Парадокс американской избирательной реформы

Мы находимся на начальном этапе процесса отбора президента Соединенных Штатов Америки. Идет сбор огромных денег, разрабатываются планы, ведется анализ оппозиции, и уже появился первый значительный скандал, когда стало известно, что Хиллари Клинтон в служебных целях использовала неслужебный электронный почтовый ящик. Впереди нас ждут длительные первичные выборы, затем отбор кандидатов, а возможно, и дебаты о тех или иных аспектах отбора. В США процесс президентских выборов занимает около двух лет, особенно когда действующий президент уже не может идти на переизбрание.

Этот избирательный процесс важен для мира по двум причинам. Во-первых, единственная в мире глобальная держава будет все больше замыкаться на себе, занимаясь своими делами, а действующий президент, и без того ослабленный преобладанием оппозиционной партии в обеих палатах конгресса, будет все более ограничен в своих действиях. В определенном смысле это тревожная новость, поскольку на всех президентских выборах присутствуют прогнозы апокалипсиса, который якобы обязательно случится в случае избрания оппонента. Во время американского избирательного сезона мир слышит нашу заунывную песнь самоуничижения и ненависти к самим себе, что немного пугает, поскольку разносится она из страны, ежегодно производящей почти четверть материальных благ в мире и правящей мировыми океанами. Если бы этим занимался Гондурас, мир бы вряд ли заметил такое поведение. Но когда это делают США, идущее там широкое обсуждение способно убедить остальных, что Америка находится на грани краха, и такая перспектива способна повлиять на некоторые действия и поступки на мировой арене.

Умеряя политические страсти

США считают себя Градом на холме, образцом для всего мира. Но такая искупительная сентиментальность сопровождается апокалиптическими предсказаниями. Другой кандидат не оправдывает надежд Америки, а следовательно, разрушает ее. Столь экстремальные мысли жестко запрограммированы в концепции, создавшей республику.

Отцы-основатели понимали свойственную политике неумеренность и пытались решать проблемы за счет ограничения прямой демократии и вывода на первый план представительной демократии. Американцы избирают своих представителей путем многообразных и сложных процедур. Они не выбирают президента напрямую, они выбирают членов коллегии выборщиков.

Наверняка являясь архаичным институтом, коллегия выборщиков отражает страх отцов-основателей перед людскими страстями — бурной несдержанностью одних и безразличием других. Они также не доверяли государству, хотя в полной мере осознавали его необходимость. У отцов- основателей было два замысла: что представители будут создавать законы, и что эти представители не будут профессиональными политиками. Поскольку переизбрание не является для них основной целью, они не испытывают демократического давления и не обязаны использовать свой здравый смысл и мудрость для составления законов.

Отцы-основатели считали, что гражданское общество, представленное бизнесом, фермами, церквями и так далее, в конечном счете важнее, чем государство, и в чрезмерности политических страстей они видели ошибку. Во-первых, они отвлекают от частных занятий и исканий, которые основатели так ценили, и делают политическую жизнь более важной, чем она должна быть. Во-вторых, они боялись, что простые люди (только мужчины, женщины тогда исключались) могут оказаться избранными в качестве представителей на различных уровнях. Чтобы обеспечить стране рассудительность и уравновешенность представителей (как им казалось), а также ограничить степень их заинтересованности в политике, они учредили имущественный ценз. Чтобы обеспечить зрелость представителей, они установили возрастной ценз. Они пытались сформировать представительную демократию в соответствии со стандартами, которые им казались здравыми и целесообразными — беря за основу ценности своего собственного социального класса, среди которых главное место занимали частные дела, а общественные являлись обременительной обязанностью.

Не то чтобы отцы-основатели считали государство и власть неважными; напротив, по их мнению, они имели центральное значение для цивилизации. Их тревожила чрезмерная страсть и азарт электората, и поэтому они создали республиканскую форму представительной власти, так как опасались энтузиазма и пыла общества. А еще они боялись политических партий и фракций, а также порождаемых ими эмоций.

Партии и партийные боссы

Конечно, политические партии вскоре после основания государства создали сами отцы-основатели. Имущественный ценз исчез довольно быстро, идея о том, что палаты штатов будут избирать сенаторов, тоже умерла, и на их месте появились идеологические страсти и любовь к скандалам.

Политические партии создавались по штатам, а внутри штатов по округам и городам. Партии имели два предназначения. Первое — формировать и выдвигать потенциальных лидеров для выборов на всех уровнях. Второе — выполнять посреднические функции между обществом с его различными классами от бедных до богатых, и государством. Господствовавший в стране политический механизм был питающей линией республиканской системы и омбудсменом для граждан.

У партийных боссов не было искупительной сентиментальности и апокалиптических видений. Они были тем, против чего выступали отцы-основатели: профессиональными политиками, которые не всегда сами занимали должности во власти, но всегда руководили процессом отбора людей на эти должности. Поскольку эти выдвиженцы были обязаны партийным боссам своими должностями, боссы определяли характер и содержание законодательной деятельности. А наиболее влиятельные боссы обитали в прокуренных комнатах, где происходил отбор президентов.

