Что касается Барака Обамы, то моя позиция всегда оказывается несинхронной. В 2008 году, когда многие либералы относились с большим энтузиазмом к его кандидатуре, а пресса его сильно поддерживала, я был настроен скептически. Меня беспокоило то, что он был наивен, что его разговоры о преодолении политических разногласий являются опасной иллюзией с учетом непреклонного экстремизма современных американских правых. Более того, мне казалось, что он был далек от идеалов преобразователя, как представляли его сторонники, и что, он, скорее, был настроен традиционно: даже еще перед вступлением в должность он продемонстрировал слишком много внимания к тому, что некоторые из нас позднее станут называть «очень серьезными людьми» (ироничное название работающих в Вашингтоне экспертов — прим. пер.), то есть людям, которые выступали за сокращение дефицита бюджета, а также выражали желание резко ограничить социальное страхование как основу политической добродетели.
И я оказался прав. Обама, действительно, был наивным: с самого первого дня он столкнулся с политикой выжженной земли со стороны оппозиции, и ему потребовались годы для того, чтобы начать реалистично относиться к оппозиции. Более того, он совершил опасный шаг и оказался слишком близко к тому, чтобы сделать ужасные вещи в отношении системы социальной защиты, пытаясь заключить Великую сделку в области бюджета. Однако нам удалось избежать значительных сокращений в сфере социального страхования и увеличения возраста для программы медицинского страхования пожилых людей (Medicare) благодаря скупости республиканцев и нежеланию их Великой старой партии (GOP) пойти даже на символические уступки.
Но теперь ситуация изменилась: Обама сталкивается с оскорбительными замечаниями слева, справа и в центре — в буквальном смысле слова, — хотя он этого не заслуживает. Несмотря на ожесточенную оппозицию, несмотря на приближение к созданной им самим катастрофе, Обама оказался одним из наиболее последовательных и — именно так — наиболее успешных президентов в американской истории. Его реформа здравоохранения не является безупречной, однако она, тем не менее, представляет собой значительный шаг вперед — и работает лучше, чем кто-либо ожидал. Финансовая реформа оказалась далекой от того, что должно было произойти, однако она намного эффективней, чем вы думаете. Экономическое управление наполовину парализовано за счет обструкции со стороны республиканцев, но, тем не менее, оно значительно лучше, чем в других передовых странах. И политика в области охраны окружающей среды начинает выглядеть так, что может оказаться в конечном итоге значительным наследием.
Я в дальнейшем сделаю разбор перечисленных достижений. Однако сначала давайте поговорим о волне нападок на Обаму. Все обвинения в адрес Обамы можно разделить на три типа. Нападки первого типа ведутся постоянно во время его президентства и представляет собой активную критику со стороны правых, которые постоянно изображают его как исламского атеиста, марксиста и кенийца (Islamic atheist Marxist Kenyan). Никаких изменений на этом фронте не произошло и не предвидится.
Что касается левых, тот тут имеет место другая история, и здесь вы сегодня найдете значительное количество критиков, осуждающих Обаму, если процитировать слова Корнеля Уэста (Cornel West), как человека, который «выступал сначала как прогрессивный политик, а затем оказался подделкой». Они возмущены тем, что Уолл Стрит не был наказан; тем, что неравенство доходов остается столь значительным; тем, что «неолиберальная» экономическая политика по-прежнему воплощается в жизнь. Кажется, что все подобного рода заявления покоятся на убежденности в следующем: если бы Обама использовал свое красноречие для поддержки радикальной экономической повестки, он каким-то образом смог бы провести ее через все политические барьеры, ставшие препятствием даже для его более скромных попыток. Трудно серьезно относится к подобного рода утверждениям.
И, наконец, имеет место постоянное умаление достоинств Обамы со стороны мейнстримовских экспертов и «говорящих голов». Включите кабельное телевидение (хотя я бы не стал этого советовать), и вы услышите бесконечные разговоры об отсутствии руководства, о бездействующей администрации и, возможно, даже о несостоявшемся президентстве. Подобные оценки часто подкрепляются данными опросов общественного мнения, которые показывают, что Обама, на самом деле, имеет очень низкий рейтинг поддержки, если сравнивать с его предшественниками.
