«Российское военное руководство опасается, что потерпит поражение в войне с применением обычных средств, и поэтому полагается на силы ядерного сдерживания, чтобы не дать противнику воспользоваться преимуществами на поле боя»

После многомесячных и провокационных ракетных испытаний в России Соединенные Штаты обвинили Москву в том, что она нарушает Договор о ликвидации ракет средней и малой дальности (РСМД). Это знаковое соглашение было подписано в 1987 году между Советским Союзом и США, и оно запрещает сторонам иметь на вооружении оперативно-тактические ракеты в ядерном снаряжении. Это оружие имеет слишком малую дальность, чтобы отнести его к силам стратегического сдерживания, состоящим из межконтинентальных ракет. Но дальность этого оружия слишком велика, чтобы считать его тактическим, используемым в военное время на поле боя. Сами ядерные боезаряды договором не запрещены, под запрет попадают лишь средства их доставки с дальностью от 500 до 5500 километров.

В плане военного баланса между Востоком и Западом все это не имеет никакого значения. Но что касается взглядов русских на будущую войну в Европе (причем не только президента Владимира Путина), это вызывает большую тревогу.

Чтобы понять все это, надо вернуться во времена холодной войны и подумать о том, почему ядерные ракеты промежуточной дальности вызывали такую тревогу у США и у СССР. Ядерные доктрины сегодня не в моде, и поэтому невозможно понять опасность и серьезность действий Москвы без анализа того, почему вообще был заключен договор РСМД.

В эпоху холодной войны Организация Варшавского договора во главе с СССР создавала баланс сил непосредственно на границе американских союзников по НАТО в Европе. По какой бы причине ни началась третья мировая война, где бы ни столкнулись на ее первом этапе советские и западные войска, военное командование СССР намеревалось маршем пройти по Европе, вернув конфликт туда, где у Советов было подавляющее превосходство в неядерных силах. (Мы в то время думали примерно так же.) Соответственно, советские войска и силы Варшавского договора имели такую структуру, которая позволяла им начать мощное наступление с целью захвата обширных территорий в Западной Германии, а затем продолжить его вплоть до побережья Атлантики в надежде на разгром НАТО в ходе внезапного и сокрушительного удара.

Безусловно, США и НАТО не могли даже надеяться остановить такого рода советское наступление с применением неядерных сил. Не имея ни огневого, ни численного превосходства, НАТО рассчитывала на то, чтобы убедить Москву в отсутствии у альянса иного выбора, кроме срыва советского вторжения за счет применении ядерного оружия малой дальности на поле боя, которое должно было остановить наступающие колонны Варшавского договора. Североатлантический альянс надеялся, что Кремль, столкнувшись с единственным вариантом противодействия НАТО в виде ответного ядерного удара и с необходимостью наносить встречный ядерный удар по США и Европе, поймет, что он ничего не добьется, а лишь спровоцирует полномасштабную ядерную войну.

Советы или, по крайней мере, советские военные считали, что ядерные страны НАТО (США, Британия и Франция) выполнят свои угрозы. С 1967 года все советские военные учения начинались с имитации ядерного удара НАТО. На последующих учениях от идеи первого залпа отошли, но все полагали, что ядерное оружие в любом случае будет использоваться. А поэтому военное командование подчеркивало необходимость высоких темпов наступления и внезапности, прежде чем Запад дотянется до своего ядерного спускового крючка. Советский Союз долгие годы обещал, что не станет применять ядерное оружие первым (как это делает сегодня Китай, между прочим), но в действительности Советы планировали свои собственные сокрушительные ядерные удары по натовским линиям и узлам связи, пунктам управления, аэродромам и прочим объектам на тот случай, если этого потребует военная обстановка.

И Вашингтон, и Москва сталкивались с концептуальной проблемой ядерной эскалации. По вполне понятным причинам Советы хотели по мере возможности избежать применения ядерного оружия. Но ядерные силы НАТО при советском вторжении в любом случае были бы подавлены, а в связи с этим их надо было применять по принципу «используй, или потеряешь». Поэтому советский успех на поле боя мог спровоцировать такой исход, которого Москва боялась больше всего. Американцы, со своей стороны, связывали с защитой НАТО стратегическое ядерное оружие и обещали, что эскалация в Европе приведет к главной ядерной войне между сверхдержавами. Но при этом было необходимо, чтобы Москва поверила в решимость американского президента перейти от тактического ядерного оружия в Западной Европе к ракетным ударам с подводных лодок США либо с территории Северной Америки по внутренним районам СССР.

