В прошлый четверг президенты Казахстана, России и Белоруссии встретились в Астане, чтобы освятить создание Евразийского экономического союза (ЕАЭС). Названное результатом деятельности Таможенного союза, в который входят три этих государства, и разрекламированное как самая значимая на сегодня попытка реинтеграции на постсоветском пространстве, это мероприятие стало финальным шагом на пути реализации главного геополитического проекта российского президента Владимира Путина.
Подписание учредительных документов ЕАЭС, который начнет действовать 1 января 2015 года, было отмечено с соответствующей помпой и торжественностью, чем хорошо известно постсоветское пространство. Путин сказал, что подписание ознаменовало новую «эпоху». Белорусский президент Александр Лукашенко заявил, что новый союз — это олицетворение «счастья». А глава Казахстана Нурсултан Назарбаев, который первым выдвинул идею Евразийского союза более двадцати лет тому назад, назвал новое образование «благом».
Но если риторика порождает мысли о едином и взаимодополняющем фронте, то цифры и тенденции рисуют намного более мрачную, намного более трудную перспективу для ЕАЭС. Это объединение никогда не рассматривалось как воссозданный Советский Союз, о чем ошибочно заявляют некоторые эксперты и политики. ЕАЭС с его 170-миллионным населением и совокупным ВВП в 2,7 триллиона долларов очень сильно не дотягивает до того экономического гегемона, каким его хотел бы видеть Назарбаев. Ему также далеко и до неоимперского проекта, задуманного Путиным. Вместо того, чтобы стать еще одним геополитическим «полюсом» или «соединительным звеном» между Европой и Азией, как утверждал Путин в 2011 году, у ЕАЭС гораздо больше шансов превратиться в очередное непрочное постсоветское сообщество, имеющее очень отдаленное сходство с тем, что задумывалось изначально.
Самый очевидный фактор, влияющий на ЕАЭС, создан новыми нестыковками между казахстанскими и российскими представлениями о потенциале союза. Если Путин и Россия хотят, чтобы у ЕАЭС был общий парламент, общая паспортная система и общая валюта, то Астана твердо намерена свести деятельность союза к чисто экономическим вопросам. Как отметил в четверг на церемонии подписания глава казахстанской делегации на переговорах, «ЕАЭС — это прагматичное средство для получения выгоды. Мы не вмешиваемся в то, что делает Россия в политическом плане, и она тоже не может указывать, какую нам проводить внешнюю политику». Вряд ли можно найти более наглядное указание на то, что Казахстан полон решимости ограничить деятельность ЕАЭС, чем тот факт, что окончательный текст договора оказался в два раза короче изначально предложенного. Казахстан в процессе переговоров постоянно хвастался тем, что может воспрепятствовать попыткам политического объединения. Как видно из справочной информации по ЕАЭС, Астана в тексте документа написала о том, чем ЕАЭС не является, почти столько же, сколько по сути договора.
Читайте также: Евразийский капкан
Такая негативная реакция возникла одновременно с усиливающимися попытками укрепить суверенитет Казахстана. Эти попытки только активизировались после того, как Россия присоединила Крым. В определенном смысле это обстоятельство вполне понятно. Русские до сих пор составляют почти четверть населения Казахстана, и на севере страны уже были попытки отделения. Неслучайно то, что после присоединения Крыма Казахстан упростил процесс предоставления гражданства казахам и начал обсуждать вопрос об увеличении наказания за призывы к сепаратизму. ЕАЭС вызвал националистические протесты, которых до сих пор в независимом Казахстане не было. Эти протесты связаны как с экономическими проблемами, так и с противодействием возрождению российского империализма.
Но казахи не просто справедливо боятся территориальных изменений. Из-за проблем внутри ЕАЭС, который в настоящее время направлен на установление внешних пошли и тарифов, а также на увеличение торговли внутри союза, союз пока не смог продемонстрировать весомые экономические преимущества для своих членов. И эта тенденция будет только усиливаться по мере продолжения интеграционных процессов. Всемирный банк отмечает отсутствие крупных и долгосрочных преимуществ для участников союза, а Институт исследования проблем безопасности ЕС (European Union Institute for Security Studies) подтверждает эти выводы. Российский заместитель министра финансов заметил, что в рамках существующих правил и структур ЕАЭС субсидии России странам-членам могут вырасти до 30 миллионов долларов в год. А аналитик Айтолкын Курманова заявляет: «Без прямых субсидий страны Центральной Азии не увидят никаких существенных выгод от вступления в союз».
