В июле Соединенные Штаты и Евросоюз преодолели, наконец, свои разногласия и ударили по России жесткими санкциями после того, как был сбит самолет Малазийских авиалиний МН17. На сей раз пинцеты и скальпели прежних хирургических санкций были выброшены в урну, и санкциям подверглись целые отрасли, включая оборонную промышленность, финансы и энергетику. Объектом санкций стал и крупнейший в России коммерческий банк «Сбербанк».
Если первую серию санкций кремлевская элита встретила насмешками (серый кардинал Владимира Путина Владислав Сурков, попавший в мартовский санкционный список, пошутил, что в США ему нравится только Тупак Шакур, умерший в 1996 году), то на сей раз хвастовства было поменьше. Сейчас Геннадий Тимченко, который чудесным образом стал мультимиллиардером после того, как его старый друг Путин пришел к власти, преодолел свою неприязнь к всеобщему вниманию и публично поплакался по поводу того, что не может поехать на юг Франции вместе с семьей и повидать своего 19-летнего сына, который учится в университете в Швейцарии. «Наше общественное мнение склонно их недооценивать, но эти санкции намного серьезнее, — говорит путинский ястреб Сергей Марков, который работает в комитете по иностранным делам российской Общественной палаты. — Они не персональные, они секторальные. Поэтому они отразятся на многих людях. Кроме того, они негативно отразятся на предприятиях, которые наиболее важны для российской экономики. И они ударят по населению. Может, сразу мы их не ощутим, но это все равно произойдет».
Но если оставить в стороне вопрос о необходимости санкций как наказания для Путина за его безрассудную политику на востоке Украины, надо задуматься над тем, учел ли Запад возможное развитие событий в случае успеха санкций. Те опасения, которые звучат по обе стороны Атлантики, касаются в основном последствий для западной экономики, а не того, что произойдет в России. Вот намек. «Российская экономика потерпит крах быстрее, чем европейская», — говорит известный (и обычно оптимистичный) исследователь российского рынка и старший партнер в компании Macro-Advisory Крис Уифер (Chris Weafer).
А это влечет за собой колоссальную проблему. Подразумеваемый общественный договор Путина с российским народом основан на элементарном обмене: Путин обеспечивает повышение материального благосостояния российского народа, а российский народ отдает политику на откуп Путину. Пока обе стороны выполняют свои обязательства. Подавляющее большинство россиян поддерживают кремлевскую линию и бегут от политики, как от чумы. С другой стороны, ВВП в расчете на душу населения вырос с 1771 доллара в 2000 году, когда Путин пришел к власти, до 14 с лишним тысяч долларов в текущем году. Такие темпы роста быстрее, чем в Китае. «Если произойдут материальные изменения в жизни людей в России, — говорит Уифер, — то мы станем свидетелями таких перемен в политической динамике, каких не видели никогда».
Геополитика и экономика — вот два источника путинской силы, и оба этих источника сегодня подводят его. На востоке Украины Путина все больше загоняют в угол, а экономика трещит по швам вот уже почти год из-за коррупции, неэффективности и сочинской Олимпиады. Даже по официальным данным российского правительства, отток капитала в первой половине 2014 года уже достиг 75 миллиардов долларов, и это было до того, как ввели серьезные санкции (для сравнения, отток капитала за весь 2013 год составил 63 миллиарда долларов, а в 2012-м он был равен 49 миллиардам.) Формально в России нет рецессии, но лишь в силу того, что темпы роста весь год чуть-чуть превышают нулевую отметку. Министерство экономического развития с декабря месяца пользуется термином «стагнация», или застой. Застой убил Советский Союз, и если экономика войдет в полосу рецессии, это легко может потопить и Путина.
Но прежде чем Запад начнет ликовать по поводу того, что Путин может быть смещен с трона, мы должны задуматься над тем, что может случиться после него. Это не довод против санкций или против политических перемен в России. Но история этой страны говорит нам о том, что продолжительные экономические невзгоды часто приносят с собой политическую неразбериху, в результате которой в России никогда не появлялась демократия.
Этим летом нас преследуют воспоминания о 1914 годе, и многие проводят аналогии между геополитическим хаосом нынешнего сезона и началом ровно сто лет тому назад Первой мировой войны. Но что касается России, здесь уместно вспомнить о том, что для нее 1914 год закончился 1917 годом. Коррумпированный и чрезмерно централизованный царский режим Николая II по собственной глупости позволил втянуть себя в эту великую войну, что породило огромный дефицит продовольствия и топлива в стране. Николай обанкротил страну, воюя со своим кузеном Вильгельмом, и хлебные бунты вскоре вынудили его отречься от престола. Недолго и неумело правившее страной буржуазное Временное правительство быстро уступило место жестокому и кровавому советскому режиму. По сей день россияне, и особенно антисоветски настроенная московская интеллигенция, с большой теплотой вспоминают царскую эпоху, хотя для подавляющего большинства населения то были годы нищеты и бедности.
Советский режим пал точно так же, как и царский до него. Его обанкротила война, которая шла в основном в джунглях третьего мира и в умах Вашингтона и Москвы. Очереди за хлебом и другими товарами первой необходимости вырывали все больше времени из рабочего дня среднестатистического советского гражданина, замедляя и без того доживавшую свой век экономику. Крах режима обеспечил не Рональд Рейган и не диссиденты, которые старательно переписывали тома самиздата. К краху его привела экономика.