Конечно, это была коррупционная система, не соответствовавшая представлениям отцов-основателей, но она в определенной мере реализовывала эти представления. Власть партийных боссов заключалась в создании коалиций, которым они могли служить. В крупных промышленных городах, куда на работу на заводы и фабрики приезжали иммигранты, это означало поиск рабочих мест для людей, предоставление им услуг, поддержание школ и так далее. Боссы делали это не потому что их воодушевляло общество, а потому что они хотели удержать власть. Даже если улицы мостили принадлежащие шурину партийного босса фирмы, а школы строили откатывавшие боссам деньги компании, улицы все равно мостились, а школы строились. Политическая машина работала вполне реально и в сельской местности.

Каждые четыре года партийные боссы собирались на партийный съезд, чтобы отобрать кандидата, который победит на выборах. Они разрешали кандидату его идеологические причуды, если у них оставалась возможность назначать почтмейстеров и судей, а также распределять контракты в своих районах. Система была коррумпированной, но она произвела на свет таких лидеров как Авраам Линкольн (Abraham Lincoln), Теодор Рузвельт (Theodore Roosevelt), Вудро Вильсон (Woodrow Wilson), Франклин Рузвельт (Franklin Roosevelt), Гарри Трумэн (Harry Truman) и Дуайт Эйзенхауэр (Dwight Eisenhower), а также менее ярких личностей.

Система партийных боссов разваливается

Начиная с 1972 года, когда президентом был Ричард Никсон (Richard Nixon), Соединенные Штаты отошли от системы политических боссов. Это произошло за счет существенного расширения «праймериз» на всех уровнях. Теперь боссы уже не могли отбирать кандидатов и контролировать их, поскольку для отбора кандидатов использовались прямые демократические выборы. Так как боссы уже не отбирали кандидатов, кандидаты были обязаны не им, а избирателям. В каждый год выборов избиратели отбирали кандидатов, а потом должностное лицо. Со временем сила и власть политической машины нарушились, и ей на смену пришла серия выборов. Отцы-основатели не хотели демократии такого размаха, но и о поддержке партийных боссов они тоже в открытую не заявляли.

Такая перемена имела два неожиданных последствия. Первое состояло в том, что в политическом процессе стали намного важнее деньги. При старой системе приходилось убеждать босса поддержать тебя. На это уходило время и силы, приходилось давать обещания, но больших денег данный процесс не требовал. В новой системе, если не считать общенациональные выборы, первичные выборы проводятся почти во всех штатах. Кандидаты вынуждены создавать собственную машину в каждом штате и обращаться к избирателям напрямую. А это означает, что на создание такой машины в каждом штате и на покупку рекламного времени требуются огромные расходы.

Поскольку коррупционность боссов была пресечена, а значение денег резко возросло, в характерной для политической системы коррупции произошел сдвиг. Теперь коррупция заключалась уже не в особых услугах, оказываемых боссам, а в особом отношении к тем, кто занимался сбором средств. Но она все равно присутствовала. Реформаторы пытались ограничить количество денежных пожертвований, но при этом игнорировали два факта. Во-первых, система «праймериз» на выборах президента невероятно дорога просто в силу того, что на доведение программы кандидата до публики в 50 штатах уходит целое состояние. Во-вторых, поскольку ставки очень высоки, очень трудно сдержать соблазн как-то повлиять на власть. Реформы изменили форму коррупции, но не устранили ее.

Второе непреднамеренное последствие заключается в том, что это создало и узаконило политическую поляризацию. Партийный босс не был страстным человеком. Но те, кто идет голосовать на «праймериз», обычно полны страстей. Явка на американских выборах всегда низка. Отцы-основатели назначили проведение выборов на вторник, а не на выходной день, как это бывает во многих других странах. А это рабочий день: надо забирать детей из школы, готовить ужин и так далее. Отцы-основатели намеревались сделать так, чтобы частная жизнь была важнее политики, и на состязаниях во вторник частная жизнь имеет обыкновение побеждать, особенно на промежуточных и первичных выборах.

На первичных выборах обычно голосуют страстно верующие люди. А центр, к которому на всеобщих выборах принадлежит самый крупный блок избирателей, особыми страстями и энтузиазмом не отличается. Домашнее задание детей важнее. Страсти кипят на флангах обеих партий. А это означает, что на первичных выборах побеждают кандидаты только двух типов. Первый тип — это очень хорошо финансируемые кандидаты, и здесь страсть и энтузиазм спонсирующих их флангов делает финансирование еще более важным. Второй тип — идеологически преданные кандидаты. Главные фандрайзеры сталкиваются с самыми страстными избирателями, и состязание сосредоточивается на том, удастся ли привлечь центр. Зачастую ответ на это отрицательный. В результате фланги, пусть и составляющие обычно меньшинство в партии, на первичных выборах часто отбирают таких кандидатов, которым трудно одержать победу на всеобщих выборах. С их точки зрения, победа ничего не значит, если ты поступаешься принципами.

