Когда Кремль объявил, что Владимир Путин проведет 22 июля специальное заседание Совета безопасности по вопросу «обеспечения суверенитета и территориальной целостности России», обозреватели всего мира стали гадать, какой козырь на сей раз вытащит из рукава коварный российский президент.
С тех пор, как 17 июля с украинских небес упал вниз рейс МН17 Малайзийских авиалиний, в адрес Путина все чаще раздаются гневные требования прекратить поддержку повстанцев, которых подозревают в уничтожении лайнера. Воспользуется ли он этой возможностью, чтобы перекрыть границу с Украиной и остановить поток российских добровольцев и оружия на восставший восток? Или он ответит с вызывающим неповиновением, а может, даже начнет военную операцию в ответ на то, что украинские войска в последние недели якобы обстреливают территорию России?
Путин не сделал ни того, ни другого. Пока президент, похоже, остановился и уходит от решительных действий, не идя ни на примирение, ни на полный разрыв с Западом. Он пообещал оказать воздействие на ополченцев, чтобы обеспечить беспрепятственное проведение расследования на месте катастрофы. Это существенный шаг вперед с учетом того, что на протяжении всех пяти месяцев украинского кризиса он не соглашался принуждать повстанцев ни к чему, что от него требовали западные лидеры. Но в то же время, Путин отказался от той роли, в которой он чувствовал себя весьма комфортно с начала украинского кризиса: набрасываться на Запад за введенные им санкции и возлагать вину на правительство в Киеве.
Катастрофа самолета Малазийских авиалиний, похоже, поставила Путина в цугцванг. Это такой немецкий шахматный термин, который очень любят российские политологи. Он означает такое положение, в котором любой ход игрока ведет к ухудшению его позиции. С одной стороны, новые санкции могут серьезно навредить российской экономике. Бывший министр финансов и высокопоставленный советник Путина Алексей Кудрин недавно предупредил, что дальнейшие санкции могут привести к сокращению зарплат простых россиян до 20 процентов. На этой неделе могут быть введены дополнительные санкции Евросоюза, потому что Путин в последнюю минуту отказался пойти на уступки, и решил и дальше вооружать повстанцев на востоке Украины. Но с другой стороны, он не может выйти из этого конфликта после того, как вложил в противостояние с Киевом столько политического капитала на внутренней и международной арене. Он вряд ли допустит, чтобы повстанцы были разгромлены.
«Путин все предыдущие месяцы совершал умные внешнеполитические маневры, чтобы не подвергнуть опасности свою политику в отношении Украины, и в то же время предотвратить введение более масштабных и суровых санкций. Для этого он использовал разногласия между США и Европой, и даже между разными европейскими странами, — говорит независимый политолог Маша Липман. — Но похоже, что после трагедии Малазийских авиалиний пространство для маневра у него сузилось».
Похоже, что сейчас президент просто тянет время. Федор Лукьянов, возглавляющий независимый аналитический центр Совет по внешней и оборонной политике, говорит, что Путин будет ждать, найдет ли следствие прямые улики, указывающие на то, кто виновен в уничтожении самолета. И лишь после этого он сформулирует свою реакцию.
Но политика выжидания и увиливания долго продолжаться не может. Американские руководители постоянно призывают Путина отказаться от поддержки повстанцев на востоке Украины. Но если повстанцам будет нанесено военное поражение силами Киева, что весьма вероятно в случае прекращения российской помощи, то Путин столкнется с серьезными проблемами у себя дома.
Благодаря крикливому освещению украинского кризиса в российских СМИ и обещаниям Путина защитить русскоязычное население на всем постсоветском пространстве, общество прочно встало на сторону повстанцев. Проведенный в июне опрос показал, что 40 процентов россиян выступают за прямое военное вмешательство на востоке Украины, а 64 процента считают, что Москва должна помогать ополченцам оружием и военными советниками.
Если Путин отступится от Украины, закроет границу, отзовет обратно российских командиров и добровольцев, и бросит ополченцев на произвол судьбы, чтобы с ними расправились киевские «фашисты», это наверняка снизит рейтинги популярности президента, которые, по данным Института Гэллапа, выросли до 83 процентов. Такой же показатель был у Путина тогда, когда Россия в 2008 году осуществила военную интервенцию против Грузии. Такая широкая поддержка укрепляет «основы российской стабильности», то есть, позиции Путина как высшего судьи в кремлевских спорах — и любое снижение популярности либо обманутые ожидания могут открыть трещины в рядах политической элиты, говорит Липман.