Однако подобные наскоки направлены не по адресу, даже если следовать их собственной логике — и, в любом случае, они сфокусированы на неверной цели.
Да, Обама имеет низкий уровень поддержки в сравнении с предыдущими президентами. Однако есть достаточно оснований полагать, что популярность президента означает сегодня далеко не то же самое, что раньше: в подобных оценках отражается большое количество партийных разборок (в которых республиканцы никогда не говорят ничего хорошего о представляющем Демократическую партию президенте и наоборот). Что касается общественности, то она в целом настроена против политиков и так далее. Очевидно, что промежуточные выборы еще не состоялись, но через год, когда у республиканцев окажется в руках огромное структурное преимущество — демократы будут защищать непропорциональное количество сенатских мест в темно-красных штатах (то есть, в штатах, которые традиционно голосуют за республиканцев — прим. пер.), — и большинство аналитиков полагают, что контроль над Сенатом находится под вопросом, поскольку демократы показывают намного более хорошие результаты, чем предполагалось. Такое вряд ли можно было бы ожидать, если бы несостоявшийся президент тянул свою партию вниз.
Однако, более важно то, что опросы общественного мнения — или даже выборы — не являются вариантами оценки президента. Работа его администрации не должна быть направлена на получение дополнительных пунктов на электоральных демонстрационных табло — она должна состоять в стремлении изменить страну к лучшему. Сделал ли это Обама? Сохранятся ли его достижения в будущем? Ответ положительный на оба вопроса.
Здравоохранение
Когда Обама подписал Закон о доступном здравоохранении (Affordable Care Act), взволнованный Джо Байден достаточно громко прошептал: «Это, черт возьми, большое дело!» И он был прав.
Принятие этого документа и вступление в силу Закона о доступном здравоохранении (который еще называют Obamaсare) можно сравнить с известным сериалом «Опасные похождения Полины» (The Perils of Pauline), главная героиня которого постоянно оказывалась в опасной ситуации. Когда неудача в специальных выборах по замене Теда Кеннеди (Ted Kennedy) стоила демократам большинства в 60 голосов в Сенате, нужно было спасать реформу в области здравоохранении с помощью непростого законодательного маневрирования. Затем предложенная реформа смогла пережить вызов со стороны Верховного суда, что произошло только благодаря неожиданному поведению Джона Робертса (John Roberts), который, тем не менее, открыл лазейку, позволившую контролируемым республиканцами штатам отказать в получении страховки миллионам американцев. Затем возникли технические сложности с веб-сайтом HealthCare.gov, и казалось, что дело движется к катастрофе. Но мы - на месте, с нами ничего не произошло, хотя прошел уже почти целых год с момента начала этой реформы, и все работает лучше, чем ожидали даже оптимисты.
Мы получим полные данные за 2014 год только после публикации результатов переписи населения в следующем году, однако многочисленные независимые исследования показывают резкое снижение количества американцев без медицинской страховки — возможно, их будет около 10 миллионов, — и количество застрахованных в течение ближайших двух лет будет постоянно расти по мере того, как все большее число людей будут осознавать, что эта программа доступна, а санкции для тех, кто этого не сделал, будут увеличиваться.
Верно то, что Закон о доступном здравоохранении все еще оставляет миллионы американцев без медицинской страховки. Прежде всего следует сказать, что его целью никогда не было предоставление страховки не имеющим документов мигрантам, которые при стандартных подсчетах числятся как незастрахованные. Кроме того, миллионы американцев с низкими доходами окажутся внутри той лазейки, которую создал Робертс, — предполагалось, что они будут включены за счет финансирования из расширенных федеральных источников государственной программы Medicaid, однако некоторые штаты блокируют подобное расширение просто потому, что они хотят тем самым продемонстрировать свое раздражение. И, наконец, следует сказать, что, в отличие от социального страхования и программы Medicare, Закон о доступном здравоохранении требует от претендентов подтверждение права на Medicaid, а в противном случае у них есть выбор, и они могут заплатить за субсидируемый частный вариант страховки. В любом случае некоторые люди выпадут из этих программ через образовавшиеся бреши.
