Леопольдо Лопес: Когда я выйду на свободу, мое тело и дух будут еще сильнее

Незадолго до первой годовщины тюремного заключения за критику в адрес режима Николаса Мадуро ABC удалось взять интервью у известного политика.

Оппозиционный лидер Леопольдо Лопес (Leopoldo López) является наиболее охраняемым и преследуемым политическим заключенным, которому венесуэльские власти отказывают даже в самых элементарных гражданских правах.

Несмотря на строгие условия содержания, он сумел в письменной форме дать интервью газете ABC. 18 февраля исполнится ровно год, как бывший мэр Чакао (Chacao) находится в военной тюрьме «Рамо Верде» (Ramo Verde), расположенной в 30 минутах езды от Каракаса. Его обвиняют в подстрекательстве к насилию из-за того, что он предложил президенту Николасу Мадуро «уйти».

ABC: Что Вы думаете по поводу переговоров, которые провели некоторые партии, в частности, оппозиционное Движение демократического единства (ДДЕ), с правительством с целью получения должностей в Избирательном совете и Верховном суде?

Леопольдо Перес: Я считаю это политически недальновидным шагом. Очень жаль, что их провели в обход, во-первых, простых венесуэльцев, которые хотят перемен, и во-вторых, остальных организаций, входящих в ДДЕ. Ну и, разумеется, они не принесли никаких результатов.

— Как Вы оцениваете положение в ДДЕ и свое лидерство в нем?

— ДДЕ следует воспринимать такой, какая она есть: объединение партий, которые в чем-то расходятся, а в чем-то едины. ДДЕ — нужная организация, которая должна постоянно укрепляться и совершенствоваться.

— Не находится ли под угрозой единство ДДЕ?

— Не думаю. Мы, представители политических организаций, вложили немало усилий в создание ДДЕ, главной отличительной чертой которого является плюрализм. ДДЕ состоит из различных партий и политических движений, каждое из которых имеет свою программу, но всех их объединяет одна цель: улучшение условий жизни в Венесуэле. В рамках плюрализма мнений вполне естественным и даже полезным является публичное обсуждение различных точек зрения.

— Эти различия с особой силой проявляются между сторонниками быстрых и постепенных перемен?

— Некоторые верят в учредительное собрание и считают, что мы должны как можно быстрее выйти из этого кошмара конституционным путем, другие предлагают подождать до 2019 года. Благодаря этим различиям ДДЕ стало еще более сплоченным, несмотря на то, что многие ставили сохранение единства под сомнение.

— Тюрьма ослабила Ваше лидерство в рядах оппозиции?

— Когда я предстал перед несправедливым судом своей страны, то сказал, что мое заточение будет способствовать пробуждению народа. Сейчас миллионы венесуэльцев и весь мир прекрасно понимают, чему мы противостоим, и это главное условие перемен. Несправедливости надо противостоять со всей решимостью, не оглядываясь по сторонам и не пытаясь что-то выгадать. Ослабило ли тюремное заключение мое лидерство или нет, я думаю, что это не имеет большого значения. Могу лишь заявить, что, когда выйду на свободу, моя душа, ум и тело будут еще сильнее. Я выйду духовно более сильным, не держа ни на кого зла. Именно ненависть и злоба привели нашу страну к состоянию застоя.

— Какова судьба предложения «Выход»?

— В качестве политического предложения оно актуально, как никогда. Многие мои товарищи по ДДЕ, ранее выступавшие против этого предложения, сейчас его поддерживают, хотя и не называют его так. Но не это самое главное. В настоящее время 80% венесуэльцев хотят перемен, а 60% выступают за отставку Мадуро с поста президента.

— А предлагать главе государства уйти — это не чересчур?

— Предложение, с которым мы обратились к стране год назад, призвано продемонстрировать венесуэльцам, что существует выход из политического, социального и экономического кризиса, в котором находится наша страна. Мы сказали со всей определенностью, что речь идет о политическом заявлении в связи с бедственным положением нашей страны и страданиями нашего народа.

— Однако протесты не привели ни к изменению системы, ни к отставке президента?

— Не совсем правильно считать, что речь идет только о попытке изменить систему с помощью протестов. Выход рассматривает мирные, ненасильственные народные протесты, проходящие в конституционном русле, в качестве необходимого пути приведения в действие любого конституционного механизма, поскольку мы противостоим диктатуре, которая ничего просто так не отдаст демократическому обществу. Мирные, ненасильственные народные протесты и использование конституционных механизмов представляют собой главную идею предложения «Выход».

— Экономический кризис в итоге покончит с этим режимом?

— В демократической системе, где проходят систематические, прозрачные и свободные выборы, состояние экономики и эффективная работа исполнительной власти, без сомнения, играют основополагающую роль для смены правительства. Но это неприменимо к Венесуэле.

— Что же тогда делать?