Такая обеспокоенность, в которой сочетаются страхи по поводу экономики и суверенитета, свойственна отнюдь не только Казахстану. В Киргизии, которая может в будущем вступить в ЕАЭС, предпринимаются многочисленные попытки затормозить процесс вступления. Точно так же и в Армении, несмотря на значительную экономическую помощь со стороны Москвы, отмечаются существенные усилия по противодействию вступлению. Сделав удивительный шаг, Назарбаев на церемонии подписания потребовал принять Армению в состав ЕАЭС только в рамках признанных ООН границ, то есть, без спорной территории Нагорного Карабаха. На это бывший министр иностранных дел Армении Александр Арзуманян отреагировал следующим образом: «Почему Россия может вступать в Евразийский союз вместе с Крымом, который не признан ни одним государством, а Армению принимают только в рамках признанных ООН границ?»
Усиление национализма, непрочные экономические показатели, вялая и хромающая российская экономика — даже этих ингредиентов более чем достаточно, чтобы умерить ожидания по поводу потенциала ЕАЭС. Но есть два дополнительных фактора, которые еще больше омрачают перспективы этого объединения.
Также по теме: Поспешное рождение Евразийского союза
Первый фактор — это присутствие Китая и его продолжающееся давление в рамках объявленного Пекином «марша на запад». После ураганного турне председателя Си Цзиньпина по странам Центральной Азии, где он подробно излагал и растолковывал свою идею «экономического пояса Шелкового пути», китайский лидер собрал глав государств региона в Шанхае на Совещание по взаимодействию и мерам доверия в Азии. Загнав Россию в угол газовым соглашением, которое выгодно главным образом Китаю, Си Цзиньпин укрепил экономическую и энергетическую гегемонию своей страны в регионе. Как сказала эксперт по Центральной Азии Марта Брилл Олкотт (Martha Brill Olcott), если блиц Си в 2013 году представлял собой «круг почета» по Центральной Азии, то недавнее мероприятие ускорило темпы движения Китая, во многом в ущерб региональному влиянию Москвы.
Пока Китай в основном хранит молчание по поводу ЕАЭС. И это оглушительное молчание, заслуживающее пристального внимания. По словам профессора политологии из Барнард-колледжа Александра Кули (Alexander Cooley), «китайцы ведут себя очень осмотрительно — сначала они выразили поддержку [ЕАЭС] и сказали, что это не противоречит китайским интересам в регионе, а сейчас появляется все больше критики относительно целей союза и его потенциально вредных последствий для китайских экономических интересов и торговли.
Но если находящийся за рамками ЕАЭС Китай будет только усиливать свою геополитическую роль в Центральной Азии, то отсутствие Украины в составе этого объединения является окончательным и роковым ударом по любым попыткам превратить союз в новый «полюс», как того хотел в начале Путин. Вероятность вступления Украины с ее почти 50-миллионым населением и уступающим только российскому промышленным потенциалом близка к нулю, а это по сути дела уничтожает геополитическую значимость ЕАЭС.
Решение Украины не вступать в ЕАЭС сравнимо с ее более ранним решением ограничить свое членство в Содружестве Независимых Государств, ставшем самой содержательной попыткой постсоветской интеграции. По уникальному совпадению, когда Путин, Назарбаев и Лукашенко встречались в Астане, Украина завершала процедуру полного выхода из СНГ. Отказ Украины от членства, который практически обрекает СНГ на ненужность, повторяется и в рамках ЕАЭС. Несмотря на цели Путина, на фоне явной пробуксовки Казахстана ЕАЭС выглядит как очередная бесплодная и высокопарная попытка налаживания постсоветской интеграции.
Кейси Мичел — аспирант Колумбийского института Гарримана, занимающийся вопросами политической эволюции на постсоветском пространстве.