Тем не менее, Закон о доступном здравоохранении представляет собой огромное улучшение качества жизни десятков миллионов американцев — речь идет не только об улучшении медицинского обслуживания, но и о более устойчивом финансовом положении. И даже те люди, которые уже имели страховку, обрели и медицинское обеспечение, и свободу, поскольку они теперь имеют гарантии получения медицинских услуг даже в том случае, если они потеряют работу или поменяют ее.
А что можно сказать о ее стоимости? И здесь новости - лучше любых существовавших ожиданий. В 2014 году страховые премии, предлагавшиеся через обменную систему Obamacare, оказались намного ниже тех, которые первоначально планировались Бюджетным управлением Конгресса, а имеющиеся данные свидетельствуют о смеси скромного роста и действительного сокращения на 2015 год — это очень даже неплохо для сектора, где премии обычно увеличивались на 5% в год или даже больше. Если брать еще шире, то рост общих расходов на здравоохранение значительно сократился, и при этом, вероятно, следует в определенной степени доверять данным о контроле за ценами в рамках реализации Закона о доступном медицинском страховании.
Другими словами, Закон о доступном здравоохранении можно считать значительным политическим успехом. Эта программа реализуется с опережением, она стоит меньше, и с ее помощью делается больше для сокращения общих расходов на здравоохранение, чем предполагали даже ее сторонники.
Конечно, эта история успеха не оставляет камня на камне от предсказаний о наступлении катастрофы, которые делались политиками правого лагеря. Кроме того, хорошие новости по поводу затрат на здравоохранение опровергают ортодоксальные консервативные теории. Для правых это идея фикс — иногда ее подхватывают и «центристские» комментаторы, — и состоит она в том, что единственным способом ограничения расходов на здравоохранение является ликвидация гарантий предоставления адекватных медицинских услуг. Так, например, они полагают, что единственным способом контроля затрат на программу Medicare является замена того, что мы уже знаем, на программу, которая будет покрывать основные расходы на здравоохранение, и при этом предполагается использовать ваучеры, наличие которых будет либо достаточным для приобретения адекватной страховки, либо нет. Но то, что мы видим в действительности, позволяет сделать следующий вывод: судя по всему, существует возможность эффективного контроля на основании перечня небольших изменений того, как мы платим за медицинское обслуживание, и при этом основные гарантии адекватного покрытия не только сохранились, но и расширились, и теперь они охватывают американцев всех возрастов.
Следует отметить, что некоторая критика программы доступного медицинского страхования со стороны левых также выглядит довольно глупой. Программа Obamacare — это система, которая частично реализуется через частные страховые компании (хотя расширение программы Medicaid — это также очень важный вопрос). И некоторые левые были возмущены, полагая, что предложенная программа будет способствовать увеличению прибыли медицинско-промышленного комплекса (medical-industrial complex) и в меньшей степени будет защищать американские семьи.
Вы по-прежнему можете сказать, что система государственного страхования (single-care) могла бы покрыть большее количество людей при более низких затратах — и, на самом деле, так бы и произошло. Однако подобной опции не было на столе переговоров, и только ту систему, которая удовлетворила бы страховщиков и гарантировала бы обществу отсутствие слишком больших изменений, можно было считать реалистичной в политическом отношении. И она работает вполне сносно: конкуренция среди страховщиков, которые больше не могут отказать в выдаче страховки тем, кто больше всего в ней нуждается, оказывается довольно эффективной. Это не та система, которую вы могли бы создать с нуля, или в том случае, если бы можно было не учитывать интересы особых групп политических интересов, но она выполняет свою работу.
