Соединенные Штаты Америки все время воюют, что требует постоянных военных расходов. Причины просты: деньги и власть.
Точнее говоря, деньги налогоплательщиков, которые политики отдают оборонным подрядчикам, производящим дорогую и ненужную технику, и власть над ресурсами и рынками ради выгоды корпораций. Происходит так потому, что граждане-налогоплательщики ничего не знают деньгах, которые тратятся на «оборону», и не тревожатся из-за этих расходов. Вооруженные силы — едва ли не единственный в Америке входящий в сферу общественных интересов институт с государственным финансированием, который пользуется единодушной поддержкой обеих партий. При этом, общество их почти не контролирует и ими не интересуется. Хорошим — и пугающим — примером может служить история с истребителем F-35 «Лайтнинг». Над ним работает консорциум оружейных компаний, в который, в частности, входят Lockheed Martin, Northrop Grumman и BAE Systems, при активном содействии правительств США и еще минимум десяти союзных стран. Общая оценочная стоимость проекта может достигнуть 1,5 триллиона долларов. Это — деньги с большой буквы. Именно столько стоила вся Иракская война. Годовой ВВП любой из мировых экономик — за вычетом дюжины крупнейших — ощутимо меньше. Как известно, наша пресса обожает разбирать по косточкам проекты с государственным финансированием — особенно, если их результаты сомнительны, а бесхозяйственность тех, кто ими занимается, очевидна. В данном случае проект выглядит невообразимо расточительным, а пресса его почти не замечает. При этом слово «бесхозяйственность» кажется мне слишком мягким, так как весь F-35 — сплошная раковая опухоль. Он как будто целиком состоит из коррупции и халтуры. Скажем, The Daily Beast недавно писал о дефекте программного обеспечения, который мешает этому самолету стрелять из его собственной пушки — и затормаживает проект еще на пять лет.
Джеймс Фэллоуз (James Fallows) недавно опубликовал в The Atlantic длинную и интересную статью о некоторых аспектах нынешних военных проблем Америки. В ней он называет людей, которые хотят начинать войны, но не участвовать в них, «диванными ястребами», и подробно объясняет, почему у Америки сейчас «диванно-ястребиная экономика» (см. F-35), «диванно-ястребиная политика» (хотя демократически избранные гражданские лидеры в Конгрессе и Белом доме должны контролировать военных, критически оценивать их деятельность и, если нужно, призывать их к ответу, они этого не делают) и «диванно-ястребиное общество». О последнем Фэллоус пишет: «Подавляющее большинство американцев, не служащих в армии, проявляют по отношению к ней троякий цинизм. Во-первых, они “уважают” солдат, но совсем о них не думают. Во-вторых, они “заботятся” об оборонных расходах, но на деле воспринимают их как программу по экономическому стимулированию. В-третьих, поддерживая “сильную оборону”, они при этом считают, что, так как Соединенные Штаты намного сильнее любых противников, стратегия, вооружение и качество командования не имеют значения». Эту статью стоит прочесть и обдумать каждому американцу, которого волнует ситуация с нашей военной мощью и нашими оборонными расходами (а она должна волновать нас всех).
Стоит заметить, что все эти проблемы не новы и начались не с F-35 и даже не со времен Рейгана. Попытки заработать на военных действиях, монополизм, лоббизм заинтересованных в войне кругов, манипулирование общественным мнением с помощью пропаганды, и неосведомленность (или безразличие) общества существуют столько же, сколько существует наша республика. Такие вещи в принципе характерны для демократий. Новым выглядит только колоссальный масштаб «оборонных» расходов — то есть, фактически, вечное военное положение, напоминающее об оруэлловском Министерстве мира.
Многие знакомы с произнесенной в 1961 году прощальной речью президента Эйзенхауэра, в которой он советовал нации опасаться «военно-промышленного комплекса». В сущности, он говорил о развращающем влиянии, которое оказывает на правительство частный бизнес — и особенно такие могущественные отрасли, как нефтяная и оружейная промышленность. Подобное срастание правительства с предпринимательством принято считать чем-то сравнительно новым, возникшим после Второй мировой войны. Это ошибка. На деле, оно остается серьезной проблемой, как минимум, с тех пор, как Америка начала всерьез участвовать в империалистических играх, — то есть с Испано-американской войны 1898 года.