— В Венесуэле господствует диктатура. Мы предприняли усилия, чтобы донести до сознания венесуэльцев, с каким режимом нам пришлось столкнуться. А народ обмануть трудно. Уже около 60% венесуэльцев считают, у нас не демократическая система.

— Может ли экономический кризис вызвать политические перемены?

— Неправильно считать, что только ухудшение социально-экономического положения является определяющим фактором политических перемен. Давайте возьмем в качестве примера Кубу, которая для Венесуэлы является отнюдь не отдаленной теорией, а скорее практическим путеводителем. В течение более пятидесяти лет экономическое положение там катастрофически ухудшается, но режим при этом только укрепляется.

— Международные организации и бывшие главы государств выступают за Ваше освобождение. Что необходимо для того, чтобы власти выпустили Вас на свободу?

— Это вопрос времени. Конкретных сроков я перед собой не ставил. Я знаю, что выйду на свободу. Очевидно, что Мадуро с каждым днем становится все сложнее незаконно держать меня в заключении. Не только самые авторитетные правозащитные организации на международном уровне требовали освобождения меня и всех политзаключенных Венесуэлы. Согласно последним опросам общественного мнения, 80% венесуэльцев верят в нашу невиновность.

— Что Вы можете сказать о возобновлении отношений между США и Кубой?

— Это положительный шаг, ведущий к сближению народов и правительств континента. Он дает определенные надежды на то, что Куба станет более открытой, что там произойдут демократические перемены, которых так требует кубинский народ. Время покажет, оправдаются ли они. С другой стороны, пока это происходит, я с сожалением наблюдаю, как моя страна все более удаляется от мирового сообщества в результате своей антидемократической политики и нарушений прав человека.

— Как Вы расцениваете санкции США в отношении венесуэльских чиновников, виновных в нарушениях прав человека?

— Мадуро и его коррумпированная верхушка пытались перевернуть все с ног на голову, утверждая, что санкции направлены против народа и страны. Нет, санкции введены в отношении коррупционеров и тех, кто нарушает гражданские права. Мадуро вовсе не представляет народ и страну. Наш народ эти санкции совершенно не затронут.

— Каким образом, по Вашему мнению, правительство сумеет пережить надвигающуюся бурю?

— Я надеюсь, что эта надвигающаяся буря откроет новый этап в жизни страны, без коррупционеров и угнетателей, стоящих у власти. Для этого необходим лидер, чтобы народ, действующий в соответствии с конституцией, мог добиться этого законным, мирным и демократическим путем. Именно этого мы хотим и к этому стремимся. Именно так и будет.

— Что Вы думаете относительно предложения обменять Вас, с которым Николас Мадуро обратился к администрации США?

— Это предложение Мадуро свидетельствует о нашем статусе политзаключенных. Предлагая обменять пленных, он действует, как полевой командир. А то, что он лично контролирует ход судебного процесса в отношении меня, подтверждает то, что Мадуро сказал мне год назад, а я категорически отверг: он хочет, чтобы я уехал из Венесуэлы. Но этого не произойдет никогда.

— У Вас самоотверженная жена и семья. Что бы Вы хотели сказать венесуэльцам?

— Моей главной поддержкой и опорой была Лилиан, моя жена, мои дети и родители. Если до судебного процесса я бы влюблен в свою жену, то сейчас это чувство значительно усилилось. А венесуэльцам я хочу сказать следующее: положение нашего народа сейчас особенно тяжелое ввиду недостатка продуктов питания и лекарств. Независимо от социального положения и идеологических взглядов, из-за дефицита венесуэльцы вынуждены стоять в длинных очередях под лучами солнца и под дождем. Я предлагаю рассматривать эти невзгоды как великую возможность. Возможность осуществления перемены, которые будут зависеть от нашей способности организоваться, объединиться и предпринять решительные политические действия.

Интервью, которое дважды изымали

Взять интервью у Леопольдо Лопеса оказалось чрезвычайно сложной задачей. С самого дня ареста Лопеса, 18 февраля прошлого года, я обращался с просьбой о том, чтобы взять интервью у лидера партии «Народная воля» (Voluntad Popular), но столкнулся со множеством препятствий. 26 апреля 2014 года, мы с фотографом Давидом Марисом (David Maris) проводили его жену Лилиан Тинтори (Lilian Tintori) до дверей военной тюрьмы Ramo Verde. Без каких-либо объяснений охранники задержали нас на три часа и конфисковали фотокамеру Мариса. О тех издевательствах, которым тюремщики подвергают оппозиционного лидера Леопольдо Лопеса, стоит рассказать отдельно. Они просматривают все записки, блокноты и шариковые ручки, которые попадают в камеру или выносятся из нее. Наше интервью, составленное в виде письменных ответов на вопросы, дважды изымалось, пока, наконец, не нашло своего пути сквозь тюремные стены. Леопольдо написал его мелким, но четким почерком, как будто речь шла о шпаргалке или тайном послании.