И это серьезное улучшение в американском обществе и, скорее всего, у нынешней реформы есть хорошие перспективы. Устроенный консерваторами кошмар в области здравоохранения — тот самый, который привел республиканцев к полному неприятию планов Билла Клинтона в области здравоохранения в 1993 году и недавно реформы Обамы в этой области — состоит в том, что, как только вводится система здравоохранения для всех, или почти для всех, ее будет очень сложно отменить, потому что слишком большое количество избирателей будут в ней заинтересованы. Именно это сейчас и происходит. Республиканцы все еще продолжают вяло атаковать реформу Обамы, однако особой страсти уже не видно. К моменту окончания срока президентских полномочий Обамы десятки миллионов американцев напрямую воспользуются преимуществами его реформы в области здравоохранения — и поэтому ее уже будет очень сложно повернуть вспять. Реформа в области здравоохранения сделала Америку другой — она стала лучше.
Финансовая реформа
Давайте скажем определенно: за финансовым кризисом должно было последовать применение самых суровых мер в отношении нарушений со стороны Уолл Стрит, однако этого не случилось. Никого из важных фигур не посадили в тюрьму, плохие банки и другие финансовые институты, от Citigroup до Goldman, получили от государства финансовую помощь без каких-либо условий и, кроме того, не произошло никакой полномасштабной реструктуризации и контроля в области финансов, как это было в 1930-х годах. Обама несет значительную долю ответственности за это разочаровывающее отсутствие реакции. Именно его министр финансов и его генеральный прокурор приняли решение о мягком подходе к финансовой системе.
Однако подобное разочарование может завести слишком далеко. Часто можно услышать мнение о том, что финансовая реформа на основе закона Додда-Франка (Dodd- Frank), подписанного Обамой в 2010 году, является беззубой и бессмысленной. Однако это неверно. Возможно, она будет не в состоянии предотвратить очередной финансовый кризис, однако имеются хорошие шансы того, что из-за этого закона финансовые кризисы в будущем, по крайней мере, не будут такими острыми, и с ними легче будет справиться.
Закон Додда-Франка не так прост, как может показаться, но позвольте мне отметить три действительно важные его положения.
Во-первых, этот закон наделяет специальный совет правом определять «системно важные финансовые институты» (SIFIs) — то есть, такие институты, которые способны вызвать кризис в случае своего банкротства — и устанавливать дополнительный строгий контроль над ними, а также вводить дополнительные правила в отношении таких показателей, как размеры капитала, который им необходимо иметь для покрытия возможных потерь. Это положение подверглось осмеянию, и его называли неудачным или еще хуже — во время президентской кампании 2012 года Митт Ромни (Mitt Romney) утверждал, что за счет придания некоторым фирмам статуса SIFIs правительство, на самом деле, гарантирует предоставление им государственной финансовой помощи, которую он назвал «самым большим поцелуем, которые нью-йоркские банки получили» на его памяти.
Однако не представляет особого труда доказать, что это полная ерунда: просто посмотрите на то, как финансовые институты ведут себя, если они получают статус SIFIs. Они довольным тем, что им теперь гарантировано предоставление финансовой помощи? Ни в коей мере. На самом деле они очень недовольны введением дополнительных правил, а в некоторых случаях они ведут отчаянную борьбу за то, чтобы не оказаться в этом списке. В настоящий момент компания MetLife делает все возможное для того, чтобы не попасть в список SIFIs, и эти меры показывают, что в данном случае мы имеем дело с настоящей регуляцией, а финансовые интересы этого не любят.
Еще одно важное положение закона Додда-Франка связано с предоставлением правительству «соответствующих ликвидационных полномочий», на основании которых оно получает право устанавливать свой контроль над важными финансовыми институтами в случае возникновения кризиса. Это значительно более серьезное дело, чем вы можете подумать. Мы имеем хорошо опробованную процедуру установления контроля над попавшими в сложное положение обычными банками и перевода их в режим конкурсного производства. Но что нам делать в том случае, когда начинает шататься такой банк, как Citigroup, банкротство которого может иметь разрушительные последствия? В 2009 году Джозеф Стиглиц (Joseph Stiglitz) и ваш покорный слуга, среди прочих, хотели временно национализировать одного основного финансового игрока или двух — по той же причине Федеральная корпорация страхования депозитов (FDIC) устанавливает свой контроль над банком для того, чтобы он продолжал работать, и для того, чтобы избежать предоставления финансовой помощи со стороны государства акционерам и менеджменту. Мы получили возможность изложить наши соображения по этому вопросу непосредственно президенту. В том споре мы потерпели поражение, и ключевым аргументом было утверждение Министерства финансов о том, что у него нет необходимых юридических полномочий. Я все еще считаю, что можно было бы найти соответствующую возможность, но, в любом случае, в следующий раз этот вопрос уже не будет подниматься.
