Сегодня исполняется 70 лет с того дня, когда американцы подвергли авиационному нападению Токио с применением напалмовых бомб. Это был самый смертоносный день за всю Вторую мировую войну. В ту ночь от напалма погибло больше людей, чем от атомных ударов по Хиросиме и Нагасаки. Но в США мало кто знает о том, что такая бомбардировка имела место.
Отсутствие памятных церемоний и официальных извинений за ту бомбардировку неудивительно, поскольку многие американцы считают Вторую мировую войну «справедливой», заявляя, что ее вело «величайшее поколение». Из-за таких штампов критика практически не коснулась этой войны и тех зверств, которые творили на ней американцы.
Те немногочисленные материалы, которые доступны для изучения проведенного против Токио воздушного удара, представляют произошедшее с точки зрения летчиков и военачальников устами американских военных историков, которые обычно не бывают беспристрастны. Те, кому хочется лучше понять трагедию 9 марта, вынуждены просматривать кипы исторических документов, посвященных главным образом стратегии, героизму американских солдат, бомбовой мощи, низвергнутой в тот день с небес, и практически культовому преклонению перед «летающими крепостями» В-29, которые сбрасывали на Японию напалм и атомные бомбы, и вдохновили Джорджа Лукаса на создание Тысячелетнего сокола.
В повествованиях о событиях 9 марта 1945 года преобладает мысль о том, что у таких американских летчиков и стратегов, как генерал Кертис Лемей (Curtis LeMay), который планировал массированные бомбардировки японских городов, не было иного выбора, и они были вынуждены их осуществлять. У американцев «не было выбора», кроме как заживо сжечь почти 100 тысяч японцев, являвшихся гражданскими лицами.
Похоже, большинство историков уверены, что Лемей заслуживает всяческих похвал за то, что во время войны он делал «трудный выбор», ибо именно такой трудный выбор якобы помог спасти множество жизней с обеих сторон, ускорив окончание войны.
Немногочисленная критика бомбового удара по Токио подвергается нападкам за то, что ее авторы не видят контекста и не предлагают никаких альтернативных решений, при помощи которых с войной можно было бы покончить быстрее. Оправданием для таких нападок на критиков часто становится фраза «японцы тоже это делали».
Вторая мировая война велась жестоко всеми сторонами. Японская армия во время войны уничтожила почти шесть миллионов китайцев, корейцев и филиппинцев. Но говорить о том, что японские мирные жители, японские дети заслуживали смерти от американских военных, потому что их правительство убивало гражданское население в других странах Азии, - это несостоятельная позиция как с моральной, так и с этической точки зрения.
В ходе операции Meetinghouse участвовало более 300 бомбардировщиков В-29, которые действовали с высоты 3-х тысяч метров, а не 10-ти тысяч, как обычно. Бомбардировка на такой высоте проводилась для того, чтобы снизить опасность от реактивной струи, вылетавшей со скоростью 160-320 километров в час. Бомбардировщики подожгли Токио поздно вечером 9 марта. Американские самолеты сбросили на город 500 тысяч бомб М-69 (они получили название «токийская визитная карточка»), сконструированных специально таким образом, чтобы сжечь деревянные, в основном жилые дома японской столицы.
Каждая бомба в кассете из 38 штук имела вес около трех килограммов. Кассеты весом более 200 килограммов разбрасывали бомбы на высоте 600 метров. Похожий на спортивный носок фосфорный взрыватель воспламенял желеобразное горючее, которое зажигалось при столкновении с землей.
Комки напалма, представлявшие собой липкую огненную массу, приставали ко всему, чего касались. Бомбы М-69 оказались настолько эффективным средством для разжигания пожара в Токио, что дувший в ту ночь штормовой ветер превратил тысячи отдельных очагов возгорания в один сплошной огненный смерч. Температура в городе достигала 980 градусов Цельсия. В некоторых районах огонь плавил асфальт.
Чтобы усилить поражающее воздействие, Лемей провел бомбардировку тогда, когда скорость ветра составляла 45 километров в час. В итоге 40 квадратных километров Токио были сожжены дотла.
Лемей утверждал, что военное производство у японского правительства было «кустарное», из-за чего занимавшиеся им в Токио гражданские лица становились вполне приемлемой целью для нанесения ударов. Но к 1944 году японцы практически прекратили надомное военное производство. 97% военных припасов хранились на подземных складах, неуязвимых для воздушного нападения. И американцы знали об этом.
Соединенные Штаты задолго до 1945 года взломали японские шифровальные машины, получив доступ к большей части секретных сведений противника. Американские генералы понимали, что вскоре японцы будут уже не в состоянии продолжать войну по финансовым и материальным причинам.
Военно-морская блокада со стороны США задолго до 9 марта лишила Японию поставок нефти, металлов и прочих важных материалов. Япония оказалась в такой мощной изоляции от поставок основных сырьевых материалов, что самолеты ей приходилось делать практически из дерева.
