От Сирии до Газы и #BringBackOurGirls — как можно воспылать праведным негодованием по какому-то поводу, но уже через пару минут выбросить его из головы?
Деборе Санье 18 лет. Она оказалась в числе нигерийских учениц, которых похитили в апреле боевики «Боко Харам» во время налета на школу в Чибоке. Однажды ночью они с еще двумя подругами решились на отчаянный шаг: Дебора обманула охрану и бросилась бежать, пока не добралась до ближайшей деревни. В конце апреля Алексис Океово встретилась с ней и рассказала о ее жизни на страницах The New Yorker: сегодня девушка до сих пор целыми днями постится и молится, пораженная тем, что осталась в живых.
В тот момент, когда статья Алексис Океово вышла в печать, прискорбная судьба нигерийских школьниц уже успела всколыхнуть весь мир: это была ужасная и таинственная история, история, которая требовала немедленного внимания всей планеты. Печально известный хэштег #BringBackOurGirls облетел весь интернет. Люди буквально посходили с ума. Из всех щелей лезли статьи и призывы. Международные деятели произносили исполненные возмущения речи.
Сегодня, три месяца спустя после похищения, большинство школьниц до сих пор находятся в плену, а призывы к их освобождению раздаются лишь изредка.
Но это далеко не первый случай того, как некогда громкая новость постепенно исчезает с экранов радаров словно ребенок, который постепенно замолкает в своей комнате, провалявшись на полу в истерике несколько часов. Кто-то еще вспоминает о Kony 2012?
Что и требовалось доказать
Помимо тем, которые сначала вызывают всеобщий подъем, а затем испускают дух в могильной тишине, существуют и такие, которые в лучшем случае привлекают к себе эпизодическое внимание.
Слишком много тем? Или все они слишком далеки? Дело не только в этом
Так обстоят дела с Сирией, Израилем и Палестиной, огромным множеством африканских стран, которые страдают от войн и нищеты (Центральноафриканская Республика, Южный Судан, Демократическая Республика Конго), СПИДом и т.д.
Но как же так получается, что люди не находят достаточно времени (и желания) для проявления сочувствия хоть сколько-нибудь продолжительный срок? Чересчур много тем и вопросов? Или все происходит где-то слишком далеко? Как несложно догадаться, часть ответственности лежит и на СМИ: свободное место в газетах журналах и выпусках новостей жестко экономится, и даже на, казалось бы, бескрайних просторах интернета журналисты всегда гонятся за последними новостями.
Тем не менее, такого объяснения не достаточно, чтобы понять, почему люди могут всколыхнуться при виде какого-то события, а через пару минут уже окончательно выбросить его из головы. Здесь определенно есть что-то другое. Поэтому я решила обратиться к нескольким экспертам, в том числе общественным активистам и ученым.
Для начала давайте разберемся, что же становится залогом успеха какого-либо дела или кампании.
«В Bring Back Our Girls сыграло роль не только сочувствие, но и интернет, напряженная история. Поэтому наш разум возвращается к этому снова и снова примерно так же, как мы теребим языком нарыв на десне», — считает активистка Глория Стейнем, за плечами которой не одно десятилетие борьбы за права женщин в США.
Иначе говоря, интернет отталкивается от отсутствия решения проблемы и возможности в скором времени найти выход из нее. Тем не менее, Глория Стейнем опасается, что в том случае, если развязка не наступает достаточно быстро, люди теряют надежду. Их привел сюда сформировавшийся в голове четкий сценарий, но если ничего не происходит, они переключают внимание на другие вещи:
«Если верить опыту, единственное, что может гарантировать сочувствие людей — это не факт или статистика, а красивая история».
Преподаватель журналистики из Колумбийского университета Хелен Бенедикт придерживается точно такой же точки зрения. Она много писала о женщинах и насилии в армии и считает, что люди уделяют внимание вопросу только в том случае, если «рассказу удается выдернуть их из повседневной жизни, из их маленьких мирков, и открыть им дверь в миры других людей… Почувствовать себя в шкуре другого человека. Воспользоваться воображением, чтобы победить близорукость».
На международной арене история с Bring Back Our Girls бесследно исчезла, потому что направленные на возвращение школьниц инициативы не дали результатов. И люди нашли себе другие источники беспокойства: события в Газе, стремящиеся пробраться в США через мексиканскую границу дети-мигранты и разные глупости вроде тех денег, которые зарабатывает Ким Кардашян на новой игре в Facebook.
Однако в Нигерии кампания продолжается. Активисты проводят собрания, обращаются к политикам.
Три этапа
По словам Глории Стейнем, деятельность за пределами Нигерии могла бы быть куда более активной, если бы девушки обладали более выраженными личными качествами.
«Если бы мы знали хотя бы одну из этих девочек, волна сопереживания не заставила бы себя ждать, — утверждает она. — Одна школьница могла бы стать лицом для всех остальных».
Ученые в целом согласны с ее точкой зрения. «Для возникновения беспокойства требуется идентификация», — объясняет психиатр из Университета штата Мичиган Фрэнк Охберг.
«Простого удовлетворения любопытства недостаточно: нам нужно больше. Людские портреты должны вызывать широкий спектр эмоций. Даже если мы возмущены, если мы ощущаем жалость и сочувствие, этого все равно недостаточно. Нам нужно шаг за шагом погружаться в жизненный сценарий, ощущать постоянную стимуляцию внимания, ощутить, что на наших глазах разворачивается нечто действительно значимое».
По словам Фрэнка Охберга, восприятие вопросов, которые выходят на первые полосы международных СМИ, развивается в три этапа.
