В последнее время стали звучать жалобы по поводу нашей атлантической ориентации: то НАТО какое-то не такое, то США не выглядят святыми. В этом есть правдивое зерно. Однако, с другой стороны, если бы наше членство в Альянсе не имело никакого значения, Россия в свое время не боролась бы так яростно против этой концепции. И, кто знает, возможно, без натовского «зонта» мы были бы обречены на судьбу Грузии и Украины (только, умоляю, не говорите, что это невозможно, потому про обе эти страны говорили то же самое). Вступить в НАТО стоило, но печальная правда такова, что его эпоха постепенно подходит к концу. Время, отпущенное для ответа на вопрос «что дальше?», заканчивается еще быстрее. Альянс пережил окончание Холодной войны, который был для его существования, пожалуй, большей угрозой, чем сама Холодная война. Оказалось, что пропал враг и главная причина существования Альянса — Советский Союз. Начался поиск новых формул, чего-то в духе ОБСЕ, возможно, более работоспособного и с более военным характером. Некоторые обращали внимание, что предаваться прекраснодушию в духе «конца истории», значит напрашиваться на неприятности, но кто это слушал. А Россия отъедалась на западных деньгах, росла и наблюдала.
Потом она начала проверять западную систему безопасности. Она заключала антизападные союзы вразрез официальным заявлениям о партнерстве, вооружалась вопреки подписанным соглашениям, делала своих ближних и дальних соседей зависимыми от своих энергоресурсов. Запад взирал на это с вытаращенными глазами и что-то бормотал или даже не бормотал, делая вид, что все в порядке. Первая серьезная проверка западной решимости (о ней, а также о современном оружии массового поражения я писал в тексте «Польше нужно оружие массового поражения. Возможно, будет достаточно оружия "Р"») стало нападение на неформально обладающую американскими гарантиями и стоящую на тернистом, но все же пути в НАТО, Грузию. Никого не волновала судьба чеченцев, Политковской или Литвиненко, но Грузия — это уже было что-то. Но единственным, кто всерьез попытался нечто предпринять, был Лех Качиньский (Lech Kaczyński), чье присутствие в Тбилиси (а не пресмыкание Саркози у путинских ног) остановило российские танки. Запад в принципе сделал вид, что ничего не видит. А потом были естественные последствия такого положения вещей: нападение на Украину. Таким образом, проявив решимость, Россия без особого труда обыграла более сильный, но трусливый и парализованный поп-политикой запад.
Наконец, мы подходим к последним (вторым) минским соглашениям. Их содержание не имеет особого значения. Единственные, кто думает о них в категориях решения чего бы то ни было, это немцы и французы. Единственные, кто пытается соблюсти их положения, это украинцы, но и они в итоге оставят эти попытки, защищая своих солдат. Они прогнулись под объединенным давлением России, Германии и Франции и, по сути, сдали восточные регионы своей страны, надеясь, что кто-то оценит их стремление к «компромиссу». Не оценит. Германия (Франция здесь не у дел), совершая отдельные тактические движения, защищает свое стратегическое партнерство с Россией. Меркель исходит из предположения, что «сумасшедший» Путин не вечен, и не следует сжигать мосты. Что особенно важно с нашей точки зрения, канцлер Германии (не она первая, не она последняя) ставит свои отношения с президентом России выше отношений с союзниками по НАТО, хотя для некоторых из них (в том числе Польши) Россия представляет смертельную угрозу.
И здесь мы подходим к теме, обозначенной в заголовке. Нет никаких предпосылок к тому, чтобы иерархия приоритетов Германии изменилась. Россия всегда будет на первом месте. Немцам кажется (и даже благодаря таким продажным персонажам, как Туск это удается), что вместе с Москвой они будут вместе заправлять Евразией. Нам же остаются самые, мягко говоря, последние роли. Совершенно иначе воспринимают все дело США, которым не приходится подлизываться к России в надежде на поставки энергоресурсов. Америка видит необходимость в том, чтобы остановить Россию, что, как я полагаю, полностью соответствует нашим государственным интересам. В конце концов, НАТО не выдержит такого «раздвоения личности». Возможно, оно не рухнет прямо сейчас, но насколько этот крупнейший военный союз мира лишен воли к жизни видно хотя бы на фоне российской решимости. Пресловутые «ударные силы» могут послужить тут самым лучшим примером. Они якобы призваны помочь нам в случае гипотетической атаки, только «придти нам на помощь» успеют, судя по всему, несколько тысяч натовских солдат, значительная часть которых будет поляками. То есть помогать себе мы будем сами.
Поэтому не удивительно, что в том числе американское агентство Stratfor воскрешает концепцию Междуморья — союза государств между Россией, Германией, Балтийским и Черным морем. Я бы расширил его территорию от Анкары до Стокгольма. Существование российского империализма осознают от Турции до Швеции. Конечно, как показывает, допустим, пример Венгрии, будет непросто, но никто и не обещал, что будет легко. Я полагаю, что сегодня это единственный путь, который позволит суверенным государствам выстоять между двумя не слишком дружелюбными в их отношении колоссами. Краеугольным камнем могла бы стать Польша, но для этого ей нужно правительство, которое видит дальше кончиков своих загребущих пальцев. Первый шаг в этом направлении мы сможем сделать уже в мае. Хотя, возможно, выборов будет недостаточно, и о вопросе их честности придется напомнить на улицах, потому что провести еще четыре года (а в случае президентского срока пять лет) в свободном дрейфе мы себе позволить не можем.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
НАТО не выдержит «раздвоения личности». Возможно, альянс не рухнет прямо сейчас, но насколько этот крупнейший военный союз мира лишен воли к жизни, видно хотя бы на фоне российской решимости. Поэтому не удивительно, что в том числе американское агентство Stratfor воскрешает концепцию Междуморья — союза государств между Россией, Германией, Балтийским и Черным морем.