Население Японии в тот период войны массово голодало. Урожай риса в 1945 году выдался самым плохим с 1909 года. По указанию японского правительства в апреле 1945 года были проведены исследования, которые показали, что население больше всего занято поисками пропитания, и не очень-то думает о победе в войне. К началу 1945 года победа силам союзников была гарантирована.
Самые убийственные улики против напалмового удара появились 19 августа 1945 года, когда Уолтер Трохан (Walter Trohan) из Chicago Tribune опубликовал, наконец, материал, получивший изящное название «Рузвельт проигнорировал доклад Макартура о предложениях японцев», который он задерживал семь месяцев.
Трохан написал:
Снятие всех цензурных ограничений в США позволило сообщить о том, что свои первые мирные предложения японцы передали Белому дому семь месяцев назад.
О японском предложении, сделанном за пять отдельных пробных попыток, генерал Макартур доложил в Белый дом в 40-страничном докладе, призывая начать переговоры на основании японских попыток примирения.
В изложенном Макартуром предложении излагались условия унизительной капитуляции с отказом от всего, кроме персоны императора. Президент Рузвельт отклонил предложения генерала, в которых он делал торжественные ссылки на божественный характер императорской власти, прочитав его мельком и сделав пометку: «Макартур - самый великий наш генерал и самый слабый наш политик».
Доклад Макартура даже не обсуждался в Ялте.
В январе 1945 года, за два дня до ялтинской встречи Франклина Рузвельта с британским премьером Уинстоном Черчиллем и советским руководителем Иосифом Сталиным, японцы предлагали условия капитуляции, почти идентичные тем, которые были приняты американцами на борту корабля «Миссури» 2 сентября 1945 года.
Японское население голодало, военная машина выдохлась, а правительство капитулировало. Американцев это не тронуло. Они безжалостно осуществили напалмовые и атомные бомбардировки. Если кто-то и виновен в игнорировании «контекста» напалмовой бомбардировки Токио, то это льстивые и пристрастные американские историки, которые высмеивают эти важнейшие факты.
Давайте не будем забывать о том, что в действительности произошло в тот день в Токио. Похоронить эту историю очень легко и просто. Книга Эдвина Палмера Хойта (Edwin P. Hoyt) Inferno: The Firebombing of Japan, March 9 — August 15, 1945 (Преисподняя: напалмовые бомбардировки Японии 9 марта — 15 августа 1945 года) - это, пожалуй, единственное воспоминание о той трагедии в пересказе очевидцев.
Тосико Хигасикава (Toshiko Higashikawa), которой в момент бомбардировки было 12 лет, вспоминала: «Везде был огонь. Я видела, как один человек попал в когти огненного дракона, не успев сказать ни слова. Его одежда просто вспыхнула. Потом заживо сгорели еще два человека. А бомбардировщики все летели и летели». Тосико и ее семья укрылись от огня в соседней школе. Люди застряли в дверях, и девочка слышала, как дети кричали: «Помогите! Горячо! Мама, папа, больно!»
Спустя мгновения отец Тосико в обезумевшей толпе отпустил ее руку. Другой рукой он держал ее младшего брата Эйчи. Тосико с сестрой вышли из здания школы живыми. Отца с братом она больше не видела.
Коджи Кикусима (Koji Kikushima), которой в то время было 13 лет, рассказывает о том, как она бежала по улице, а огонь преследовал ее и сотни других людей. Жар был такой сильный, что она инстинктивно прыгнула с моста в реку. Девочка выжила при падении. Утром, когда Коджи вылезла из воды, на мосту она увидела «горы трупов». Своих родственников она потеряла.
Сумико Морикаве было 24 года. Ее муж воевал. У нее был четырехлетний сын Киичи, а также восьмимесячные девочки-близнецы Ацуко и Риоко. Когда к домам в ее квартале начал подбираться огонь, Сумико схватила детей и побежала к пруду по соседству. Подбежав к берегу пруда, она увидела, как у сына загорелась куртка.
«Жжет, мама, жжет!» — закричал ребенок. Сумико вместе с детьми прыгнула в воду. Но мальчика ударило огненным шаром по голове, и мать начала тушить его водой. Однако голова у ребенка поникла.
Сумико потеряла сознание, а когда пришла в себя, то обнаружила, что девочки мертвы, а сын едва дышит. Вода в пруду от жары испарилась. Сумико понесла сына в близлежащий пункт помощи и начала поить его чаем из своего рта. Мальчик на секунду открыл глаза, произнес слово «мама» и умер.
В тот день в Токио погибло и пострадало около миллиона человек. Страшных историй, подобных рассказанным выше, было бесчисленное множество. Но в книге Хойта практически нет воспоминаний мужчин о произошедшем в тот день. Все дело в том, что в городах Токио и Нагасаки их практически не было.
