В ожидании антироссийской встряски

Украинский кризис в очередной раз вернул Польшу к теме российских агентов влияния. Чем более агрессивной и требовательной к своим давним сателлитам будет Россия, тем острее будет становиться проблема людей, оплачиваемых ею и оказывающих разрушительное влияние на внутренние дела стран Восточной и Центральной Европы, в том числе Польши. С 1989 года ситуация всё никак не может дозреть до момента пересмотра кадров и выяснения, кто находится на чьем довольствии. Это тем более удивительно, что с самого начала государственной трансформации в кулуарах Сейма велись разговоры о сильной «русской партии», неформальные представители которой защищали интересы нашего соседа и часто открыто выступали вразрез польским национальным интересам. И, пожалуй, преуспели в этом, раз наши гражданские спецслужбы смогли выявить всего несколько российских агентов, а военные — ни единого.

Охота на ведьм?

Нынешняя атмосфера в Польше все сильнее напоминает ситуацию начала 50-х в США. Тогда сенатор Джозеф Маккарти (Joseph McCarthy), возглавлявший комитет, который занимался выявлением советских агентов влияния в США, показал миллионам американцев, что проблема людей, формирующих общественное мнение под диктовку и за деньги иностранного враждебного государства, — это не сказки, а печальная реальность. «Враг стоит не где-то за железным занавесом, он здесь, он перешел самую чувствительную границу, завоевав наши сердца и спокойно проводя свои диверсии», — защищал работу своего комитета Маккарти, на которого нападали СМИ.

Все было именно так. И если левые СМИ и культурные круги обвиняли сенатора в охоте на ведьм, ломке биографий и опоре на клевету, то люди из ЦРУ с облегчением вздохнули, поскольку его антисоветская истерика способствовала резкому ослаблению идеологических диверсий со стороны агентуры влияния. Если работа такой агентуры заключается в обработке общественного мнения и создании благоприятных для иностранного государства условий, то обратить внимание граждан на эти манипуляции, на последствия бездумного принятия чуждой пропаганды и выработку чувствительности к нюансам в передаче сообщений, - это эффективный барьер от враждебного дискурса.

Рассекреченные американо-британские архивы проекта «Венона» подтверждают, что масштаб проникновения НКВД в американские государственные, культурные и научные институты был очень велик. Агентами россиян были, в частности, Юлиус Розенберг (Julius Rosenberg), Клаус Фукс (Klaus Fuchs) и Теодор Холл (Theodore Hall), которые выкрали секреты американской ядерной программы. Человеком НКВД был один из основателей Международного валютного фонда Гарри Декстер Уайт (Harry Dexter White) и представитель США в комитете учредителей ООН Элджер Хисс (Alger Hiss). Советская агентура активно проникала в профсоюзы, студенческие объединения и радикальные левые организации.

В 1950-1956 годах было уволено 5700 федеральных чиновников, а 12000 сами подали в отставку. Из армии ушли 730 офицеров. Интересно, как выглядели бы польские цифры?

Производители скрытой информации

После распада СССР российские спецслужбы сменили тактику действий. Когда Польша перестала быть политическим вассалом Москвы и выбрала путь демократии, где одним из основополагающих принципов является прозрачность публичной жизни, а политика становится общественным делом, требующим открытых консультаций с обществом, ФСБ направило львиную долю средств именно на агентуру влияния. Пользуясь правом на плюрализм, агент оказался идеальным орудием для реализации стратегических целей России. Вместо того чтобы заниматься опасным для себя и чужой разведки сбором секретной информации, он сам стал производить новости. Будучи обычно авторитетом, к которому прислушиваются разные общественные группы, он стал влиять на их избирательные решения, с которыми приходится считаться политикам.

Используя средства массовой информации и чаще всего высокое общественное положение, агенты влияния сеяли сомнения, например, в верности основных направлений политики в отношении России, и объясняли, что жесткий курс — это политическое безумие, а вместо того чтобы злить Москву, лучше считать ее стратегическим партнером. При этом они ставили в пример Западную Европу, говоря, что в отношениях с Кремлем она не руководствуется русофобией и воспоминаниями о прошлом. Они доказывали, что Польша вместо того, чтобы приспосабливаться к западным стандартам, вновь возвращается к архаичному бряцанью оружием и провоцированию ненужных авантюр.