Кроме того, давление на Путина оказывают крайне правые эксперты, продвигающие идею «русской весны», в ходе которой должны быть возвращены разбросанные по всему постсоветскому пространству русскоязычные территории. Такие идеологи как профессор философии Александр Дугин, призывающий Россию захватить Украину и бросить вызов американской гегемонии в Европе, регулярно появляются в прайм-тайм на телевидении и работают советниками у депутатов парламента.
«Мы не должны зависеть от колебаний Путина, — написал на своей страничке в Facebook на следующий день после выступления президента на заседании Совета безопасности Дугин. — Он колеблется, но российский народ - нет. Он тянет с принятием решений, но российский народ его уже принял. Новороссия будет существовать. Русский мир будет существовать». (Новороссия — это такой термин националистов из движения панславянизма, которым они обозначают регионы на востоке и юге Украины, считая их русскими по истории и культуре.)
Но хотя Путин старается казаться сильным и решительным внутри страны, действительность имеет свои серьезные отличия. Кремль не стал направлять на восток Украины сухопутные войска, как просили ополченцы, а пророссийские отряды повстанцев вооружены гораздо хуже по сравнению с теми российскими подразделениями без опознавательных знаков, которые в марте захватили Крым. Это неслучайно, говорит посвященный в прошлом в кремлевские дела Глеб Павловский, который стал либеральным аналитиком. Путин в последние три недели даже проводит политику «осторожной де-эскалации» в восточной Украине, убирая из отрядов ополченцев российских боевиков, и тем самым устраняя следы причастности Кремля. Но в качестве компенсации ему пришлось увеличить поставки оружия повстанцам, и это привело к катастрофе борта Малайзийских авиалиний.
«Он первым дистанцировался от ополченцев, и его заявление о готовности оказать на них давление - это реальный жест, — говорит Павловский. — Мы не знаем, будет ли выполнено это обещание, однако он демонстрирует стремление к дипломатическому урегулированию конфликта». Сейчас Украина и Запад должны сделать собственные уступки, дабы показать, что они хотят вести переговоры и готовы позволить Путину пойти на компромисс без ущерба его авторитету, утверждает Павловский.
Но близкие к Кремлю люди, такие, как проректор Российского экономического университета имени Плеханова Сергей Марков, не считают, что Путин пойдет на компромисс сейчас или в будущем. Путин продолжит свою стратегию по оказанию помощи повстанцам, и не только из страха перед снижением рейтингов, говорит Марков.
«Путин не боится принимать жесткие решения, — отмечает он. — Важнее рейтингов для него то, что он действительно считает целью США на Украине (в украинском кризисе) сделать эту страну антироссийской и начать войну между Украиной и Россией, а потом организовать переворот и привести к власти своих марионеток, которые разрушат Россию».
Звучит весьма неожиданно и странно, но в своей речи 22 июля Путин уделил большое внимание предостережениям о пятой колонне и о попытках переворота. Странам, которые выступают против Запада, грозят стимулируемые извне «цветные революции», проводимые с целью свержения их правительств. Об этом Путин заявил в своем 13-минутном выступлении перед членами Совета безопасности. Он добавил, что разведслужбы, информационные технологии и неправительственные организации будут использоваться для того, чтобы «раскачать общественно-политическую ситуацию, ослабить Россию, ударить по уязвимым, проблемным местам». Он пообещал крепить оборону страны, особенно в присоединенном недавно Крыму, а также отвечать на новые учения НАТО вблизи российских границ и на усилия США по созданию системы противоракетной обороны.
Несмотря на вызывающий тон, Путин явно оказался на перепутье. Ему придется принимать во внимание свое обещание защищать русскоязычных людей, которое он дал в качестве оправдания для присоединения Крыма, и учитывать тот националистический пыл, который породило его обещание, говорит Лукьянов. «Ему придется делать выбор между идеей национальной „русской весны“, защитой соотечественников, воссоединением расколотого русского мира и геополитическими стратегическими интересами, — заявляет он. — В каком бы направлении ни пошел Путин, он может только проиграть».