На первом этапе происходит определение и описание тревожного события. Например, когда школьницы были похищены, газеты выложили все известные им подробности их исчезновения. Люди начали проявлять интерес. Большой интерес. А появление хэштега только закрепило его. По крайней мере, на время.
Далее наступает второй этап, когда люди «приходят в себя после сильнейшего выплеска эмоций». Здесь уже в международной реакции наблюдается более созерцательный подход: идут разговоры о жертвах, пережитой ими травме, последствиях (это относится, например, к статье в The New Yorker, в которой безликие и безымянные девушки обретают глубину).
На третьем этапе «потери не ощущаются взаимными, страдания воспринимаются как что-то ненужное, а зло — неизбывное». Людям становится очень трудно мириться с таким мрачным итогом: они понимают, что им не стоит рассчитывать на счастливый конец, победу правды и справедливости. И чтобы защитить себя в эмоциональном плане, люди поворачиваются к той части истории, новой истории, которую им проще всего «переварить»: шок от случившегося, личные подробности, стремление и требование узнать, что будет дальше.
«Мы “ощущаем кожей” некоторые вещи, которые перекликаются с личными трагедиями и общественными потрясениями, — продолжает Фрэнк Охберг. — Но мы также легко умеем забывать и выбрасывать из головы. Чуда не происходит: наш интерес угасает, и мы переходим к новому первому этапу, открываем новую череду реакций на другое событие».
Сегодня история нигерийских школьниц вышла на третий этап.
Чтобы все сработало, нужна простота
Нигерийское правительство предпочитает хранить молчание о том, что оно делает для освобождения девушек. С информационной точки зрения у нас нет никаких новостей. А с личной точки зрения заострять на этом внимание весьма болезненно, особенно когда мы думаем о том, что так и не было сделано. Так, например, эксперты считают, что пока нигерийские власти бездействуют, школьниц вполне вероятно насилуют. Смириться с такой мыслью, согласитесь, непросто.
В апреле три специалиста по экспериментальной психологии обнародовали исследование о вирусной кампании Kony 2012: в нем выделяется еще один фактор, который может объяснить эти сложности с концентрацией внимания.
По мнению авторов, первое видео правозащитной организации Invisible Children об угандийском полевом командире Джозефе Кони снискало огромный успех благодаря своей простоте. Послание было предельно прозрачным: из-за Кони в Уганде возникли огромные проблемы (в частности это касается взятых в новобранцы детей), поэтому его нужно нейтрализовать и судить. В то же время другое видео с «более комплексным подходом к описанию ситуации в Центральной Африке» было встречено на порядок прохладнее.
Специалисты приходят к такому заключению: «Сведение сложных проблем к действиям одного человека может вызвать сильнейшее возмущение и готовность действовать».
Этот фактор тоже может объяснить потерю интереса к похищению школьниц. Пока журналистам и правозащитникам приходится иметь дело с нарастающей сложностью вопроса (нигерийская политика, коррупция в структурах безопасности) и связанными с потенциальным освобождением девушек трудностями (неизвестные внутренние принципы работы «Боко Харам», географические препятствия), выходящие статьи и репортажи не могут произвести особого впечатления на аудиторию. Активисты, по всей видимости, волей-неволей начали принимать во внимание этот факт: отсюда постоянное упрощение проблем и их возможных решений по самому широкому числу гуманитарных вопросов.
«Если бы все больше сочувствовали, больше переживали по поводу происходящих в мире зверств, то появляющиеся каждый день снимки снайперов и убитых мирных жителей в Сирии сподвигли бы нас что-то сделать, — писал в 2012 году на cnn.com TMS Ruge, специалист по социальным СМИ и ярый защитник Африки. — Но мы так ничего не сказали. Почему? Потому что никто не влез в нашу ленту в Facebook и не заставил нас посмотреть снятый голливудской студией 30-минутный фильм, который все для нас упростит. Это ставит под сомнение то, что мы можем сделать».
Как бы то ни было, мои знакомые журналисты и активисты в целом считают, что люди не испытывают безразличия и апатии по поводу гуманитарных вопросов. По их мнению, западная аудитория бессознательно отсеивает плохие новости, чтобы и дальше жить спокойной жизнью.
«Нельзя сказать, что люди ничего не могут сделать, — утверждает феминистка и писательница Сорайя Чемали. — Все дело в том, что это опасно и потенциально слишком дорого».
Речь идет об «упорной защитной слепоте». Дистанцирование от болезненной правды «позволяет людям верить, что они защищены от таких рисков, что их поведение, традиции и система верования находятся вне зла».
Все взаимосвязано
Глава Amnesty International США Стивен Хоукинс считает необходимым «расширить перспективы» людей и вызвать у них сопереживание по поводу ужасных вещей, которые происходят «где-то там»:
«Если мы хотим добиться широкой мобилизации людей, а она, как мне кажется, вполне возможна, нам нужно подчеркнуть связь прав человека с тем, что происходит в обычной жизни. Нужно сделать так, чтобы вопрос прав человека стал чем-то привычным, вошел в отношения между людьми».
Получается, что хороший журналист и правозащитник должен сделать так, чтобы люди осознали, что никто не существует отдельно от других.
Когда кто-то страдает, как нигерийские школьницы и их близкие, то вместе с ним страдает и весь мир.
Когда правительству не удается защитить своих граждан, то угроза нависает над всеми.
И когда шумиха в СМИ по поводу зверств и жестокостей уступает место тишине, это не просто провал журналистов и аудитории, которые подвели тех, кто нуждается в них. Это всеобщий провал, ведь тем самым мы подводим и самих себя.
