Европейский «генетический код» Донбасса

Донбасс кормит Украину. Это первый и главный постулат добропорядочного «дамбасянина» — сторонника «русского мира». «Пока Львов танцует — Дамбас работает», — провозглашает он, опрокидывая в рот очередной стопарик водки. Ведь, по его мнению, главным источником национального богатства является тяжелая промышленность, а конкретнее — угледобыча, металлургия, машиностроение. Все то, чем славился Донецкий бассейн. По крайней мере, до того, как он попал в руки луганских «комсомольцев» и других, не менее эффективных «проффесионалов».
 
Под «Львовом» вышеупомянутый «дамбасянин» понимает Западную Украину в целом, но как правоверный адепт «русского мира» он обязывается ненавидеть весь развращенный Запад, и Европу иначе как «Гейропой» не называет. Претензии к последней приблизительно такие же, как и ко Львову, только приплюсовывается «постулат» относительно обязательного гомосексуализма, присущего, как известно, рядовому «гейропейцу». Этому женоподобному, изнеженному и расслабленному существу, опять-таки, противопоставляется мужественный сталевар с длиннющей кочергой или шахтер с отбойным молотком — как их рисовали на плакатах и изображали на циклопических панно в 50-60 годы прошлого века.
 
И невдомек бедолаге, что, если бы не европейцы, никакого Донбасса — по крайней мере, в том виде, в котором он есть с конца ХІХ века, — не было бы в принципе.
 
Донбасс — регион контрастов. В том числе психологических. Попробуйте сказать луганскому «ватнику», что его город основан задолго до Екатерины II, — и он на вас смертельно обидится. Но еще сильнее он обидится, если вы заявите, что к появлению Луганска приложили руку немало иностранцев. Между тем, София Фредерика Августа Ангальт-Цербстская (в замужестве — Екатерина Алексеевна), в Указе которой от ноября 1795-го разрешается строительство литейного завода на реке Луганке, была немкой «чистых кровей». В отличие от мужа — немца только наполовину.
 
Но Екатерина — что. Она всего лишь оставила подпись на документе, подготовленном канцелярией. Свидетельств того, имела ли она вообще представление о том, где же находится эта Луганка, история не сохранила. Зато ей (истории) хорошо известно, что строил Луганский завод другой европеец — шотландец (правда, с французской «примесью») Карл (Чарльз) Карлович Гаскойн. Его бюст красуется сегодня у входа в Краеведческий музей и не вызывает у «патриотической» общественности города ни малейшего отторжения (хотя не уверен, что в последнее время в этом плане не произошло каких-то изменений).
 
«Казак Луганский» Владимир Даль родился в поселке Луганский завод на улице Английской (в настоящее время — Даля). Это имя вызывает все у той же общественности умиление, близкое к истерике. Хотя в жилах Даля не текло ни единой капли славянской крови. Отец — датчанин, мать — немка (опять же французского происхождения). Впрочем, Владимир Иванович поселок Луганского завода покинул в четырехлетнем возрасте, поэтому прямого отношения к становлению города не имеет. В отличие от его отца — Иоганна Кристиана Матеуса (Ивана Матвеевича). Он, правда, был не инженером, а врачом, и если бы не рьяность этого европейца в отстаивании санитарно-гигиенических норм, причем не только в пределах заводского ограждения, но и на отдаленных «угольных ломках», история Луганска полностью могла бы пойти по какому-то другому сценарию.
 
К слову, о «ломках». По известной широким массам версии, первооткрывателем угольных залежей в Донецком бассейне является «рудовед» Григорий Капустин. Этому выдающемуся человеку в «колыбели Донбасса» — Лисичанске — даже памятник поставлен. Правда, цифры на въезде в этот город свидетельствуют о его основании в 1710 году, то есть, как минимум, за пять лет до того, как Капустин вообще занялся поиском руды. А на Донце он появился еще позже. Причем свой уголь Капустин нашел не в Лисьей балке, а на реке Кундрючья. Мало того — Берг-коллегия, исследовав привезенный Капустиным уголь, сделала невеселый вывод: «...и по пробе явилось, что от оного уголья действа никакого не показалось, только оной уголь в огне трещит и только покраснеет, а жару от него никакова нет, и как вынешь из огня, будет черно, как и первой».
 
Больше российскому рудоведу поиски угля в Донбассе не доверяли — этим занялся англичанин Грегори Никсон вместе с земляками Джоном Маршаллом, Томасом Крацлином, Томасом Кларком и другими. В 1724 году эти ребята таки нашли уголь на реке Беленькой (это уже неподалеку Лисичанска) и в урочище Скелеватое. Капустин тоже принимал участие в экспедиции, но всего лишь на должности подканцеляриста.
 
Григорий Григорьевич, может, и обладал даром предвещать залежи руды там, где другие видели только грязь или каменистые склоны буерака, но в Берг-коллегии заседали сплошь выходцы из Туманного Альбиона, для которых геология была наукой. Вот эта наука и сделала Донбасс одним из наиболее передовых и развитых регионов Российской империи.
 
