В ходе недавней совместной конференции Российского совета по международным делам (некоммерческий аналитический центр, который возглавляет экс-глава МИД Игорь Иванов) и Польского института международных дел один из российских участников дискуссии верно отметил: «Пока украинский кризис не будет разрешен, о каких-либо реальных перспективах нашего сотрудничества говорить будет сложно».
Пассивная Варшава
Все попытки «забраться» на «украинскую стену» заканчиваются неудачей. Польская и российская позиции по поводу того, что на самом деле произошло на Украине, настолько отличны, что даже российские сторонники продолжения сотрудничества между Москвой и Варшавой предпочитают обходить этот вопрос. Речь идет не только о разной интерпретации фактов: каждая сторона убеждает, что весь ход событий был не таким, как изображает его сторона противоположная. Суть в том, что наши восточные коллеги иногда пытаются выступать с таким речами, будто они цитируют пропагандистские передачи государственного российского телевидения. Как в такой ситуации что-то интерпретировать и оценивать?
Россияне видят в нашей стране важного члена ЕС. Конечно, не столь влиятельного, как, например, Германия, но граничащего с Россией и хорошо ее знающего. Именно Польша может вести разговор с Евросоюзом о том, следует ли сохранить или отменить введенные против Москвы санкции, подчеркивал один из российских ученых.
Одновременно наши восточные партнеры очень трезво (хотя не всегда верно) оценивают наши действия в отношении Украины. Так, например, они указывали, что во время Майдана роль Польши была значительной. «Это не значит, что эффективной. Хотя, конечно, пропагандисты в России утверждают, что именно Варшава инспирировала антироссийские настроения на Украине», — услышали мы. Одновременно, по мнению россиян, после Майдана Россия заметно снизила свою активность в отношении Киева и сейчас ведет себя довольно пассивно.
Российские аналитики стараются при этом понять, какие позиции занимают отдельные польские политики, насколько антироссийски они настроены, каково их реальное отношение к Украине (например, понимают ли они значение тех сил, которые апеллируют к бандеровским традициям, что важно с российской точки зрения), как они относились к Виктору Януковичу, а как сейчас — к Дмитрию Порошенко. Однако, представляется, что они не достигают глубокого понимания наших оценок польско-украинской истории и ее влияния на сегодняшние контакты на линии Варшава — Киев, даже хорошо зная эту историю. В особенности они не понимают того, что даже если в нашей стране существуют группы с антиукраинским настроем (например, часть выходцев с Восточных Кресов, в особенности с волынскими корнями), это не означает их пророссийской ориентации. Не особенно связанными с фактами кажутся также российские догадки по поводу восточной политики нашего будущего правительства после осенних парламентских выборов этого года.
Наши российские коллеги убеждали, что в оценке событий за своей восточной границей Варшава должна принять более взвешенный подход. «Полякам следует знать, что донбасские сепаратисты — это уже не марионетки в руках Путина. Если они даже остаются на его поводке, это очень длинный поводок», — говорили они и призывали поляков критически относиться к тому, что говорит Киев. «Не может быть, чтобы любая акция Киева заведомо была правильной», — подчеркивали они.
Проблема в том, что при черно-белом видении украинских событий сложно выработать осторожный объективизм. Каждое действие, каждый жест, сделанные Польшей, чтобы поддержать Киев, воспринимаются россиянами в негативном ключе. Что бы мы ни делали, с точки зрения Москвы всё будет плохо. Кроме того, россияне могут начать искать свидетельства польской критики Киева и ошибочно интерпретировать их, как отказ от прежней проукраинской линии (не говоря уже об использовании этой темы в своей пропаганде).
Рупор пропаганды
Стоит, однако, вспомнить, что польско-российские отношения до войны на Украине тоже не были идеальны. Об этом говорили представители обеих сторон. Самым лучшим примером служит культура. Сколько (за рамками фестиваля «Спутник») российских фильмов можно посмотреть в Польше? По телевидению, определенно, мало. А сколько в России показывают польских лент? Один из российских участников встречи упрекал Польский институт в Москве, что тот прячется за железным забором посольства и мало занимается продвижением польской культуры. За низкую активность досталось и российскому центру в Варшаве.
Но сейчас может стать еще хуже: вместо того, чтобы вкладывать деньги в фестиваль «Спутник», Москва начнет в первую очередь поддерживать рупор своей пропаганды на польском языке, радиостанцию «Sputnik», а доступ нашей культуры на российский рынок окажется еще более ограниченным, что будет плохо как для поляков, так и для россиян. От войны на Украине культура пострадает наверняка. Так что по Бугу может пройти новая «культурная стена».
С экономикой ситуация в какой-то мере сходна. Объем торгового оборота между нашими странами много лет резко снижался, и Польша играет на российском рынке уже не второстепенную, а «пятистепенную» роль. Россия стала для нашей страны тоже гораздо менее важной в экономическом плане, чем раньше. Хотя бы потому, что мы стали частью Евросоюза, и на первое место вышел для нас европейский рынок, а Москва не первый год осложняла нам доступ к своим рынкам (последние санкции, вернее, контрсанкции, дополнительно все осложнили). Однако самое интересное, что россияне жаловались на Польшу, рассказывая, как Варшава «уже 26 лет назад ввела санкции против российских компаний». Один из участников дискуссии привел примеры блокирования попыток россиян принять участие в приватизации польских предприятий и ликвидации (по его мнению, необоснованной) активных в Польше российских фирм. «Это, пожалуй, не вытекает из антироссийских предубеждений польских чиновников или из факта, что они не любят Россию. Возможно, есть другие причины...» — спорил польский участник встречи. Но на россиян эти аргументы не действовали.
Дистанция увеличивается
Искать положительные элементы в польско-российских отношениях становится все сложнее. В современной ситуации их осталось, пожалуй, всего два: малое приграничное движение с Калининградской областью и работа Польско-российской группы по сложным вопросам. Первый проект функционируют с надеждой, что нависшие над «большой политикой» черные тучи не окажут негативного влияния на отношения Калининграда, Гданьска и Ольштына. Второй тоже существует вопреки тем же черным тучам, надеясь разрешить хотя бы часть исторических споров. Однако все, пожалуй, с горечью осознают, что результаты работы будет сложно обнародовать, так как по обеим сторонам польско-российской границы на это нет ни настроя, ни особого желания. Этого очень мало, но пока должно хватить. О возращении к нормальной форме польско-российских отношений можно будет говорить только после того, как будет разрешен украинский кризис. Но эксперты должны обсуждать эту тему уже сейчас. Ведь, как показал российский отказ в визах для польской делегации во главе со спикером Сената Богданом Борусевичем (Bogdan Borusewicz), собиравшейся на похороны Бориса Немцова, потом может оказаться еще сложнее. Украинская война все сильнее отдаляет Польшу от России. Через несколько месяцев, не говоря уже о годах, может оказаться, что российские компании, книги, товары станут в нашей стране редкостью, а польские, если даже будут попадать в Россию, то с этикетками других стран. А это окончательно устранит Польшу с российского рынка.
Петр Косьчиньский — руководитель восточной программы Польского института международных отношений.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Украинская война все сильнее отдаляет Польшу от России. Через несколько месяцев, не говоря уже о годах, может оказаться, что российские компании, книги, товары станут в нашей стране редкостью, а польские, если даже будут попадать в Россию, то с этикетками других стран. А это окончательно устранит Польшу с российского рынка.
