Эпидемия самоубийств у молодежи проживающего у границ Бразилии и Венесуэлы «народа пироги» вызывает серьезное беспокойство у племени, хотя оно и не отказывается от связей с «цивилизацией».
На дорогу у нас ушло два дня. Пять часов на самолете из Сан-Паулу до Боа-Висты, столицы северного бразильского штата Рорайма. Визит в штаб напоминает о том, что мы находимся под ответственностью армии. Потом полтора часа на маленьком частном самолете в небе над амазонскими джунглями.
Мы находимся посреди экваториальных лесов, на территории племен яномамо, которая была выделена им в безраздельное пользование с 1992 года. Она простирается на площади в 96650 км2, что несколько больше Португалии.
Мы попадаем в зону под названием Аварис. Ее делит на части посадочная полоса, которая соседствует с военной базой 1960-х годов (в те времена молодая бразильская диктатура строила все новые базы у границ). Неподалеку расположена деревня индейцев санема. Некоторые из них, в живописных лохмотьях, пришли посмотреть на то, как мы выходим из самолета.
В 20 минутах ходьбы находится конечная точка пути — деревня индейцев екуана, более обеспеченной группы. Их самоназвание означает «народ пироги». После появления посадочной полосы местным индейцам все реже приходится плавать в город на пирогах. Путь по воде сложен и прерывается несколькими водопадами. На него обычно уходит больше 30 дней.
В деревне екуана есть несколько домов с земляным полом и примитивные сады. Мы будем спать в главном доме: там проходят собрания мужчин племени. Несколько человек выходят встретить нас. На них западная одежда (шорты и футболка), а на шеях висят длинные ожерелья. Женщин и детей пока не видно. Намеченное собрание так и не состоялось. Никакого праздника. Мы засыпаем в гамаках, убаюканные голосами мужчин, которые до поздней ночи обсуждают что-то на своем языке.
В тот день мы узнали, что за неделю до этого в деревне повесился местный подросток, и что последние годы молодых екуана преследует настоящая эпидемия суицидов. Вся община была в трауре.
На следующий день несколько екуана поделились с нами своим беспокойством. Один из лидеров деревни Томе сел за стол выделенного нам дома и поставил перед нами разбавленный водой сок маниока и лепешки из этого растения, которые составляют основу питания племени. Он рассказал о своем деде, который никогда не видел самолетов, но говорил, что однажды с неба спустятся непонятные предметы и принесут с собой болезни и вонь.
«Вчера мы говорили до поздней ночи, — объяснил он по-португальски. — Мы хотим рассказать вам, что происходит, и кто мы такие. Поступки белых вызывают у нас беспокойство. Правительство называет нас лентяями. Складывается ощущение, что они хотят избавиться от нас. В школе, куда мы отправляем наших детей, их учат знаниям белых. Они могут начать жить как белые и забыть о том, кто они такие».
Большинство екуана живут в Венесуэле, по ту сторону границы. На территории Бразилии находится всего несколько общин. Обосновавшиеся в этой труднодоступной зоне племена пользуются репутацией тихих и недоверчивых ко всему, что исходит от белых, людей.
В 1960-х годах они позволили белым миссионерам открыть школы в некоторых общинах, но не стали принимать чуждую им веру. При этом екуана удалось лучше адаптироваться к новым условиям, чем другим племенам. Несколько человек из деревни говорят по-португальски, а кто-то стал учителем или чиновником, получив тем самым доступ к стабильной зарплате.
В стремлении создать новый образ бразильской моды, который не ограничивается одними лишь роскошными показами в крупнейших городах страны, Бразильская ассоциация текстильной промышленности пригласила небольшую группу журналистов со всего мира для освещения слегка безумного проекта: создатели бразильского бренда Aua решили начать сотрудничество с екуана.
Эта небольшая семейная компания уже имеет опыт работы с индейцами. Более 10 лет назад она наладила отношения с племенами максакали на юге Бразилии.