На всем протяжении 1960-х годов обе стороны размещали в Европе ядерные силы малой и промежуточной дальности, пока весь континент не ощетинился ядерным оружием. Отдавая предпочтение конфликту с применением обычных вооружений, Советы, тем не менее, в середине 1970-х годов допустили озадачивающий просчет, приняв на вооружение мобильную ракету с разделяющейся головной частью SS-20 (РСД-10). Предположительно она должна была просто заменить в Европе советские системы устаревшего образца, которые были менее точными, и что важнее, использовали жидкое топливо, в связи с чем для их подготовки к пуску требовалось несколько часов. В отличие от них, новые SS-20 обладали большей дальностью и повышенной точностью, и имели твердотопливную двигательную установку, что позволяло применять их почти мгновенно. Теперь все европейские столицы оказались в пределах досягаемости новой ядерной системы, целью которой было парализовать НАТО под угрозой точного и неожиданного ядерного нападения.

Такая грубая угроза оказалась ошибкой. НАТО в ответ модернизировала собственные ракеты театра военных действий в рамках программы, инициированной Джимми Картером и реализованной Рональдом Рейганом. Вместе с крылатыми ракетами наземного базирования, которые обладали не очень высокой скоростью, но были малы и могли летать ниже зоны действия советских РЛС, американцы развернули баллистические ракеты средней дальности «Першинг-2», которые могли в считанные минуты достичь территории СССР, будучи запущенными из Западной Германии. Принятие этих систем на вооружение было воспринято неоднозначно и вызвало массовые протесты. Но европейские лидеры как правого, так и левого толка были очень встревожены усилением советской ядерной угрозы, и продолжили развертывание этих ракет в начале 1980-х годов. (Даже Франция назвала SS-20 «le grand menace» — большой угрозой.) Такая решимость и целеустремленность НАТО (Владимир Путин, возьмите это себе на заметку) свела на нет многолетние усилия советской дипломатии после устойчивого ухудшения отношений между США и их партнерами по Североатлантическому альянсу, начавшегося в годы вьетнамской войны.

SS-20 и «Першинги» очень сильно дестабилизировали ситуацию. Они сократили время на принятие решений у американских и советских руководителей во время неядерной войны до минут, если не до секунд. Каждая из сторон ощутила серьезнейшую опасность, что было вполне понятно. Сейчас мы знаем, что советские военные настояли на развертывании SS-20 вопреки возражениям дипломатического руководства, которое усмотрело в них никому не нужную провокацию (и было право).

Такую неразбериху унаследовал от своих предшественников советский президент Михаил Горбачев. Он посчитал, что ответное развертывание Першингов подобно «пистолету, приставленному к голове» СССР, как он позднее написал в своих мемуарах. Рейган же настаивал на их развертывании, хотя надеялся (и его надежду разделял Горбачев) на полную ликвидацию ядерного оружия. Два руководителя в рамках «триумфа импровизации» (так Джеймс Уилсон (James Wilson) охарактеризовал окончание холодной войны) решили избавиться от того оружия из своих арсеналов, которое больше всего нарушало равновесие и дестабилизировало ситуацию. Договором от 1987 года впервые ликвидировался целый класс ядерного оружия вместо того, чтобы просто ограничить его количество, как в предыдущих соглашениях между США и СССР. С ликвидацией этого оружия возникла передышка, позволившая приступить к дальнейшим переговорам в Европе и проложившая дорогу к окончанию холодной войны.

Почему все это важно сегодня? Варшавского договора больше нет. Более того, его члены входят сегодня в состав Североатлантического альянса. Уравнение из обычных вооружений сегодня кардинально изменилось, и преимущество в этой области принадлежит НАТО, а не России. Ее армии не сосредоточены вдоль границ альянса и не могут осуществить молниеносный марш-бросок в сторону Рейна, а уж тем более Ла-Манша. НАТО (как я неоднократно писал в других публикациях) не нуждается в тактическом ядерном оружии, поскольку ее бывшие цели сами сегодня находятся в ее составе. Так в чем же дело?

Опасность заключается в том, что Москва снова обращается к ядерному оружию театра военных действий как к некоему балансиру, обращенному против НАТО. Россия отказалась от стратегии блицкрига. Российское военное руководство опасается, что потерпит поражение в войне с применением обычных средств, и поэтому полагается на силы ядерного сдерживания, чтобы не дать противнику воспользоваться преимуществами на поле боя. Такова странная кремлевская стратегия «ядерной де-эскалации», в которой применение всего нескольких единиц ядерного оружия может убедить потенциального «агрессора» отступить.