«Мы редко видели отцов в городе, — вспоминала жительница Нагасаки в книге Пола Хамма (Paul Hamm) Hiroshima Nagasaki (Хиросима, Нагасаки). — Было много старушек, матерей и детей. Я помню, как увидела в нашем районе мужчину, похожего на отца, но это был больной человек».
Таким образом, главными жертвами бомбардировок были женщины, дети и старики. Большинство мужчин призывного возраста находились на войне.
Так почему же американцы продолжали бомбить и терроризировать гражданское население Японии, зная о том, что война вот-вот закончится? Многие утверждают, что это была демонстрация силы перед русскими в предвидении холодной войны. Об этом очень много написано.
Но сегодня очень часто забывают о расизме тех дней. Лучше всего масштабы напалмовых бомбардировок и атомных ударов можно объяснить американским расизмом. Расистское мировоззрение, с которым вполне комфортно жилось американцам во времена законов Джима Кроу, легко перетекало на японцев. Ужасные истории о 200 тысяч американцах японского происхождения, которые лишились средств к существованию, попав в рузвельтовские лагеря для интернированных, - лишь один пример того, как американцы относились к японцам, даже к тем, кто проживал в США.
Напалмовые бомбардировки Японии имели целью проверить новые средства ведения войны на гражданском населении. На разработку американской военной техники уходили огромные средства — только на создание атомной бомбы было потрачено 36 миллиардов в долларах 2015 года. Напалм тоже был новинкой. Бомбардировка напалмовыми бомбами Токио стала первым случаем их применения против гражданского населения в густонаселенных районах. Американцам захотелось опробовать свое новое изобретение на людях, которых они считали недочеловеками.
Известно знаменитое высказывание Лемея: «В то время меня не очень-то тревожило убийство японцев... Полагаю, если бы мы проиграли ту войну, меня бы судили как военного преступника». Позднее Лемей воспользовался своим военным авторитетом и расистским послужным списком, став кандидатом на пост вице-президента на стороне сторонника сегрегации губернатора Джорджа Уоллеса (George Wallace).
Такие фразы, как «величайшее поколение», выдают американцев, которые сознательно забывают свое прошлое. Эти штампы упрощают неоднозначное наследие и мешают тщательным образом исследовать правомерность применения силы.
Почему никто из величайшего поколения не остановил эти ненужные бомбардировки? Как может страна, чьи руководители постоянно говорят о ее «исключительности», регулярно прибегать к банальностям типа «Жестокости совершали все стороны, так зачем же фокусироваться на американцах?» Вот какие вопросы надо задавать в наших школьных учебниках.
Как сказал в своей последней речи перед смертью политолог Говард Зинн (Howard Zinn) (она называлась «Три священные войны»):
Эта идея о хороших войнах помогает оправдывать другие войны, которые явно ужасны, явно отвратительны. Но хотя они явно ужасны — я говорю о Вьетнаме, я говорю об Ираке, я говорю об Афганистане, я говорю о Панаме, я говорю о Гренаде, одной из самых героических наших войн — наличие такого исторического представления, как хорошая война, создает основу для веры в то, что, знаете ли, есть такая штука как хорошая война. И тогда можно провести параллели между хорошими войнами и нынешней войной, хотя ты эту нынешнюю войну совсем не понимаешь.
Ну да, параллели. Саддам Хусейн — это Гитлер. Все становится на свои места. С ним надо бороться. Не вести такую войну значит капитулировать, как в Мюнхене. Все аналогии налицо. ... Ты сравниваешь что-то со Второй мировой войной, и все тут же наполняется праведностью.
После войны морского пехотинца Джо О’Доннела направили для сбора материалов о разрушении Японии. Его книгу Japan 1945: A U. S. Marine’s Photographs from Ground Zero (Япония 1945. Фотографии морского пехотинца из эпицентра) должен посмотреть каждый, кто наклеивает на Вторую мировую войну ярлык хорошей войны.
«Те люди, с которыми я встречался, — вспоминает О’Доннел, — те страдания, которые я увидел, те сцены невероятных разрушений, которые я снял на камеру, заставили меня усомниться во всех тех убеждениях, которых я придерживался ранее в отношении так называемых врагов».
Вездесущность американского государства с его лозунгами национальной безопасности, его готовность вести нескончаемые войны, а также шовинизм нашего руководства требуют от нас проявлять бдительность в отношении той пропаганды, которая поддерживает американские воинственные умонастроения.
Путь вперед — в прозрении по примеру таких людей, как Джо О’Доннел и Говард Зинн. Если уничтожить наши мифы о войне, это поможет нам отказаться от менталитета, который заставляет Америку воевать на благо немногих, но в ущерб большинству.