А еще восточно-украинскую территорию к югу от Северского Донца сделали Донбассом западные капиталы. Например, знаменитый «Лугансктепловоз» учредил немец по национальности и по гражданству — Густав Гартман. «Зато Алчевский меткомбинат — творение рук Алексея Алчевского!» — радостно будут отрицать «патриоты». Кто бы спорил. Но не все так просто.
 
Алексей Кириллович не был единственным владельцем Донецко-Юрьевского металлургического общества (ДЮМО). Оно поэтому «обществом» и называлось. Его партнером был Балтазар Герберц. Вообще-то, российский подданный, но фамилия какая-то... неславянская. Опять же: первым директором завода стал Аполлон Мевиус. Кстати, это сын немца Федора Мевиуса, одного из начальников (в 1835-40 годах) Луганского литейного завода. Вообще с луганскими предприятиями связаны имена очень многих европейцев. Однако чего это мы зациклились на одной области? Посмотрим, как шли дела у «старшего брата». То есть — у Донецкой области.
 
Кто не знает, как назывался всемирно известный сейчас Донецк до 1924 года? Правильно — Юзовка. По фамилии основателя города, валлийца Джона Джеймса Хьюза. Валлийцы — это коренные жители Уэльса, столица которого Кардифф — город-побратим Луганска.
 
Мариуполь основали греки, переселенные сюда из Крыма все той же Екатериной, но начало его индустриальной славы заложил металлургический завод, который построило бельгийское общество «Провиданс». Точнее, в Мариуполе в конце позапрошлого века строили параллельно два завода, практически через забор. Этот, второй, затеяли прус Ротштейн и американец Смит. Не знаю, кому отдать пальму первенства, но в городе до сих пор помнят, что «до революции» завод им. Ильича называли «Русский Провиданс».
 
Кстати, о бельгийцах. Донецк с райцентром Доброполье связывает железная дорога, которую построили именно они. Там до сих пор вдоль железнодорожного пути стоят вокзальчики нездешнего «готического» вида: «Доброполье», «Мерцалово», «Соленый», «Чунихин»...
 
Однако продолжим экскурс. Макеевский металлургический появился стараниями французов. Определенное время он носил название «Унион». Енакиевский металлургический завод делали опять же бельгийцы. Старокраматорский машиностроительный — дело рук швейцарца Конрада Ампера... Заводы по производству стекла, химический, керамический и железопрокатный в Константиновке возвели бельгийцы. Машиностроительный в соседней Дружковке — французы. И так далее, и тому подобное...
 
Определенное количество промышленных «гигантов» и «флагманов» действительно были построены в советские времена, преимущественно в 30-е годы. Но — по западным технологиям, с западным оборудованием и при участии западных инженеров. Или тех «советских» инженеров, кто получил мощный опыт работы на заводах Российской империи.
 
Когда сошло на нет их поколение и поколение их учеников, технологический и технический уровень производства на «флагманах» быстро начал возвращаться к тому, который был достигнут еще при Гартмане и Алексее Алчевском. Из-за этого и рисовали на плакатах металлургов и шахтеров-стахановцев в виде классических Гераклов, что работать им приходились преимущественно мышцами, а не головой.
 
У вас еще не образовался комплекс неполноценности перед всемогущим Западом? У меня — нет. Потому что европейцы ехали сюда не как завоеватели и колонизаторы, а — говоря нынешним сленгом — как инвесторы. Наши прадеды успешно перенимали у них опыт. Настолько успешно, что выпускнику Дрезденского политехнического института Евгению Патону («тому самому», отцу нынешнего президента НАНУ), чтобы получить инженерную должность в России, пришлись год доучиваться в Институте инженеров путей сообщения. Иначе он до уровня местных специалистов не дотягивал.
 
Все вышеописанное касается так называемой тяжелой промышленности. Что, разумеется, является гордостью Донбасса. Но не только углем и металлом жили обитатели сурового края. Были времена, когда Донбасс — как, к примеру, и сегодня — считался прифронтовым. Рядом простирались земли Крымского ханства и, собственно, Оттоманской империи. От набегов мирное население защищал, среди других «немцев», испанский идальго Хосе де Рибас. В 1785-м он был назначен командиром Мариупольского 4-го гусарского полка, который всего за два года до того назывался Луганским пикинерным.
 
Несмотря на то, в Луганске, к сожалению, нет Дерибасовской улицы (насколько мне известно, в Мариуполе такой тоже нет), Осипа Михайловича прославили одесситы, следовательно, память о нем теперь полностью «принадлежит» Южной Пальмире. И это еще одно отличие настоящего дамбасянского «патриотизма» — не знать собственной истории настолько, чтобы напрочь забыть о собственных героях.
 
Да и как их разглядеть за терриконами?