«Когда нам удалось установить связь с коренным племенем, мы всячески поддерживаем ее, — говорит ведущий дизайнер компании Патриция Герра. — Она слишком ценна, чтобы ее разрывать».
В рамках этого проекта они связались с антропологом Карениной Андраде, которая прожила год в общине екуана около 10 лет тому назад и с тех пор регулярно наносит им визиты. Она была в деревне и во время нашей поездки.
У екуана все решения принимаются общим консенсусом, как на «Захвати Уолл-стрит» (за тем исключением, что у женщин здесь нет права голоса).
«В целом, сообществам южноамериканских индейцев свойственны жесткий эгалитаризм и отсутствие иерархии, — объясняет написавший в 2010 году книгу о яномами французский антрополог Франсуа-Мишель Ле Турно. — «Вожди» здесь всего лишь первые среди равных, и никто не может заставить человека сделать что-то против его воли. Это означает, что решение всегда подразумевает поиск консенсуса. Кроме того, поэтому на собраниях всегда говорят все, даже если это будет повторением сказанного другими: нужно показать, что все придерживаются одного мнения».
Нас приглашают в самое большое здание, школу, чтобы представить нас и рассказать о причинах нашего появления в деревне. Там собираются лидеры общины, мужчины, женщины и дети. Затем мужчины берут слово. Они целыми часами рассказывают о распрях с белыми, которые принесли с собой болезни и вырубали амазонские леса во время неоднократных приступов золотой лихорадки.
Они рассказывают о множестве несдержанных обещаний, разочарований и злоупотреблений (особенно со стороны военных с местной базы, которые сейчас по большей части не выходят за заграждение, потому что штаб стремится избежать повторения описанных The New York Times в 2001 году скандалов).
Некоторые екуана недовольны методами антропологов, которые жили в деревне, но не посчитали нужным поделиться с ними результатами исследований. «Антропология — это наука с темной историей, но она постепенно меняется, — объясняет Каренина Андраде. — Мы можем многое почерпнуть из этой критики. Мы не можем больше только писать». Другим екуана не нравится хищническое поведение журналистов и фотографов, которые приезжают в деревню, делают снимки и затем «получают за них деньги от начальника», не показав их членам общины.
Но вот, все накопившееся недовольство высказано. Внутрь заходят обнаженные по пояс девушки с покрытыми рисунками лицами. Женщины надевают на них цветные бусы, рисуют на теле орнамент, навешивают перья. Все это перед объективом камеры бразильского телеканала и четырьмя журналистами.
Культура екуана тесно связана с сакральным. По традиции они все жили в одном большом общем доме под названием атта, который был символически связан с космической структурой, соединял Землю с верхним и нижним мирами. Деревня, в которой мы находимся, отказалась от такого типа строений, по-видимому, после контакта с миссионерами. По словам Каренины Андраде, цепочки из цветных стекляшек на теле женщин (на шее, запястьях, коленях и лодыжках) отражают космический порядок.
Дизайнеры Aua надеются узнать чуть больше об истории орнаментов екуана и их сложных геометрических узорах, которые они используют в своих плетеных корзинах. Они хотели бы наладить связи с племенем и приобрести у него рисунки, чтобы затем использовать их в собственной коллекции. Условия договора (он предусматривает оплату за каждый рисунок и небольшое отчисление с каждого товара, в котором используется узор екуана) обсуждаются долго и тщательно.
В тот день Aua удается получить право использовать два важных для екуана символа: лягушка и обезьяна встречаются на множестве их орнаментов. Члены общины весьма осторожны. Им известно, что в Боа-Виста продаются футболки с изображением их творений, за которые они так ровным счетом ничего и не получили.
Многие вспоминают об одном неприятном прецеденте. 20 лет назад правительство Рораймы распорядилось нарисовать обезьяну екуана на тротуарах Боа-Висты, не спросив разрешения членов племени. «Люди ходили по обезьяне, не представляя, что это означает для нас, ничего не зная об этой истории», — рассказывают они. Одна из работавших с екуана антропологов в тот момент обратилась к властям с просьбой больше не использовать этот рисунок.