Третья часть закона Додда-Франка связана с созданием Бюро финансовой защиты потребителей (CFPB). Это порождение ума Элизабет Уоррен (Elizabeth Warren), и оно представляет собой агентство по защите американцев от хищнических кредитов, которые стали причиной возникновения у многих американцев финансовых проблем, и которые сыграли важную роль при возникновении кризиса. Идея Уоррен состояла в том, что подобного рода обособленное агентство сможет более эффективно защищать людей, чем те агентства, которые первоначально были призваны защищать потребителей, однако в результате их основной задачей стала поддержка банков. И, по общему признанию, новое агентство на самом деле делает значительно больше для борьбы против хищнической практики, чем все то, что мы видели раньше.
В финансовой реформе есть еще и многое другое, в том числе такие разделы, о применении которых у нас нет информации, и поэтому мы не можем их оценить. Однако уже сейчас существует достаточно свидетельств того, что Уолл Стрит — раньше этот финансовый центр давал примерно одинаковое количество денег обеим партиям, но сегодня он поддерживает преимущественно республиканцев — пытался сделать все возможное для того, чтобы похоронить эту реформу и не прекращает попыток выхолостить закон Додда-Франка. Возможно, это еще не полная перестройка финансовой системы, которая нам необходима, и она не имеет такого же значения, как реформа в области здравоохранения. Но это намного лучше, чем не иметь вообще ничего.
Экономика
Возможно, Барак Обама не был бы избран президентом Соединенных Штатов, если бы не было финансового кризиса 2008 года, и у него, конечно же, не было бы большинства в Палате представителей и на короткий период свободного от обструкций большинства в Сенате, которые и сделали возможной его реформу здравоохранения. И поэтому весьма разочаровывающим можно считать то обстоятельство, что после шести лет его президентства американская экономика еще очень далека от полного восстановления.
Прежде чем задать вопрос, почему так происходит, мы должны заметить, что ситуация могла бы оказаться еще хуже. На самом деле, в другие времена и в другом месте ситуация и была хуже. Не следует заблуждаться на этот счет — вызванное финансовым кризисом разрушение было ужасным, и реальный доход упал на 5,5%. Но это не было так плохо, как это бывает в «обычной» ситуации после финансового кризиса: даже в развитых странах среднее посткризисное сокращение реального подушевого ВВП составляет 7%. Восстановление происходит медленно: Соединенным Штатам потребовалось почти шесть лет для того, чтобы достичь предкризисного уровня по показателям среднего дохода. Однако это произошло немного быстрее восстановления средних показателей в истории подобных событий.
А еще можно сравнить наши результаты с тем, что происходит в Европейском Союзе. Безработица в Соединенных Штатах увеличилась до ужасных 10% в 2009 году, однако она резко снизилась за последние несколько лет. Верно то, что некоторое очевидное улучшение, вероятно, отражает тот факт, что отчаявшиеся рабочие выпадают из системы учета, но, тем не менее, в этой области отмечается значительный реальный прогресс. Тогда как в Европе не происходит почти никакого улучшения, а показатели безработицы по-прежнему выражаются в двузначных числах. Если сравнивать нас с нашими коллегами по ту сторону Атлантики, то мы имеем совсем не плохие результаты.
Внесла ли политика Обамы свой вклад в эти менее ужасные показатели? Да, вне всякого сомнения. Вы никогда об этом не узнаете, если будете слушать только «говорящие головы», однако существует подавляющий консенсус среди экономистов относительно того, что план стимулирования Обамы помог избежать худшего сценария экономического спада. Так, например, когда группе экспертов в области экономики был задан вопрос о том, будет ли уровень безработицы в Соединенных Штатах в конце 2010 года ниже, чем он был бы без применения стимулов, 82% из них ответили утвердительно, и только 2% из них сказали «нет».
