Продержится или нет перемирие между Украиной и сепаратистами, но уже сейчас совершенно ясно, что в ходе этого конфликта Владимир Путин одержал победу. В последние месяцы казалось, что успехи Украины на местах и западная политика карательных санкций дают совместный результат. После первых неудач украинская армия постепенно нашла себя и начала одерживать победы над сепаратистами. Можно простить тех, кто полагал, что Россия проиграет в этом соперничестве на своих границах, в стране, на которую она оказывает столь мощное влияние, и которая представляет для нее огромный интерес. К сожалению для Украины, более важный вопрос для нее заключался не в том, сумеет она или нет победить несколько тысяч боевиков-партизан, а в том, хватит ли Москве силы воли, чтобы довести до конца этот конфликт собственного изобретения с применением военной силы. Теперь мы знаем, что ответ на этот вопрос утвердительный, и что у Украины нет надежд на победу на востоке.
Если оглянуться назад, возникает впечатление, что Владимир Путин знал ответ на этот вопрос уже давно. Россия вряд ли позволила бы новому украинскому правительству добиться военной победы на востоке над своими ставленниками, особенно после того, как она потратила так много политического капитала на свою аудиторию внутри страны. В результате Украина несколько месяцев проводила военную кампанию на востоке, которая разрушила это регион и настроила значительную часть населения против киевского правительства. В политическом плане эти действия может и были необходимы для Киева, однако Россия своим прямым вмешательством свела их на нет.
Если перемирие удержится, в результате на карте появится линия разделения между украинскими и сепаратистскими силами, и эта линия обязательно приведет к созданию некоего пророссийского политического образования в восточной Украине. На постсоветском пространстве полно примеров замороженных конфликтов и неурегулированного сепаратизма, и именно такого исхода хотел избежать Петр Порошенко. Украинцам придется примириться с потерей Крыма, но они не склонны признавать утрату востока в качестве цены, заплаченной за свою западную ориентацию. Устойчивое и продолжительное прекращение огня – это не первый шаг к воссоединению с востоком, это начало его политического отделения от Киева.
Если же прекращение огня сорвется, то Россия одержит более существенную победу в процессе военной эскалации. Может, Москва и не желает проводить открытое вторжение, но если уж она введет в действие российские войска, то будет без колебаний наращивать присутствие своих сил на украинской земле. Если украинскую армию сумели обратить в бегство несколько тысяч российских военнослужащих, то трудно даже представить себе, что могут сделать двадцать или сорок тысяч. Россия вряд ли сумеет оккупировать всю Украину, несмотря на хвастливое заявление Владимира Путина, что он может дойти до Киева за «две недели», но линию разделения между украинскими силами и сепаратистами она способна провести там, где захочет. Западным лидерам очень не хочется называть это вторжением, ибо они опасаются, что их санкции покажутся жалким и ничтожным ответом. Кроме того, их беспокоит то, что Россия в случае такой реакции отбросит в сторону любые сомнения и всеми силами поддержит эту «вылазку». Крупные российские силы в Крыму могут открыть южный фронт и с легкостью разрезать Украину надвое.
Такие страхи кажутся необоснованными, ибо Россия, похоже, намерена использовать свои силы в качестве скальпеля, чтобы тонким хирургическим вмешательством добиться конкретных политических целей. Пользуясь поддержкой российских войск, сепаратисты могли легко совершить маневр вокруг Мариуполя и окружить его, взяв защитников города в осаду и принудив их со временем к капитуляции. Но вместо этого они на протяжении нескольких дней обстреливали оборонительные позиции, добиваясь от Украины заключения соглашения о прекращении огня. Новые территории России особенно не нужны. Она нашла точки давления на Украину. Если перемирие будет нарушено, то отступать придется украинской армии, а Россия сможет давить на Киев, взяв в осаду любой понравившийся ей город и принуждая украинское руководство к заключению нового соглашения. Так или иначе, но сепаратисты, скорее всего, избавятся от украинского присутствия на ключевых объектах в регионе в своем стремлении создать выгодные для обороны и удержания позиции. Западные лидеры ошибаются, думая, что их слова или их молчание имеют какое-то значение для России при принятии ею решений. Москва исходит из принципа экономии сил и средств, руководствуясь в основном внутренними соображениями. Упреков матерей российских солдат Владимир Путин боится гораздо больше, чем любых заявлений Запада.