Как бы то ни было, новые связи не отменяют прошлых трудностей племени. Маурисио работает в ассоциации, которая занимается защитой интересов яномами (хотя сам он и принадлежит к другому народу). Ему доводилось участвовать в полицейских операциях против незаконно обосновавшихся в лесах фермеров и золотоискателей:
«На крупных международных встречах политика Бразилии по отношению к коренным народам выглядит просто образцовой. На самом деле дела обстоят совершенно иначе, особенно после прихода к власти Лулы. Правительство намеревается дать разрешение на добычу полезных ископаемых в землях коренных народов и продолжить проект автомагистрали Perimetral Norte в северной Амазонии. Мы ничего этого не хотим. Ни шахт, ни дорог».
Маурисио достает карту «коренных территорий» в Бразилии и показывает то, как на побережье и на юге страны, индейцы уже лишились своих земель из-за колонизации. Кроме того, проект плотины Belo Monte в штате Пара в скором времени поглотит земли нескольких племен.
Несладко екуана приходится и из-за коррупции: выделенные федеральным правительством средства на развитие здравоохранения и образования средства оседают в чьих-то карманах на уровне штата Рорайма.
По словам Маурисио, нынешнее время оказалось очень тяжелым для местных подростков:
«Они уезжают в город, некоторые начинают пить, ставят ирокез на голове, делают татуировки… Они начинают жить как белые».
Хотя деревенские дети выглядят вполне довольными жизнью и весело играют на улице, вернувшиеся из города подростки все чаще кончают жизнь самоубийством.
На прошлой неделе местные жители провели церемонию экзорцизма: они верят, что на покончившего с собой парня навели порчу, и постарались отправить ее обратно колдуну. Кроме того, они пытаются пригласить психолога.
Увиденные нами отношения екуана со внешним миром весьма сложны. Все члены племени упорно борются за свою сущность. Им хотелось бы, чтобы антропологи помогли им записать их язык, потому что они боятся, что однажды он может исчезнуть. Волнует их и то, что в деревне остался всего один человек, который умеет делать пироги (это при том, что его навыки вполне можно назвать ключевыми для «народа пирог»).
Их космология говорит о том, что третий век человечества наступит, когда все люди начнут вести себя как белые. В четвертом же веке индейцам будет принадлежать то место, которое сейчас занимают белые. Тем не менее, сейчас в деревне запускают генератор, чтобы не пропустить новую серию мыльной оперы «Любовь к жизни», которую смотрит вся Бразилия (многие женщины племени стали ее поклонницами, хотя и не говорят по-португальски). Местные подростки играют в футбол на двух больших площадках. «Все слова о неизменности быта екуана — всего лишь предрассудок», — говорит Каренина Андраде.
В вышедшей в 2008 году статье в журнале Confins французский антрополог Франсуа-Мишель Ле Турно писал о том, что перемещение деревни является для большинства индейских народов классическим решением экологических и общественных проблем. Но раз сейчас в зоне Аварис существует множество групп, которые конкурируют друг с другом за охотничьи угодья, то переселение будет означать долгий путь и большое удаление от медицинской помощи, школ и зарплат. Кроме того, первая же эпидемия гриппа или малярии может скосить всю деревню.
Что касается поразившей местную молодежь эпидемии самоубийств, Франсуа Ле Турно указывает на целый ряд факторов: мистические верования, алкоголизм и т.д.
«У молодых екуана иногда складывается ощущение, что они угодили в ловушку, оказались в странном замкнутом пространстве, где им нет места, как в материальном, так и духовном плане, — продолжает он. — Индейцы получили право на землю, но при этом, как ни странно, они ощущают себя загнанными в угол, потому что потеряли (по крайней мере, частично) подвижность и способность экстенсивно занимать территорию».
По мнению антрополога, в самосознании этой молодежи воцарилась страшная путаница, конфликт «между требованием быть индейцем без возможности полностью стать таковым и стремлением быть белым при понимании того, что это все равно не получится». В результате, казалось бы, райское место превращается для них в душную тюрьму.