Все это в полной мере применимо к выборам в палату представителей и в сенат. Говорят, что сегодня межпартийное сотрудничество как никогда слабо. Не знаю, правда ли это, но совершенно точно, что наказание за сотрудничество с другой партией или за перемещение в центр сегодня необычайно сурово. Сделать это могут только те, кто соберет достаточно денег для того, чтобы привлечь к себе центр. Сделать это очень трудно. В результате на первичных выборах всем приходится обращаться к флангам, а на всеобщих выборах бежать в центр. Реформы узаконили лицемерие и чрезмерно усилили маргиналов, пусть в их результате и удалось ослабить партийных боссов.

С 1972 года Соединенные Штаты избирали таких президентов как Рональд Рейган (Ronald Reagan), два Буша, Билл Клинтон (Bill Clinton) и Барак Обама (Barack Obama). Пусть читатель сам решает, как они смотрятся на фоне лидеров, которых отбирали партийные боссы. Но я бы сказал, что представительная система омбудсмена разрушилась. Какими бы коррумпированными ни были партийные боссы, они налаживали контакт и взаимодействие избирателей с работодателями (которым были нужны контракты) и правительством. Я подозреваю, что с распадом системы боссов итальянцам, ирландцам и евреям стало легче интегрироваться в обществе, а чернокожим и латиноамериканцам труднее. Боссы кое-где сохранились, но это скорее исключение, чем норма, да и предложить они без риска оказаться за решеткой могут очень немного.

Я не воспеваю систему партийных боссов. В целом нам всем лучше без них, и воссоздать эту систему мы уже не можем. Я просто пытаюсь объяснить, почему наши выборы стали такими долгими и дорогими, и почему партийные фланги сегодня определяют повестку, а также действия законодательной и исполнительной власти.

Геополитика американских выборов

В этом также присутствует элемент геополитики. Внутриполитический процесс ведущей мировой державы это всегда геополитический вопрос. Структура и методика отбора лидеров определяет то, какого рода лидеры будут руководить, а также в определенной мере создает те ограничения, которые накладываются на правительства. Геополитика в том понимании, которым пользуется Stratfor, утверждает, что в конечном итоге желания и специфические особенности индивидуальных лидеров не имеют большой разницы. Дело в том, что в своих поступках лидеры ограничены глобальной действительностью. Кроме того, внутриполитические процессы определяют то, что необходимо делать для обретения и удержания власти. Эти внутриполитические процессы берут свое начало в обезличенных силах.

Уже давно идет борьба между представлениями отцов-основателей о том, как должна работать политика, и действительностью этого процесса. Как это ни странно, партийный босс был своего рода воплощением принципа представительной власти. Он также был символом коррупции и антидемократического поведения. Крах системы партийных боссов привел к созданию системы первичных выборов, которая принесла с собой свою собственную коррупцию. Более того, она систематически ограничивает власть центра и укрепляет власть и влияние самых идеологизированных сил. Из-за нее американские выборы вызывают беспокойство во всем мире, так как то, что мир услышит на первичных выборах в Джорджии, Вермонте или Техасе, может его встревожить и вывести из равновесия. Американская республика создавалась на этой основе и продолжает на ней существовать, приобретая новые формы и характеристики. Каждая реформа создает новую форму коррупции и новые проблемы для государственного управления. В итоге все оказываются в западне реальности, но на то, чтобы попасть в эту западню, уходит все больше времени.

Американская ситуация не является уникальной, но в других местах существуют иные закономерности и модели. На протяжении столетий характер американского общества формировала иммиграция, и правительство США вполне сознательно сооружалось на базе теоретических концепций его отцов-основателей. Все выглядело так, будто страна это чистая страница. Именно в таком контексте одна за другой осуществлялись реформы, и все они меняли республику, причем каждый раз это порождало непреднамеренные последствия.

Я попытался показать здесь непреднамеренные последствия реформ, проведенных после Уотергейта, чтобы продемонстрировать причины, по которым американская политическая система работает так, а не иначе. Но пожалуй, самый важный момент заключается в том, что постоянная перекройка государственной власти свойственна такому правительству, которое действует в США, и что США хорошо воспринимают перемены и приспосабливаются к ним, однако сами зачастую удивляются тому, что делают такие перемены. В других странах меньше пространства для маневра и, пожалуй, меньше сюрпризов и стандартов успеха. Политические партии развивались вопреки намерениям отцов-основателей, потому что политическая организация за рамками элиты следовала логике государства и власти. Эта система породила политических боссов, которые ее стабилизировали и одновременно коррумпировали. Реформы после Уотергейта изменили характер коррупции, но также изменили текстуру политической жизни. И теперь Соединенным Штатам приходится бороться с этой проблемой.

Китай, Россия и Европа тоже борются, но по-разному и с разными целями, зачастую из-за проблем, характерных для их культур. Характерная для американской культуры проблема это желание реформироваться. Это одновременно достоинство и порок американского государства. Эта проблема имеет геополитические последствия. Это то измерение геополитики, на которое следует обратить внимание в предстоящие недели и месяцы.