Когда в декабре 1991 года исчезла советская система, ей на смену пришел еще больший экономический хаос. Люди становились богачами или нищими буквально за день. Олигархи пользовались слабостями дряхлевшего и часто нетрезвого президента Бориса Ельцина, чтобы еще больше обогащаться, пряча основную часть своих капиталов за рубежом. Это было очень трудное время для большинства россиян, особенно для пенсионеров, чьи сбережения и пенсии испарялись по мере роста валютных курсов. Поэтому многие на этом фоне до сих пор по-доброму вспоминают лишения и тяготы советской эпохи. Для них это было время стабильности. Пусть страна была небогата, и бедны были фактически все, но она оставалась той силой, с которой был вынужден считаться весь внешний мир. Вот почему Коммунистическая партия Российской Федерации по сей день сохраняет свою популярность, устойчиво занимая второе место после путинской «Единой России».
Из этой мешанины в России появился Путин, пообещавший прекратить российские унижения и обуздать олигархов, которые обобрали страну до нитки. Свои обещания Путин выполнил, но при этом создал новых олигархов типа Тимченко из числа друзей своего детства и товарищей по КГБ. Пользуясь блестящими талантами Суркова в сфере интриг и махинаций, он выхолостил зарождавшиеся формы демократии и свободы слова, которые развивались и крепли девять лет до его прихода. Вот почему некоторые городские буржуазные либералы скучают по раскованным и свободным 90-м годам, хотя многие из них в 2000 году голосовали за Путина.
С учетом такой истории западные повествования о злобном, полуобнаженном тиране, который угнетает мечтающее о свободе и демократии общество, являются бредовой фантазией. Путин популярен не только благодаря тому, что он контролирует телевидение. Он популярен еще и в силу того, что дает России нечто такое, что является квинтэссенцией русскости. Путин — это просто разновидность Советского Союза, который был просто разновидностью монархии.
Столь безжалостными и манихейскими Советы сделал царь. Николай испытывал глубокое отвращение к любого рода политической сфере между собой и крестьянскими массами. Он создал парламент, но затем без промедлений распустил его. Он всецело полагался на цензуру и тайную полицию. Поэтому, когда он сдал свою корону, заменить его было некем и нечем. Достаточно сильными для заполнения возникшего вакуума были лишь большевики, которых закалили и дисциплинировали годы подпольного сопротивления. В конце концов, именно цари создали каторгу и ссылку. Иосиф Сталин, который, будучи молодым революционером, пять раз бежал из царской ссылки, просто усовершенствовал ее жестокую систему, организовав ГУЛАГ.
Точно так же, когда распался Советский Союз, Горбачева сменили не прозападные диссиденты, а высокопоставленный партийный руководитель по имени Борис Ельцин. Кроме него, никто не обладал организационными способностями и знаниям политики; никому просто не было дозволено учиться этому.
Так и сейчас. Вышедшая в декабре 2011 года из гетто интернета либеральная оппозиция насчитывала всего 100 000 человек на 12-миллионный город. Спустя шесть месяцев Путин закрутил ей гайки. Сегодня единственный правдоподобный лидер оппозиции Алексей Навальный находится под домашним арестом, ему запрещено пользоваться интернетом, а поэтому он не может говорить с людьми, выступающими за политические перемены. Из-за этого ситуация будет неизмеримо хуже, когда Путин неизбежно покинет Кремль. Зная о слабостях либеральной оппозиции и о силе путинского аппарата безопасности, трудно не думать с опаской о том, что его преемник заставит нас мечтательно вспоминать дни предсказуемой непредсказуемости нынешнего самовластного президента.
В декабре прошлого года я встретилась с Глебом Павловским, который помог Путину прийти к победе в 2000 году. «Невозможно сказать, когда эта система падет, но когда она падет, произойдет это за один день, — заявил мне Павловский. — И та система, что придет ей на смену, будет копией существующей».
В феврале 2012 года, за месяц до того, как Путина в третий раз избрали президентом Российской Федерации, его сторонники разместили в YouTube видео, где рассказывалось об устремлениях десятков тысяч москвичей, протестовавший в ту зиму на улицах. «Оппозиция скандирует: „Россия без Путина“», — говорит рассказчик. — Но давайте представим, что нет больше Владимира Путина«. Первым результатом этого станут выборы. Возникнут сотни партий, а Запад будет восторгаться расцветом подлинной демократии в России. Но затем мы галопом совершаем гипотетическое путешествие по 2013 году: усиливаются воинственные русские националисты, начинаются их столкновения с многочисленным мусульманским населением России, натовские войска входят в Калининградскую область, китайские — в Хабаровск, грузинские — в Краснодарский край, а скинхеды начинают заправлять в Санкт-Петербурге. Голодная зима, хаос, межнациональная вражда, уход из страны крупных зарубежных компаний, гиперинфляция. Лидеры оппозиции просят убежища в США. К февралю 2014 года Москва остается без электричества, мобильной связи и интернета. Русским советуют не выходить из дома. «Россия без Путина?— говорит в заключение рассказчик. — Вам решать».
Это крайность, а для непутиниста крайность смехотворная. Солнце будет светить и после того, как Владимир Путин уйдет с президентского поста. Но такова ключевая составляющая путинского мировоззрения, когда речь заходит об иностранных и внутренних делах: от пропасти нас отделяет не так уж и много. Как это ни парадоксально, именно страх перед будущим удерживает Путина у власти. Этот страх — вовсе не смехотворный, если всерьез подумать о том, что кадры, где показано будущее без Путина, это вполне реальная картина недавнего российского прошлого.