И, тем не менее, могла бы американская экономика оказаться в значительно более благоприятной ситуации? Конечно. Первоначальные стимулы должны были быть и более масштабными, и более продолжительными по времени. После того, как республиканцы получили большинство в Палате представителей в 2010 году, в американской политике был совершен резкий поворот в неправильном направлении. В результате не только постепенно исчезли стимулы, но и секвестрирование привело к новым значительным сокращениям расходных статей федерального бюджета, а именно этого нужно было избегать в условиях все еще депрессивного состояния экономики.
Мы можем спорить по поводу того, мог ли Обама как-то изменить этот, поистине, депрессивный поворот событий. Он мог бы настоять на введении более значительных, более масштабных стимулов, которые, возможно, предусматривали бы предоставление дополнительной помощи. Подобная помощь могла бы подействовать, если бы безработица продолжала оставаться на высоком уровне. (Это не есть попытка быть крепким задним умом, потому что большое количество экономистов, включая меня самого, выступали за использование значительно более агрессивных средств с самого начала). Говорят, что Обама позволил республиканцам шантажировать его по поводу потолка долга в 2011 году, результатом чего и стало секвестирование. Но все это весьма сомнительно.
Общий итог экономической политики Обамы следует оценивать следующим образом: он действительно помог экономике, хотя во время его правления был нанесен огромный экономический ущерб экономике и людям. Вместе с тем, Соединенным Штатам удалось справиться с финансовым кризисом лучше, чем большинству стран, столкнувшихся с необходимостью проведения такого рода кризисного менеджмента. Он должен был сделать больше и добиться лучших результатов, однако тот нарратив, который рисует его политику просто как провал, не верен по своей сути.
В то время как Америка продолжает оставаться невероятно неравным обществом, а мы пока не увидели нечего подобного попыткам «Нового курса», направленным на сокращение разрыва в доходах, Обама сделал больше для ограничения неравенства, чем многие полагают. Богатые сегодня платят более высокие налоги, и это происходит благодаря частичному окончанию действия налоговых сокращений Буша, а также введению специальных налогов на высокие доходы, которые помогают финансировать реформу здравоохранения Обамы. По оценкам Бюджетного управления Конгресса США, общий уровень налогов для представителей верхнего 1% составил в 2013 году 33,6%, тогда как в 2008 году он находился на уровне 28,1%. Тем временем финансовая помощь в рамках реформы здравоохранения Обамы — расширенная программа Medicaid, субсидии для помощи домохозяйствам с низкими доходами в оплате страховых премий — является диспропорциональной в отношении менее обеспеченных американцев. Когда консерваторы обвиняют Обаму в перераспределении доходов, они не полностью неправы, — и либералам следует отдать им должное.
Охрана окружающей среды
В 2009 году в течение короткого периода ситуация выглядела так, как будто мы собираемся серьезно заняться вопросом изменения климата. Довольно всеобъемлющий законопроект, устанавливающий систему квот для ограничения выбросов газов и парникового эффекта, по сути дела, прошел Палату представителей, и концепция глобальных действий начала вращаться, как круглые леденцы, в головах защитников окружающей среды. Однако предложенный законопроект застрял в Сенате, а победа республиканцев на промежуточных выборах 2010 года окончательно покончила с этой фантазией. С того момента единственным продвижением вперед остаются действия исполнительной власти, основанные на существующем законодательстве, что является плохой заменой нужных нам законов.
Однако, как и в случае с финансовой реформой, признание неадекватности принятых мер не означает, что ничего не было достигнуто. Заявление о том, что Обама является лучшим президентом в области экологии за последние годы, можно считать робкой похвалой, поскольку Джордж Буш младший был ужасен в этом отношении, а Билл Клинтон смог сделать не так много. Тем не менее, есть основания надеяться на то, что в ближайшие два года в этой области будет сделано намного больше.