Читали ли эти знатоки российской политики официальные документы Москвы, такие как Концепция внешней политики Российской Федерации за 1993, 2000, 2008 и 2013 годы? В каждом из этих документов, включающих в себя официальную оборонительную и дипломатическую доктрину, властители Кремля ясно указывали, что о трактовке Польши и в целом стран бывшего восточного блока в качестве равных партнеров, нет и речи.

Создатель агентуры влияния царской охранки Петр Иванович Рачковский говорил, что «хорошо размещенный журналист может быть таким же смертоносным оружием, как бомба или шпион во властном аппарате». Работая в Париже на рубеже XIX и XX века, он завоевал симпатии для России среди массы интеллектуалов, журналистов, рабочих и политиков. По его инициативе появилось несколько «независимых» организаций, пропагандировавших русско-французскую дружбу.

Реальная угроза

А в современной Польше? Проводятся «внутренние» обсуждения с участием соответствующих «экспертов», а выводы, которые появляются по итогам, противоречат основным принципам польских государственных интересов. Они ставят под вопрос или парализуют воплощение планов, которые могли бы нанести удар по интересам Москвы. Из-за этих процессов некоторые сферы жизни нашего государства до сих пор остаются дырявыми, будто бы оно действует с завязанными глазами, позволяя, чтобы единственной формой его существования оставалось сохранения статус-кво. Из этих сфер загадочным образом утекает потенциал нашего государства, все меняется еле-еле, будто кто-то целенаправленно мешает наведению порядка. Принимаются странные решения, царит атмосфера молчания, все разводят руки. Выразительный пример — энергетическая политика. Добыча сланцевого газа, строительство АЭС, диверсификация поставок газа, модернизация энергетических сетей замерли в мертвой точке уже не первый год. Одновременно подозрительные инвесторы стоят ветряные электростанции и покупают тысячи гектаров земли под свои установки. Другой сферой вечного застоя остаются железные дороги, автострады и армия с ее бесконечными реформами.

А что с потребностью политиков в «личных» доверенных экспертах? В эпоху, когда управлять государством стало значительно сложнее, руководящие страной (по мандату от народа) люди окружают себя табунами разномастных экспертов, которые, в свою очередь, уже не обладают мандатом от граждан, и о которых гражданам обычно известно очень мало. А именно намеки, подсказки или явное лоббирование этих людей часто определяет конкретную форму законов и важных направлений государственной политики. Кроме того предвыборная игра требует все новых тем для обсуждения. Агент влияния, стоящий рядом «с ухом» партийного лидера может подсказывать «актуальные» темы, становясь тем самым важным центром политических инициатив. Это могут быть призывы к укреплению польско-российской дружбы, формированию компромисса, отказу от «запугивания» Россией (это говорил недавно один из политиков левого крыла).

Обществу сложно выявить плоды трудов агентов влияния. Весь период существования Польской Народной Республики полякам навязывали имперскую политику СССР, и действия в духе российских интересов стали для нас такими обычными, что осознание реальной опасности со стороны России вызывает в нас ощущение беспомощности. Приходится с отчаянием констатировать, что даже в свободной Польше невозможно избавиться от руководящего влияния Путина и его посланников на наше государство.

«Неверие граждан в целенаправленные и разрушительные действия агентуры влияния проистекает в первую очередь от недостаточности знаний об операциях спецслужб. Обман, камуфляж, ложные атаки ассоциируются обычно с военными тактическими действиями, а не с политической стратегией. С цветами и оттенками полевой формы, а не с просчитанными на много лет вперед операциями. Цель которых — склонить противниками действовать вопреки его собственным интересам и самостоятельно демонтировать свои государственные структуры», — пишет в статье «Агентура влияния» Рафал Бжески (Rafał Brzeski).

Неужели нам нужна политическая встряска вроде комитета Маккарти, чтобы донести до поляков мысль о причинах проблем их государства в реализации его интересов? Выгодно ли это Польше? Точно так же можно спросить, сколько тратит Польша на деятельности агентов влияния. Это слишком существенные носители политических эмоций, чтобы государство могло не придавать такой важной теме значения. Но если людей, которые оказывают мощное влияние на наши политические процессы, нельзя контролировать через государственные институты, возможно, следует взять под лупу общественного контроля все сообщения, которые положительным образом выделяют Россию на фоне Польши? Как раз такой запланированный и продуманный процесс наблюдения инициировал в 50-е годы в США сенатор Джозеф Маккарти.