Почему Пекин покупает золото.

Если Китай обратит в золото сравнительно небольшую часть своих валютных резервов, составляющих 4 триллиона долларов, валюта страны приобретет неожиданное значение в современной международной финансовой системе. Разумеется, попытка потратить часть резервов на достаточное количество золотых слитков, чтобы сместить Соединенные Штаты с первого места в мире по запасам монетарного золота (на весну 2014 года американский золотой запас составлял 328 миллиардов долларов), была бы рискованной. Однако цена ошибки — упущенная выгода плюс стоимость хранения — выглядит вполне умеренной. В остальном мире цены на золото, безусловно, могут подняться, но только на период накопления. Когда Китай достигнет своей цели, они должны будут упасть.

О более радикальных переменах — таких, как возвращение к золотому стандарту к какой-либо форме, — пока речь не идет. У этой идеи мало сторонников — почти все сейчас выступают за фиатные деньги и плавающие обменные курсы. Однако у золота есть некоторые особые свойства, которых нет ни у одной другой валюты — кроме, может быть, серебра. Больше двух тысячелетий оно было практически бесспорным средством платежа. Оно никогда не требовало кредитных гарантий третьей стороны. Когда золотом или расписками на золото расплачиваются по облигациям, никаких вопросов не возникает. Достаточно сказать, что это была единственная форма платежа, которую экспортеры в Германию принимали ближе к концу Второй мировой войны. Сейчас фиатные деньги — то есть валюты, которые не подкреплены обладающими самостоятельной ценностью активами, — принимают благодаря кредитным гарантиям суверенных стран, обладающих правом собирать налоги. В условиях кризиса такие гарантии не всегда могут конкурировать с универсально принимаемым золотом.

Если бы доллар — или любую другую фиатную валюту — принимали всегда и повсеместно, центробанки перестали бы держать золото. Однако они это делают, а значит, фиатные деньги так и не превратились в универсальный эквивалент. Из 30 развитых стран, которые предоставляют сведения Международному валютному фонду, лишь четыре не имеют золотого резерва. По данным на 31 декабря 2013 года, стоимость золота на балансе центральных банков развитых стран составляла 762 миллиарда долларов в переводе на рыночные цены, что равнялось 10,3% их совокупных резервов. В распоряжении МВФ находилось золото еще на 117 миллиардов долларов. Если бы золото было «реликтом варварства», как считал британский экономист Джон Мейнард Кейнс (John Maynard Keynes), центробанки по всему миру не собирали бы такие количества актива, доходность которого с учетом стоимости хранения выглядит отрицательной.

Политики несколько раз предлагали продать часть золотого запаса. Например, в 1976 году я — как председатель Совета экономических консультантов — участвовал в дискуссии, в ходе которой министр финансов США Уильям Саймон (William Simon) и глава совета управляющих Федеральной резервной системы Артур Бернс (Arthur Burns) обсуждали с президентом Джеральдом Фордом идею Саймона продать 275 миллионов унций золота и вложить вырученные средства в прибыльные активы. Саймон, в соответствии со взглядами, которые в то время выражал экономист Милтон Фридман, доказывал, что золото больше не имеет денежно-кредитного значения, а Бернс считал, что оно может послужить опорой доллару в случае кризиса. Общий язык стороны так и не нашли. В итоге Форд решил ничего не делать. Золотой запас США с тех пор почти не изменился — сейчас он составляет 261 миллион унций.

Я снова столкнулся с этим вопросом в 1990-х годах, когда возглавлял совет управляющих ФРС. В то время цены на золото упали ниже 300 долларов за унцию. Одна из периодических встреч глав центробанков «Большой десятки» была посвящена стремлению европейских стран сократить золотые запасы. При этом участники понимали, что, если они начнут наперебой продавать золото, оно подешевеет еще сильнее. В итоге они договорились, кто, сколько и когда будет продавать. Вашингтон тогда воздержался от участия в процессе. В 2014 году соглашение было обновлено. Заявляя об этом, Европейский центральный банк отметил: «золото остается важной частью мировых валютных запасов».

Между тем у Пекина никогда не было идеологических предубеждений против золота. С 1980 года по 2002 год у китайских властей было 13 миллионов унций золота. В декабре 2002 года они довели свои запасы до 19 миллионов унций, а в апреле 2009 года — до 34 миллионов унций. В конце 2013 года Китай занял пятое место среди стран мира по золотому запасу. Теперь он уступает только Соединенным Штатам (261 миллион унций), Германии (109 миллионов унций), Италии (79 миллионов унций) и Франции (78 миллионов унций). Еще 90 миллионов унций есть у МВФ.

Однако сколько бы золота ни скопил Китай, это не разрешит ключевого вопроса: могут ли свободные, нерегулируемые рынки капитала сосуществовать с авторитарным государством. Со времен ранних инициатив Дэн Сяопина (Deng Xiaoping) Китай прошел большой путь. Он приближается к казавшейся немыслимой цели — сравняться с Соединенными Штатами по ВВП, пусть даже и пересчитанному по паритету покупательной способности. Однако в перспективе гигантские достижения последних лет будет, скорее всего, все труднее сохранять.

Таким образом, маловероятно, что в ближайшие годы Китай сумеет технологически обогнать США — скорее, по политическим причинам, чем по экономическим. Культура, отличающаяся крайним политическим конформизмом, оставляет мало пространства для неординарного мышления. Между тем инновации по определению требуют выхода за пределы общепринятого, что всегда трудно делать в обществе, ограничивающем свободу слова и действий.

Пока китайское общество жизнеспособно и в целом политически стабильно, так как политические ограничения однопартийного государства уравновешиваются способностью властей обеспечивать экономический рост и материальное благосостояние. Однако в ближайшие годы эта ситуация может измениться: темпы роста китайской экономики замедляются и ее конкурентные преимущества уменьшаются.

Алан Гринспен — американский экономист. Глава Федеральной резервной системы США на протяжении восемнадцати лет (1987—2006).