Несколько меньше, чем выступление Эйзенхауэра, известна речь генерала Смедли Батлера (Smedley Butler) «Война как рэкет», произнесенная в 1935 году. В 1898 году 17-летний Батлер пошел служить в морпехи, чтобы сражаться на Испано-американской войне. Он участвовал почти во всех военных конфликтах, в которых участвовала Америка, пока в 1931 году не вышел в отставку старшим по званию офицером Корпуса. На момент своей смерти он считался рекордсменом по числу наград за всю историю морской пехоты. В частности, у него были две Медали почета (мне сразу же вспоминается роман «Однажды орел» («Once an Eagle») — обязательное чтение для американских офицеров, — главный герой которого Сэм Деймон за свою невероятно длинную и успешную военную карьеру тоже получает две Медали почета; в свое время я считал это преувеличением, но, похоже, дело в том, что одним из его прообразов был Батлер). Выйдя в отставку, Батлер стал политическим активистом и принялся ездить по стране с речами о растущей угрозе фашизма (не только за рубежом, но и в Америке) и о том явлении, которое Эйзенхауэр позднее назовет «Военно-промышленным комплексом».
Свои взгляды он кратко сформулировал в статье, вышедшей в1935 году в социалистическом журнале Common Sense:
«Я провел на действительной военной службе 33 года и четыре месяца. Большую часть этого времени я, в сущности, исполнял функции высококлассного боевика Большого бизнеса, Уолл-стрит и банкиров. Короче говоря, я был рэкетиром, гангстером при капиталистах. В 1914 году я помог сделать Мексику — и конкретно Тампико — безопасным местом для американских нефтяников. Я помогал сделать Гаити и Кубу местами, в которых ребята из National City Bank могут получать свои доходы. Я помог изнасиловать полдюжины центральноамериканских республик ради прибылей Уолл-стрит. Я помогал очистить Никарагуа для International Banking House of Brown Brothers в 1902–1912 годах. Я принес свет в Доминиканскую Республику для американских сахарных компаний в 1916 году. Я наставлял Гондурас на путь истинный для американских фруктовых компаний в 1903 году. В Китае в 1927 год я следил, чтобы никто не мешал Standard Oil работать. Оглядываясь в прошлое, я понимаю, что Аль Капоне было чему у меня поучиться.
Он действовал максимум в трех округах, я — на трех континентах».
В «Войне как рэкете» (полный текст см. здесь) он пишет так:
«Война — это рэкет. Так было всегда. Это, вероятно, самая старая, наверное, самая доходная, и определенно самая жестокая форма рэкета. Вдобавок, это единственный рэкет международного масштаба и единственный, в котором прибыли считают в долларах, а убытки — в человеческих жизнях».
Батлер подробно объясняет, почему он так считает, попутно предсказывая предстоящую войну в Европе и Азии и специально подчеркивая, что американский флот провоцировал японцев учениями на Тихом океане. Он перечисляет «патриотические» компании, получавшие благодаря войнам гигантские прибыли, и пишет о том, как Первая мировая создала 21 000 новых миллионеров и миллиардеров, а расплатились за это простые солдаты и мирные граждане. Чтобы уничтожить — или хотя бы ограничить — военный рэкет, он предлагает:
1. Сделать войну неприбыльной: «Призывать банкиров и спекулянтов, а также управленцев, директоров и высокопоставленных сотрудников из наших оружейных, сталелитейных, кораблестроительных, авиационных и т. д. компаний и прочих отраслей, наживающихся на войне, на военную службу — и пусть получают по 30 долларов в месяц, как парни в окопах».
2. Перед объявлением войны проводить ограниченный плебисцит, в котором будут иметь право участвовать только те, кого страна призовет сражаться и умирать.
