Бразильцы возмущены существованием смертной казни за рубежом. А что они скажут по поводу 56 тысяч убийств, совершаемых ежегодно в собственной стране?
Доходящее до абсурда и не имеющее аналогов в мире, городское насилие в Бразилии из года в год оставляет «сиротами» тысячи отцов и матерей. Дети и подростки гибнут от шальных пуль, от пуль грабителей, от пуль полиции. Где угодно. В школе, в клубе, в ресторане, на улице, на автобусной остановке, на пляже и даже дома. Отцы и матери всех без исключения социальных классов теряют своих детей из-за недосмотра и халатности государственной власти, которая закрывает на происходящее глаза или же потакает вооруженному варварству. Правительство Бразилии преступно и действует с преступниками заодно, оно виновно в полном неисполнении своих обязательств.
Алексу Шумейкеру Баштуш (Alex Schomaker Bastos) было 24 года. 8 января он проснулся в 7 утра, выпил черного кофе, съел йогурт и банан. Часов он не носил. Оделся как обычно — бермуды и майка. Рюкзак у него был самый обыкновенный, не фирменный. Он привык тратить деньги только на компьютеры. Мобильный телефон тоже был обыкновенный, не iPhone: Алекс говорил, что вполне обходится без него. Чтобы добраться до Федерального университета Рио-де-Жанейро на Красном Берегу, где Алекс учился на биофаке, он садился на 434-й автобус, маршрут которого проходил через его улицу в районе Фламенго.
Он увлекался северной мифологией. На ноге - татуировка молота Тора, несколько рун. На правой руке еще одно изображение — символ самых могущественных богов. Алекс рано выбрал биологию, особенно его интересовала генетика. Читал Дарвина с 12 лет. Хотел закончить докторантуру в Финляндии. Мечтал побывать на Галапагосских островах. Свободное время посвящал электронной карточной игре Magic. Американскому футболу. Катался на велосипеде в городском парке Атерро. На Красном Берегу на пляже Урка любил выпить кокосовой воды.
В Алекса выстрелили семь раз, одна из пуль попала в сердце на автобусной остановке 8 января в 21.30, спустя несколько минут после того, как он отправил сообщение своей маме в 21:16. Двоих грабителей на мотоциклах вывело из себя то, как Алекс в страхе схватился за свой рюкзак, где лежали документы, 12 реалов и транспортная карта RioCard. Они выстрелили и бежали, забрав только мобильный. В тот момент, когда Алекс упал на землю, его мама, преподаватель Моузи Шумейкер (Mausy Schomaker), вынимала из холодильника ужин для сына — привычное дело для любой матери. Алекс не ужинал в тот день и ни в какой из последующих, он не побывал на Галапагосских островах, не стал преподавателем биологии, не закончил магистратуру и докторантуру, не женился на своей девушке, Бии, тоже биологе, не завел детей.
Прежде чем войти в состояние шока, Алекс дал свой домашний адрес тем, кто оказал ему первую помощь. В начале одиннадцатого к матери пришла полиция, и женщина узнала, что ее сын с огнестрельным ранением доставлен в больницу Мигел Коуто. Она отправилась туда, «без чувств», но другие дети не разрешили ей смотреть на тело Алекса. Она видела только его лицо, потом, в гробу. Алекса кремировали, и родители развеяли его прах над заливом Ботафого. Одежду, вещи и книги Алекса раздали его друзьям. Родители говорят, что переживают какую-то «ирреальность». Когда Моузи и Андрей полюбили друг друга, у каждого из них уже было по два ребенка от первого брака. Алекс был самым младшим, единственным, кто еще жил с родителями.
«Сегодня мы с другими детьми вместе обедали дома, пили пиво и вспоминали его. Я очень сильно плакала. Казалось, тем, что мы улыбаемся или пьем пиво, мы предаем Алекса, — говорила Моузи. — Но именно такими он хотел бы нас видеть. Алекс — наш сын, наша боль, наша вечная печаль и душевная рана. Мы сами — Алекс. Мы не прощаем. Ни убийцу, ни государство, ни страну. Во мне нет ни капли прощения, ни капли веры. Я не Бог, не пророк Мухаммед или Будда. Я не хочу слушать утешения людей, исповедующих религию. Я сторонница левых, и всегда ею буду. Но в этой стране совершается какая-то большая ошибка, страна забыла об образовании. Во времена диктатуры, когда мне было 19 лет, я могла намного свободнее ходить по улицам, чем любой шестнадцати- или семнадцатилетний подросток сегодня. Придет день, и на той автобусной остановке поставят фонари и кабину для постовых. Во мне нет чувства мести, я не хочу никого убивать. Но я надеюсь, что каждый в этом государстве будет выполнять свои обязанности. Людям необходимо сменить оружие на книги. Национальный гимн нельзя петь только на “Маракане”».
Повторимся: правительство Бразилии преступно и действует с преступниками заодно, оно виновно в полном неисполнении своих обязательств. Отсутствие всеобщего образования и качественного преподавания — правительство Дилмы только что сократило на 7 миллиардов реалов расходы, выделенные на образование! Отсутствие целостной федеральной политики безопасности, которая оказывала бы информационную и стратегическую поддержку руководителям страны. Отсутствие серьезных расследований — раскрываются только 8% убийств! Отсутствие наказаний — законы благоприятствуют бандитам. Отсутствие суровых мер в отношении полицейских, совершающих убийства. Отсутствие должного контроля на границах, через которые в страну проникают ружья и пулеметы. Если бразильцы возмущены терроризмом или смертной казнью за рубежом, то пусть они поднимут бунт против хладнокровного убийства 56 тысяч собственных соотечественников ежегодно! Где они, тысячи протестующих, вышедших на улицы? Или мы - не более чем стадо, ведомое на убой?
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Доходящее до абсурда и не имеющее аналогов в мире, городское насилие в Бразилии из года в год оставляет «сиротами» тысячи отцов и матерей. Дети и подростки гибнут от шальных пуль, от пуль грабителей, от пуль полиции. Отцы и матери всех без исключения социальных классов теряют своих детей из-за недосмотра и халатности государственной власти, которое закрывает на происходящее глаза.
