волшебное средство для решения всех социальных проблем. Эти люди, называющие себя либералами, доходят до таких форм догматизма и готовы идти на такие политические уступки ультраправым и неофашистам, что дискредитировали либеральные идеи, которые теперь многие считают прикрытием реакции и эксплуатации.

При этом следует признать, что некоторые консервативные руководители, как, например, Рональд Рейган в США и Маргарет Тэтчер в Англии, провели абсолютно либеральные по своим целям и задачам экономические и социальные реформы, придав значительный толчок культуре свободы, хотя в других областях отбросили ее назад. То же самое можно сказать и в отношении некоторых социалистических правительств, в частности Фелипе Гонсалеса в Испании и Хосе Мухики в Уругвае. Они добились значительных успехов в области прав человека, покончив с укоренившейся несправедливостью в целом ряде вопросов и создав более широкие возможности для малоимущих граждан.

Одной из отличительных черт либерализма в наши дни является то, что он проявляется там, где его меньше всего ожидают, и напрочь отсутствует там, где, по мнению некоторых простаков, должен был бы заявить о себе. О людях и партиях следует судить не по тому, что они говорят или пророчествуют, а по их делам. В дискуссиях, ведущихся сейчас в Перу по поводу сосредоточения ряда СМИ в руках одного владельца, отдельные люди, приветствующие скупку финансовой группой El Comercio большинства акций Epensa, в результате чего она получает контроль почти над 80% информационного рынка, являются журналистами, которые хранили молчание или одобряли наиболее отвратительные преступления, совершавшиеся во время диктатуры Фухимори и Монтесиноса, когда владельцев и редакторов газет подкупали или запугивали. И как теперь воспринимать этих новоявленных глашатаев свободы?

Людвиг фон Мизес (Ludwig von Mises), философ и либеральный экономист так называемой австрийской школы экономики, выступал против либеральных политических партий, поскольку, по его мнению, либерализм должен быть той культурой, которая подпитывает самый широкий спектр движений и течений, которые, даже при самых серьезных разногласиях, имеют общий знаменатель в лице основополагающих либеральных принципов.

Нечто подобное вот уже давно происходит в передовых демократических странах, где при всех различиях (касающихся, прежде всего, не главных, а второстепенных вопросов) между христианскими демократами, социал-демократами и социалистами, либералами и консерваторами, республиканцами и демократами всегда существует некое согласие, обеспечивающее бесперебойную работу всех государственных институтов, преемственность социальной и экономической политики. Угрозу этой системе представляют лишь экстремистские формирования, такие как Национальный фронт во Франции, Ломбардская лига в Италии, ультралевые и анархистские группы и группочки.

В Латинской Америке этот процесс развивается не столь уверенно. Из-за слабой культуры демократии, имеющей устоявшиеся традиции разве что в Чили, Уругвае и Коста-Рике, а в других странах находящейся в зачаточном состоянии, там существует больший риск движения вспять, чем в остальных частях земного шара. Но демократические процессы все же набирают силу, и лучшим доказательством этого является то, что военные диктатуры практически прекратили свое существование, а из революционных вооруженных формирований остались лишь FARC (Революционные вооруженные силы Колумбии). Да и те находятся на последнем издыхании, поскольку их поддерживает все меньше народа.

Помимо анахронизма, которым является Куба, существуют правительства популистов и демагогов. Например, Венесуэла, мечтавшая стать великим катализатором социалистического революционного процесса в Латинской Америке, переживает столь острый экономический, политический и социальный кризис, сопровождающийся обвалом национальной валюты, чудовищной дороговизной и разгулом преступности, что вряд ли сможет стать тем образцом для подражания, который хотел сделать из нее Чавес.

У либералов существует свой набор основополагающих идей. Что свобода - высшая ценность - является единой и неделимой, именно она обеспечит истинный прогресс во всех областях. Политическая, экономическая, социальная и культурная свобода неотделимы друг от друга и составляют единое целое, которое обеспечивает правосудие, благосостояние, соблюдение прав человека, равные возможности и мирную жизнь общества. Если хотя бы в одной из этих областей свобода ущемляется, то во всех остальных над ней нависает опасность. Либералы думают, что небольшое государство более эффективно, чем то, что растет слишком высокими темпами. И что когда это происходит, страдает не только экономика, но и все общественные свободы вместе взятые. Они также полагают, что главной задачей государства является не создание богатства, поскольку с ней лучше справится гражданское общество в условиях свободного рынка, не признающего привилегий и уважающего частную собственность. Обеспечение безопасности, общественного порядка, соблюдение законности, образование и здравоохранение, разумеется, находятся в ведении государства, но не в монопольной форме, а в формате тесного сотрудничества с гражданским обществом.

Эти и другие либеральные убеждения обретают самое разное практическое воплощение, зависящее от уровня развития общества, его культуры и обычаев. Для их осуществления нет жестких формул и единых рецептов. Поспешные и непродуманные либеральные реформы, не основанные на согласии всех сторон, могут привести к разочарованию, вызвать беспорядки и политические кризисы, ставящие под угрозу демократический строй. Это столь же важный принцип либерального мышления, как и экономическая свобода, уважение прав человека. Поэтому либералы в первую очередь должны ценить терпимость, которая дается с таким трудом, особенно нам, испанцам и латиноамериканцам, привыкшим считать единственно правильным свое собственное мнение. Проявить терпимость значит допустить вероятность того, что собственные взгляды могут оказаться ошибочными, а чужие – правильными.  

Таким образом, вполне нормально, что среди либералов могут быть различные точки зрения на такие вопросы, как аборты, однополые браки, прекращение уголовного преследования за наркотики и другие. В отношении всех вышеупомянутых проблем у либералов нет единого канонического подхода по той простой причине, что у них вообще не существует канонических подходов. Как сказал Карл Поппер, истина всегда имеет временный характер. Она существует лишь до тех пор, пока не возникнет другая, которая ее подтвердит или опровергнет. Съезды и встречи либералов зачастую напоминают собрания троцкистов (когда троцкизм еще существовал): борьба умов, защищающих противоположные идеи. Некоторые усматривают в этом признаки неэффективности и оторванности от действительности. Я же считаю, что благодаря этим спорам, которые Исайя Берлин называл «противоречивыми истинами», либерализм продолжает оставаться тем учением, которое в наибольшей степени способствовало сосуществованию различных социальных классов и укреплению человеческой свободы.