3. Ограничить вооруженные силы оборонными потребностями: «Необходимо законодательно запретить кораблям нашего военного флота отходить дальше, чем на 200 миль от наших берегов. Если бы в 1898 году действовал такой закон, броненосец “Мэн” не зашел бы в Гаванскую бухту, не был бы взорван и не началась бы война с Испанией, унесшая множество жизней. По мнению экспертов, для оборонных целей 200 миль вполне хватит, но начать агрессивную войну с таким ограничением мы не сможем. Самолетам следует разрешить полеты дальностью до 500 миль от береговой линии в разведывательных целях. Что касается армии, ей должно быть запрещено покидать наши границы».
Второе предложение я могу только полностью поддержать, да и остальные два следовало бы реализовать в той или иной форме. Полагаю, можно с уверенностью сказать, что, если бы подобные правила ввели после Второй мировой войны, у нас бы сейчас не было проблем с бюджетным дефицитом. Если бы наша армия не могла покидать американскую территорию — «отечество», как сейчас принято говорить, — мы сохранили бы тысячи жизней американцев, в десять раз больше жизней иностранцев и несчетные миллиарды и триллионы долларов. Смедли Батлер все-таки был очень храбрым человеком — и не только на поле боя. В открытую выступить против поджигателей войны, правящих страной и миром, требовало огромной отваги.
Прошло много лет, но «Война как рэкет» по-прежнему актуальна. Читая об операциях, в которых участвовал Батлер, я вспоминаю не только «Сто лет одиночества» и организованную United Fruit Company резню забастовщиков, но и все те реальные случаи, когда — уже после 1935 года — наши военные или ЦРУ вмешивались в происходящее в других странах. Вразрез с общепринятым мнением, Америка привыкла выкручивать руки соседям задолго до речи Эйзенхауэра — и продолжает это делать.
Но вернемся к исходной мысли. Итак, Америка постоянно воюет не потому, что ее гражданам это нравится, а потому, что это выгодно могущественному лобби, которое обладает намного большим влиянием на политиков, чем миллионы избирателей. На деле, мало кто из избирателей стал бы голосовать за то, чтобы потратить триллион долларов на войну в Ираке. Тех, кто готов был бы ассигновать триллион долларов из своих налогов на никому не нужный истребитель, который к тому же никак не получается довести до ума, еще меньше. Так почему же все происходит так, как происходит? Дело в том, что большинство американцев не интересуются тем, что творится в других странах, и тем, что их правительство и военные делают от их имени. Сколько американцев знает, что по всему миру сейчас разбросаны не меньше1000 американских военных баз или что у нас есть стремительно растущее Африканское командование, в зону ответственности которого попадают почти все страны Африки? Некоторые политики охотно готовы сокращать «лишние» расходы на всякие бесполезные вещи вроде образования, здравоохранения, инфраструктуры и экологии, однако военные, разведка и «службы национальной безопасности» по-прежнему получают больше триллиона долларов в год на продолжение всех тех мерзостей, которые мы наблюдаем уже больше 100 лет.
Характерно, что в 1930-х годах человек вроде генерала Батлера мог говорить то, что он говорил. Еще в 1961 году президент (причем в генеральском звании) мог предостерегать об опасности военно-промышленного комплекса. После Картера это стало непредставимым. Сейчас ни у одного политика — кроме, может быть, Берни Сандерса (Bernie Sanders) — не хватает смелости завести речь об этой проблеме, а для президента это выглядит абсолютно невозможным. Возможно, настало время, сделать так, чтобы у тех, кто производит оружие и наживается на войне, стало меньше денег. Настало время сделать так, чтобы войны и оружия стало меньше в принципе. К сожалению, это означает, что настало время выдвинуть новых политиков. А для этого необходимо, чтобы граждане не только голосовали, но и были информированными и неравнодушными.
Дэвид Джеймс в 2005-2006 годах и 2007-2008 годах служил в Афганистане офицером по управлению огневой поддержкой 173-й воздушно-десантной бригады. Сейчас он преподает английский в Италии и ведет блог wrathbearingtree.wordpress.com Не будучи пацифистом, он, тем не менее, убежден, что все справедливые войны за историю человечества можно пересчитать по пальцам одной руки.