Прежде всего, следует сказать, что в последнее время в области использования возобновляемых источников энергии удалось добиться значительно больших результатов, чем многие полагают. Доля солнечной и ветровой энергии в энергобалансе Соединенных Штатов значительно выросла с момента прихода Обамы к власти. Верно то, что все это составляет лишь малую его часть, тогда как некоторый рост в области возобновляемой энергии отражает технологический прогресс, особенно в применении солнечных панелей, и это произошло бы в любом случае независимо от того, кто находится у власти. Однако федеральная политика, включая кредитные гарантии и налоговые скидки, сыграла здесь важную роль.
И речь идет не только о возобновляемых источниках энергии — Обама также предпринял важные шаги в области энергосбережения, особенно с помощью стандартов эффективности использования топлива, что довольно мистическим образом осталось за пределами общественного внимания. И дело не только в автомобилях. В 2011 году администрация объявила о введении впервые в истории страны стандартов для средних и тяжелых машин, а в феврале поступили сообщения о том, что эти стандарты будут ужесточены для тех моделей, которые будут продаваться после 2018 года. Как способ ограничения выбросов парниковых газов, эти шаги, взятые вместе, можно сравнить по их значению с предлагаемыми мерами в отношении электростанций.
Это подводит нас к последним инициативам. Поскольку нет шансов провести законы относительно изменения климата через Конгресс, Обама обратился к существующим возможностям Закона об охране окружающей среды (EPA) для регулирования загрязнения — эти возможности, подтвержденные Верховным судом, распространяются на выбросы двуокиси углерода и других парниковых газов. А этим летом Управление по охране окружающей среды огласило предлагаемые правила, которые потребуют со временем значительного сокращения подобных выбросов у электростанций. Вы можете сказать, что подобные электростанции представляют собой лишь часть проблемы, но это очень значительная ее часть — на самом деле выбрасываемый электростанциями CO2 является большой частью этой проблемы, и если Управление по охране окружающей среды добьется принятия чего-то похожего на предложенные правила, то это будет важным шагом вперед. Этого — хочется еще раз повторить — совершенно недостаточно, и уже в скором времени нам придется сделать намного больше, поскольку в противном случае мы можем столкнуться с катастрофой, которая будет представлять опасность для цивилизации в целом. Но то, что сделал Обама, это отнюдь не тривиальные вещи.
Национальная безопасность
Пока я говорил лишь о позитивных достижениях Обамы, которые, на самом деле, значительно больше, чем полагают его критики. Однако мне также необходимо затронуть такую область, которая вызвала горькое разочарование у тех людей, который первоначально поддерживали Обаму — речь идет о его шагах в области политики национальной безопасности. Давайте смотреть фактам в лицо — многие его горячие сторонники на начальном этапе активно поддержали его, а не Хилари Клинтон, потому что она выступала за войну в Ираке, а он был против. Они надеялись на то, что Обама привлечет к ответу тех людей, который под ложным предлогом втянули нас в эту войну, на то, что он изменит внешнюю политику Соединенных Штатов, а также на то, что он резко ограничит сферу действия государства национальной безопасности (national security state).
Ничего подобного не произошло. Команда Обамы, насколько можно судить, никогда даже не рассматривала вопрос о том обмане, в результате которого мы оказались в Багдаде. Возможно, они полагали, что это окажет очень негативное воздействие во время финансового кризиса. Что касается внешней политики в целом, то Обама, по сути, является нормальным президентом эпохи после войны во Вьетнаме, и он не горит желанием использовать американские наземные вооруженные силы и намерен прекратить действие существующих обязательств, однако при этом он действительно хочет бомбить тех людей, которые воспринимаются как угроза интересов Соединенных Штатов. И он защищает прерогативы АНБ и государства всеобщего наблюдения в целом.
