Среди самых бесполезных исторических аналогий, к которым постоянно прибегают такие неоконсервативные издания, как National Review, New Republic и Washington Post, с самого начала кризиса в Крыму можно, в первую очередь, выделить сравнение ситуации, сложившейся сейчас на Украине, с тем, что случилось три четвери века назад во время Мюнхенского кризиса. Поскольку любой человек, обладающий хотя бы толикой образования, понимает, что аналогии с Мюнхенским кризисом скорее мешают пониманию сложившейся ситуации, чем способствуют ему, нет никакой необходимости в том, чтобы повторять, что, в отличие от Гитлера, Владимир Путин вовсе не является психически неуравновешенным геополитическим ревизионистом, лелеющим мечту о перекраивании Европы в соответствии с неким демоническим планом. Тем не менее, общий тон сообщений американской прессы о российском президенте требует того, чтобы еще раз это повторить.
К счастью, существуют иные, более подходящие, чем мюнхенский кризис, аналогии, к которым мы можем обратиться. В частности стоит вспомнить о возникновении — и последующих попытках властей его подавить — польского движения «Солидарность» в 1980-1981 годах. Большинство читателей, вероятнее всего, помнят о том, что к концу 1970-х годов отношения между США и СССР достигли своей низшей точки с момента начала Кубинского кризиса, разразившегося за 20 лет до этого. Ввод советских войск в Афганистан в 1979 году ясно дал понять многим американцам — и в первую очередь кандидату в президенты от Республиканской партии, что советская Россия считала администрацию Картера слабой и нерешительной и намеревалась извлечь из этого максимальную выгоду.
За три года до возникновения польского движения «Солидарность» британский генерал в отставке сэр Джон Хэкетт (John Hackett) в своем романе «Третья мировая война» (The Third World War) рассказал о катастрофической цепочке событий, начавшихся с забастовки рабочих в Польше, которая привела к вторжению советских войск в Польшу. Это в свою очередь спровоцировало активные действия со стороны органов военно-политического планирования СССР и НАТО, вылившиеся в ядерную войну.
В то время этот сценарий развития событий имел на себе некий налет правдоподобия, однако, к счастью, в конечном счете, он оказался ошибочным, что, разумеется, вызывает вопрос о том, почему так произошло. Существует две причины: первая из них имеет отношение к характеру польского сопротивления, а вторая — к реакции западных лидеров на события в Польше.
События, произошедшие в течение 18 месяцев, разделявших забастовки на судоверфи имени Ленина в Гданьске, с которых в августе 1980 года началось движение «Солидарность», и введение военного положения генералом Войцехом Ярузельским 12 декабря 1981 года, носят на себе отпечаток особенностей этого оппозиционного движения. В то время Адам Михник — лидер диссидентского движения — отмечал, что «зрелость требований рабочих» выражается в требовании «существенных изменений в системе осуществления власти, но она не выходит за рамки, установленные советским военным присутствием».
С ростом популярности и политического значения этого движения — по некоторым оценкам, к движению «Солидарность» присоединились около 10 миллионов человек, то есть почти треть населения Польши — Советы и их польские марионетки начали всерьез беспокоиться, и Ярузельский заявил о введении военного положения. Лидеры «Солидарности» (в том числе Михник) были арестованы, кроме того были введены комендантский час в ночное время и запрет на проведение собраний, соблюдение которых обеспечивалось при помощи танков и боевых орудий.
Однако в то время никто не писал о том, что, благодаря тесной связи между поляками и советскими вооруженными силами, полковник Рышард Куклинский (Rsyzard Kuklinski), ЦРУ и администрация Рейгана были хорошо осведомлены о том, что Ярузельский планирует подавить диссидентское движение. Как пишет профессор Патрик Воэн (Patrick Vaughan) из Ягеллонского университета, Куклинский, который позже перешел на сторону США, сумел узнать подробности сверхсекретного совещания, посвященного готовящимся репрессиям в отношении членов движения, между Ярузельским и командующими его войсками, которое состоялось 15 сентября 1981 года.
Какой была реакция администрации Рейгана? В противовес тому, чего можно было ожидать в свете 30 лет неоконсервативной мифологизации, реакция Рейгана была отмечена чрезвычайной осторожностью. Как спустя много лет отметил Ярузельский, полагавший, что Рейгану было известно о его планах благодаря Куклинскому, «мы посчитали отсутствие реакции положительным сигналом… к тому, чтобы начать действовать, но при этом не нарушать стабильности Европы». Реакция администрации Рейгана ограничилась лишь резкими высказываниями министра обороны Каспара Вайнбергера и приостановкой в выплате экономической помощи в размере 100 миллионов долларов.
Мы помним, чем закончилась эта история. Благодаря силе своего авторитета, а вовсе не силе оружия, лидеры «Солидарности» сумели достичь определенного прорыва спустя несколько лет, когда режим Ярузельского — потрясенный примером реформ Горбачева и волной забастовок в августе 1988 года — решил начать переговоры с оппозицией. Соглашение, которое удалось заключить в результате переговоров «круглого стола» в начале 1989 года, по словам одного историка, стали «шедевром политической этики». «Солидарность» была легализована, и вскоре после этого состоялись выборы, в результате которых коммунистический режим утратил свои позиции в Польше.
Я считаю, что нам стоит вспомнить об этих событиях по нескольким причинам. Во-первых, ненасильственный характер движения «Солидарность» резко контрастирует с характером Евромайдана. «Солидарность», которая придерживалась принципов ненасильственности, в нравственном отношении стоит гораздо выше волнений на Майдане, характеризующихся практически порнографическим насилием.
Лидеры «Солидарности» — возможно, благодаря своей принадлежности к католической церкви — очевидно, чрезвычайно серьезно относились к предупреждению апостола Павла о том, что нельзя ради добра творить зло. Так называемые герои Евромайдана — судя по их поведению — не испытывают никаких угрызений совести.
Наконец, вместо того чтобы подвергать себя риску открытого противостояния Советскому Союзу, администрация Рейгана повела себя благоразумно и осторожно, опасаясь спровоцировать серьезный конфликт с другой мировой ядерной державой. Политика США в отношении Восточной Европы в 1980-е годы указывает на мудрость американского руководства, которое соблюдало осторожность и хорошо понимало, в чем заключаются национальные интересы всех сторон, вовлеченных в конфликт. Мне очень хотелось бы, чтобы мы следовали этому же курсу и в 2014 году.
Джеймс Карден был советником Президентской комиссии по двусторонним российско-американским отношениям при Госдепартаменте США в 2011-2012 годах.