В связи с этим возникает вопрос о том, почему русские думают, что им придется воевать, и вообще — почему они могут оказаться в столь отчаянном положении. Одна из возможностей заключается в том, что высшее российское командование страдает от таких мощных приступов паранойи, что действительно верит в способность НАТО, которую даже на санкции воодушевить крайне сложно, на самом деле напасть на Россию. Во времена холодной войны я знал советских офицеров, которые уверенно клялись в том, что НАТО нападет на Варшавский договор, даже если тот будет иметь преимущество 6 к 1. Но трудно себе представить, что в рядах российского военного командования до сих пор есть люди, думающие таким образом.

Есть и другое возможное объяснение. Не исключено, что российские военные планировщики продумывают варианты действий на тот случай, если российское нападение с применением обычных средств не удастся, и Россия в итоге проиграет начатую Москвой войну. Еще в 1999 году на российских военных учениях отрабатывались такие невероятные сценарии, как захват НАТО территорий в регионе Балтийского моря. В ходе таких военных игр по сценарию наносилась серия ядерных ударов, в том числе, два по Северной Америке, что вело к прекращению конфликта. Если хоть один российский генерал действительно верит, что все именно так и будет после ядерного удара по США, то у всех у нас очень большие проблемы — гораздо серьезнее, чем мы думаем.

Возможно также, что русские проводят испытания запрещенных договором РСМД ракет в качестве предостережения НАТО. Кремль, в том числе, Путин и его военное окружение, так и не примирились с крахом СССР и с продвижением НАТО на территорию бывшего Варшавского договора. (Спросите украинцев.) Такие нарушения договора могут быть сигналом о том, что русские снова стремятся ликвидировать увязку регионального конфликта в Европе с силами стратегического сдерживания США, угрожая европейской НАТО ядерным оружием, но при этом не прибегая к российским стратегическим силам и тем самым предотвращая американский ответ.

Возможно также, говоря языком традиционного стратегического анализа, что русские просто дразнят нас, наблюдая за тем, что произойдет. Путинский Кремль уже привык к пассивности Белого дома под руководством Барака Обамы, и поэтому возможно, что русские нарушают договор РСМД просто потому, что могут это делать. Чисто военного смысла в российских испытаниях немного, да и стратегические расчеты они никак не меняют, потому что со своими крылатыми ракетами наземного базирования русские не смогут сделать ничего такого, что они не могли бы сделать с другими видами ядерного оружия, имеющегося у них на вооружении.

Но если Москва сумеет порвать в клочья ключевое соглашение по вооружениям, а мы оставим это без последствий, русские подадут четкий сигнал о том, что уход Америки с мировой арены и отказ от своих глобальных обязательств распространяется и на НАТО. По крайней мере, отказываясь от договора РСМД, Путин в очередной раз показывает, что ему не по душе тот порядок, который сложился после холодной войны, и что он намерен выкроить для России сделку на лучших условиях, чем та, которую ему завещал его предшественник Борис Ельцин.

Как ни парадоксально это звучит, что касается ядерного оружия, то американцы в ответ на действия Путина не должны ничего делать. Как отмечал посол Стивен Пайфер (Steven Pifer) и остальные, если НАТО начнет оснащать свои крылатые ракеты ядерными боеголовками и ответит на нарушения русскими договора РСМД тем же, мы попадемся на удочку Москвы. В итоге мы не просто узаконим нарушение ими этого договора, но и лишимся возможностей для проведения дальнейших переговоров.

Вместо этого Запад должен подчеркивать то, чего русские боятся больше всего: преимущества НАТО в неядерных вооружениях. Вашингтон должен ускорить те меры пресечения, которые мы начали применять после вторжения на Украину и захвата Крыма, и во взаимодействии с партнерами по альянсу укреплять наши неядерные силы в Европе. Если русские сохраняют ядерное оружие в качестве страховки от поражения в обычной войне, то лишь из-за того, что уверены: оно может им дать определенные преимущества. Мы можем и должны как можно скорее закрыть эту лазейку.

Если мы будем выполнять условия договора РСМД, несмотря на его нарушения со стороны России, мы продемонстрируем свою силу и уверенность, в то время как Путин и компания будут выставлять на всеобщее обозрение свою паранойю. Известно, что Путин, как и многие россияне, без уважения относится к бывшему советскому лидеру Горбачеву. Но когда дело дошло до сдерживания волны ядерной гонки, Рейган и Горбачев проявили себя как более сильные люди. Нагло нарушая договор, который сделал безопаснее весь мир, включая Россию, Путин демонстрирует слабость и уязвимость тех людей, которые сегодня правят страной.

Том Николс (Tom Nichols) — профессор по вопросам национальной безопасности Военно-морского колледжа США, а также адъюнкт по вопросам государственного управления на курсах повышения квалификации в Гарварде. Его новая книга называется «Не применять: ядерное оружие и американская стратегия безопасности» (No Use: Nuclear Weapons and the Reform of American Security Strategy).