Время сейчас на стороне России. Решение украинского президента провести в октябре парламентские выборы было своевременным, когда он побеждал в ходе кампании, но оказалось ужасным теперь, когда ему приходится представлять Украину в политическом урегулировании после военного поражения. Радикализованное украинское государство создало такую атмосферу, в которой никто не склонен к компромиссам с сепаратистами. А это значит, что Петр Порошенко не в лучшем положении, чтобы обсуждать будущий политический статус Луганской и Донецкой областей, если он не желает в преддверии выборов преподнести украинцам подарок в виде неудач и поражения.
Так или иначе, в предстоящие недели весь политический центр тяжести на Украине сместится и выстроится против децентрализации власти или предоставления особой автономии отделившимся регионам. Другие значимые фигуры в украинской политике, в том числе, премьер-министр Яценюк, будут стараться подорвать любые перспективы урегулирования. Не проходит и дня, чтобы Яценюк не выступил с собственной интерпретацией соглашения о прекращении огня, утверждая, что на его взгляд, существует лишь три актуальных пункта: прекращение огня, вывод российских войск и закрытие границы Украины с Россией. Непонятно, как на это смотрят Петр Порошенко и Владимир Путин. Однако Порошенко для отрыва от своих соперников вне всяких сомнений будет вынужден осудить план автономии, хотя знает, что Украина в конечном итоге будет вынуждена согласиться на него.
В предстоящие месяцы давление на Украину будет усиливаться. Перед выборами ее политическое руководство не может идти на компромисс с сепаратистами, а после выборов Украине будет трудно согласиться на российские условия политического урегулирования. К тому времени, когда украинские руководители будут готовы принимать трудные с политической точки зрения решения, помогающие восстановить стабильность на востоке, и добиваться взаимопонимания с Россией, их переговорные позиции существенно ослабнут по сравнению с моментом начала антитеррористической операции в июне. Страна столкнется с новой волной дестабилизации, когда с фронта начнут возвращаться батальоны добровольцев со своими обвинениями и упреками, с рассказами о том, как их бросили на произвол судьбы, и как они боролись ни за что. Между тем, Украина остро нуждается в поставках российского газа для отопления жилых домов в зимнее время. Ее экономика по-прежнему в кризисном состоянии, а Запад, обещая Украине щедрую помощь для спасения страны от банкротства, в качестве условия ее предоставления требует осуществления реформ, которые пока еще не начаты. Значительная часть торгово-экономического сотрудничества с Россией, на долю которого приходилась половина украинского экспорта, либо приостановлена Киевом, либо запрещена Москвой.
Запад же смирился с тем, что его стратегия карательных санкций против России не дает заметных результатов и не идет на пользу ни украинским, ни его собственным интересам. НАТО деятельно заявляет о поддержке своих горластых восточных членов, нападать на которых Россия не собирается; но в то же время альянс не проявляет склонности к вмешательству на стороне Украины, куда Россия уже вторглась. С приближением зимы этот конфликт скорее всего остынет, и в регионах под контролем сепаратистов за линией разделения в это время возникнет и укрепится иная политическая реальность. Похоже, что битва Украины за восток закончилась. Запад успешно втянул Украину на свою орбиту, однако Россия сохранила за собой право и возможность указывать, что это будет означать.
Майкл Кофман — научный сотрудник Института Кеннана при Центре Вудро Вильсона, специализирующийся на вопросах общественно-государственной политики.
Изложенные в статье взгляды принадлежат автору и могут не отражать точку зрения Института Кеннана и Центра Вудро Вильсона.
