Звездная болезнь центральных банков

Кембридж — Почему заявления глав центральных банков ведущих экономических держав вызывают столь непомерно большое внимание в наши дни? Они ведь не объявляют каждый раз об изменении учетной ставки. У них нет какой-то новой, более надежной модели для анализа состояния экономики. Напротив, в последние годы, после кризиса, прогнозы крупнейших центральных банков относительно темпов роста ВВП и инфляции постоянно оказывались завышенными, причем существенно.

Есть много веских причин повышенного внимания к тем, кто определяет денежную политику, в том числе появление независимых центральных банков (далее ЦБ), согласие общественности с идеей нанимать компетентных технократов для надзора за денежной массой, рост значения финансовых рынков. Многих руководителей ЦБ заслуженно хвалили за ту роль, которую они сыграли в предотвращении глобального краха во время финансового кризиса.

Но, тем не менее, учитывая многочисленные сомнения по поводу макроэкономических прогнозов и эффективности используемых инструментов (не в последнюю очередь — количественного смягчения), многие ученые-экономисты озадачены тем огромным шумом, который создают выступления и комментарии представителей ЦБ. Кроме того, несмотря на всё своё героическое поведение во время финансового кризиса, многие главы центральных банков оказались совершенно негибкими в нужный момент, слишком сильно заботясь о том, как бы не подскочила инфляция на фоне дефляционной динамики. Более того, ЦБ несут часть ответственности за наступление кризиса, главным образом, из-за допущенного ослабления регулирования и надзора.

Многие руководители ЦБ винят Алана Гринспена, руководившего Федеральным резервом США с августа 1987 г. по январь 2006 г., в том, что он создал образ всемогущего центрального банка, хотя для этого не было оснований ни на практике, ни в теории. Но эта критика устарела: Гринспен уже давно ушел, а интерес к заявлениям ЦБ стал еще выше, чем раньше.

Что же тогда происходит? Я полагаю, что ко всем названным выше факторам надо добавить еще три важных соображения. Во-первых, созданный СМИ образ всемогущих руководителей ЦБ делает их удобными мальчикам для битья в политической борьбе. Во-вторых, цифровая революция в медиа-бизнесе привела к росту значения экономических новостей — во многих странах это теперь один из немногих центров прибыли для печатной и телерадиовещательной прессы. Заявления представителей ЦБ интересны деловым людям (особенно в финансовом секторе), а деловые люди интересны рекламодателям.

Наконец, в-третьих (и этот фактор, возможно, самый недооценённый), информация о политике ЦБ имеет уникальное свойство — ясный, предсказуемый эффект на финансовые рынки, по крайней мере, краткосрочный (может быть день или даже меньше). Если представитель ФРС США удивляет рынки чуть более «ястребиным» (то есть намекающим на повышение учетной ставки) заявлением, чем ожидали инвесторы, тогда доллар, как правило, растет; долгосрочные ставки в долларах, как правило, растут; а фондовый рынок, как правило, падает.

Да, эти последствия могут быть небольшими и мимолетными. Но, в отличие от большей части того вала макроэкономической информации, который на нас обрушивается каждый день, речи и мнения представителей ЦБ имеют относительно предсказуемый эффект, особенно если говорит сам председатель (или президент, или управляющий) центрального банка, или если заявления нескольких сотрудников банка совпадают. Поскольку на глобальных финансовых рынках вращаются триллионы долларов, они становятся очевидной мишенью — инвесторы готовы делать масштабные ставки, так как практически уверены в позитивном результате, даже если прибыль на каждый вложенный доллар мала.

Если вы думаете, что я преувеличиваю, посмотрите на то, как освещаются экономические новости, скажем, о безработице, ВВП или торговом балансе. Практически все эти статьи очень быстро переключаются на значение новых данных для денежной политики.

Некоторые экономические индикаторы, например, уровень безработицы или инфляции, действительно имеют очень важное, непосредственное значение для ЦБ, поскольку они могут касаться выданного им мандата. В этом случае их эффект предсказуем. Однако большая часть всей этой информации — просто шум. И именно поэтому мнение, высказанное теми, кто непосредственно отвечает за денежную политику, приобретает уникальную ценность.

Итак, есть много веских причин, почему представителям ЦБ уделяют так много внимания в СМИ. Это и их относительная независимость, и, как правило, хорошее качество работы. Но есть и другие факторы — политикам нужны козлы отпущения, медиа-бизнес пытается приспособиться к новой эпохе интернета, высказывания ЦБ имеют предсказуемые краткосрочные последствия для финансовых рынков. Вместе эти дополнительные факторы помогли создать пузырь вокруг выступлений и заявлений центральных банков, который серьезно преувеличивает их экономическое значение.

Должны ли центральные банки беспокоиться по поводу этого пузыря? Ответ очевиден — да. Новостной пузырь вызывает особенную озабоченность, поскольку он внушает всем идею, будто центральные банки как-то непропорционально много внимания уделяют финансовым рынкам, а это, как правило, не так. Приоритетами большинства ЦБ на самом деле являются рост ВВП, уровень инфляции и финансовая стабильность, хотя порядок может быть иным.

Политический пузырь стал неизбежным следствием независимости ЦБ; защита монетарной политики от ее использования в избирательных кампаниях требует постоянных усилий. Сложнее всего будет управиться с пузырем предсказуемости, но мои инстинкты подсказывают, что в этом вопросе чем меньше, тем лучше. Наконец, преувеличенная значимость — это тот пузырь, который любой руководитель ЦБ должен всегда хотеть сдуть в первую очередь.