Путин готовит Украине судьбу Боснии, а мы обязаны стать Хорватией, если хотим выжить.

Каковы планы Кремля относительно соседней страны? Чего на самом деле добивается Владимир Путин, и что еще предпримет Москва для того, чтобы не дать Украине стать полноценным, самостоятельным, демократическим государством? Конечно, просчитать поступки Путина с точностью не получится. Однако можно многое понять, если увидеть, по чьим лекалам скроен украинский план Кремля.

Владимира Путина и в Украине, и на Западе стало модно сравнивать с нацистскими диктаторами прошлого века. Однако из всех своих предшественников Путин более всего похож на бывшего президента Сербии Слободана Милошевича.

Как и Путин, Милошевич развязал войну в мирной стране, где все вопросы могли быть решены исключительно политическим путем. Как и Путин, Милошевич не хотел допустить того, чтобы в других бывших югославских республиках жили бы лучше, чем в Сербии — это угрожало будущему криминально-коррупционной камарильи, связанной с диктатором. Как и Путин, Милошевич опирался главным образом на шовинистический плебс. Как и Путин, Милошевич использовал наиболее отвратительные инстинкты толпы, начав свое кровавое восхождение с лозунга о том, что «все сербы будут жить в одной державе».

Отличие между Милошевичем и Путиным только в том, что маршал Иосип Броз Тито не оставил своему неожиданному преемнику в Белграде атомную бомбу, а генералиссимус Иосиф Сталин своему не менее неожиданному преемнику в Москве — оставил. Учитывая то, что Милошевич был куда более крупным политиком, чем Путин — и, к тому же, с блестящим экономическим образованием — и умудрялся без бомбы участвовать в качестве посредника в тех конфликтах, которые сам же и развязывал, с ядерным оружием он бы разворотил пол-Европы.

Главные войны Милошевича — это хорватская и боснийская. Как будто бы они происходили между разными народами и для сравнения с Украиной не подходят. Но на самом-то деле это был цивилизационный конфликт. Хорваты (и словенцы, с которыми все окончилось быстрее, это была такая югославская Балтия) хотели в Евросоюз, а сторонники Милошевича до сих пор расскажут вам байки о развращенном Западе и американском жандарме — югославский диктатор начал этими разговорами лечить свой народ тогда, когда Путин еще в петербургской мэрии работал. С Боснией было еще хуже: республика, которую сербы считали своей колонией, захотела самостоятельно определять свою судьбу только потому, что помимо поклонников Милошевича там жили мусульмане и хорваты. И, кстати, сербы, уверенные в возможности превращения Боснии в самостоятельное многонациональное государство.

Так вот что нужно знать. С Хорватией у Милошевича не получилось. А с Боснией — получилось. Хорваты приняли вызов и несколько лет жили в состоянии войны с недавним братом. Причем «брат» действовал ровно так же, как и сейчас российское руководство — засылал диверсантов, избирал «народных руководителей» в захваченных городах, провозглашал квази-республики. Югославская народная армия, подчинявшаяся Милошевичу, вначале исключительно «защищала конституционный порядок», помогая диверсантам и наемникам оружием. Но в конце концов война завершилась, а затем и территориальная целостность страны была восстановлена. Хорватия сегодня — мобильно развивающаяся страна, член Евросоюза.

В Боснии тоже приняли вызов Белграда, но сложный состав населения страны привел к тому, что единства не было даже среди противников Милошевича. Мусульмане и хорваты Боснии конфликтовали между собой, были конфликты и среди самих политиков-босняков — и это во время войны! Запад долгое время не хотел давать себе отчет, что это — не гражданская война и даже не межнациональный конфликт, а война Сербии против Боснии и Герцеговины. Именно поэтому в конце ХХ века удались страшные этнические чистки, которые позволили боснийским сербам уже в процессе урегулирования создать собственную республику в составе Боснии — но без единой территории. В Сараево шутят, что благодаря маленькому городку Неум Босния имеет выход к морю, а благодаря маленькому округу Брчко, разрывающему территорию Республики Сербской — выход в мир.

Но шутки шутками, а Босния до сих пор не может развиваться как полноценное государство. Фактически она находится под внешним управлением. Часть страны смотрит на Запад, часть — на Белград. При этом в самой Сербии произошли судьбоносные изменения, которые большинством боснийских сербов восприняты без энтузиазма. Как и следовало ожидать, Милошевичу удалось отравить воду не только в сербских речках — но очистить ее от грязи куда легче в Сербии, чем в Боснии.

Путин готовит Украине судьбу Боснии, а мы просто обязаны стать Хорватией, если хотим выжить. Необходимо понять одну простую вещь. Если для сохранения мира и стабильности в стране мы примем российские условия игры, начнем всерьез воспринимать тезисы о «федерализации», «особом народе» Донбасса или Бессарабии, «Новороссии» и прочую псевдоисторическую галиматью, юго-восток Украины станет средоточием самой темной реакции — даже если останется в составе нашей страны. Более того, когда в России уже забудут о Путине и начнут жить нормальной жизнью, тень полузабытого в собственной стране политика будет все так же падать на Донбасс, как падает на сербскую часть Боснии тень Милошевича.

Победить реакцию и шовинизм может только единая, уверенная в своем выборе и своей правоте страна. Как и жители бывшей Югославии, мы в Украине переживаем не гражданскую войну, не межнациональный или языковой конфликт (в Югославии все воевавшие вообще пользовались фактически вариациями одного и того же языка), а конфликт цивилизационного выбора, конфликт между прошлым и будущим. Будущее не может сдаваться просто потому, что для него в прошлом места нет.