Мог бы он быть другим и должен ли он быть другим? Правда в том, что в этом вопросе я не имею специальных знаний, а как обычного неравнодушного гражданина меня беспокоит прецедент, позволяющий действиям, приравненным к военным преступлениям, оставаться не только безнаказанными, но и не расследованными, хотя я признаю, что современный вариант слушаний в комитете Черча (Church committee) 1970-х годов по вопросу о злоупотреблениях ЦРУ вполне мог бы оказаться политической катастрофой и подорвать те политические достижения, которые я попытался ретроспективно осветить. На мой взгляд, даже если Обама является просто обычным президентом в вопросах национальной безопасности, его деятельность представляет собой огромное улучшение в сравнении с тем, что было раньше, а также в сравнении с тем, что мы бы имели в случае победы Джона Маккейна или Митта Ромни. Трудно восторгаться политикой уклонения от необоснованной войны, но это очень много в сравнении с альтернативным вариантом.
Социальные изменения
В 2004 году социальные вопросы, наряду с вопросами национальной безопасности, были той дубинкой, которую правые использовали для нападений на либералов — мне нравиться говорить, что Буш победил во второй раз, представив себя защитником Америки против состоящих в однополых браках геев-террористов. Спустя десять лет ситуация изменилась — демократы стали использовать такого рода социальные вопросы — особенно права женщин — в борьбе против республиканцев, однополые браки повсеместно получают легализацию при поддержке со стороны широкой общественности или, по крайней мере, при ее безразличном отношении. За удивительно короткий период времени мы стали заметно более толерантной и открытой нацией.
Барак Обама больше последователь, чем лидер в этих вопросах. Однако, по крайней мере, он намерен следовать по пути новой непредвзятости. Мы не должны воспринимать это как должное. Перед президентством Обамы демократы находились в своего рода рефлексивном сжатии по социальным вопросам, и они действовали так, как будто религиозные правые имеют намного больше власти, чем на самом деле, и игнорировали растущее количество сторонников у противоположной стороны. Легко себе представить: если бы кто-либо другой был президентом этой страны в последние шесть лет, то демократы до сих пор чувствовали бы себя неуверенно, как будто они находятся в ситуации 2004 года. К счастью, это, на самом деле, не так. И, на мой взгляд, окончание этого зажатого состояния позволило им заняться поиском реальных изменений по содержательным вопросам — от реформы здравоохранения до охраны окружающей среды. И это возвращает меня к внутренним вопросам.
Как вы можете видеть, существует тема, проходящая через все освещенные мной разделы внутренней политики. К каждом случае Обама сделал меньше, чем хотели его сторонники, меньше чем страна, судя по всему, заслуживает, но больше, чем признают его нынешние хулители.
Масштабы его частичного успеха можно оценить по шкале от «очень хорошо» до «не так плохо» и «скверно». Реформа здравоохранения выглядит достаточно хорошо, особенно если посмотреть на нее в исторической перспективе — следует помнить, что даже социальное страхование в его оригинальной версии Франклина Рузвельта охватывало около половины трудового населения. Финансовая реформа, на мой взгляд, является не такой плохой — это не второе пришествие закона Гласа-Стиголла (Glass-Steagall Act), однако теперь существует значительно больше защиты от бесконтрольных финансов, чем это готовы осознать все, кроме озлобленных представителей Уолл Стрит. Экономической политики было недостаточно для того, чтобы избежать очень неприятного периода высокой безработицы, однако Обама, по крайней мере, смягчил ситуацию и не допустил худшего.
Что касается политики в области защиты климата, то здесь есть основания для надежды, но мы должны посмотреть, как будут дальше развиваться события.
Не занимаюсь ли я сам косвенным образом осуждением, поскольку хвалю без особого энтузиазма? Отнюдь нет. Именно так выглядит успешное президентство. Ни один президент не может сделать всего, что ожидают от него его сторонники. Франклин Рузвельт оставил после себя реформированную нацию, но это была нация, в которой богатство сохранило большое количество власти и привилегий. С другой стороны, Рейган, несмотря на всю свою антиправительственную риторику, оставил нетронутыми основные институты «Нового курса» и «Великого общества». Мне нет дела до того, что Обама не оправдал золотых мечтаний 2008 года, и еще меньше меня интересуют рейтинги его популярности. Но для меня важно, что, с учетом всего сказанного и сделанного, он достиг многого. И это, как справедливо заметил Джо Байден, большое дело.
