Москва — Прошел год с момента, когда Россия аннексировала Крым. И тогда, и теперь это событие рассматривалось как важнейшее в новейшей истории страны, в истории ее отношений с окружающим миром. В момент аннексии российские аналитики высказывали самые разные и подчас прямо противоположные оценки происходящего. Какие прогнозы, страхи или ожидания оправдались, а какие нет? DW собрала высказывания экспертов сегодня и год назад.
Март 2014: преувеличенные ожидания
В пылу страстей комментаторы марта 2014 года были склонны видеть либо апокалипсические картины — если они принадлежали к лагерю оппозиции, либо радужные перспективы геополитического величия России — в том случае, когда защищали позицию Кремля.
1 марта 2014 года известный политолог Станислав Белковский готовился к началу Третьей мировой войны. В эфире радиостанции «Эхо Москвы» он заявил, что уже поставил Владимиру Путину диагноз — «гипертоксическая шизофрения». По мнению Белковского, Путин опрометчиво решил, что он великий человек и может вершить судьбу истории. «И вот мы имеем идею ввести войска на Украину, — развивал свою мысль аналитик. — А ведь утопить российский Черноморский флот можно двумя-тремя ракетами Пятого флота США, который находится в Бахрейне». Похожую точку зрения имел и один из лидеров оппозиции Борис Немцов. «Путин находится в глубочайшем неадеквате. Железный занавес его не пугает — он будет пытаться восстановить СССР», — заявил Немцов латвийскому информационному порталу DELFI 8 апреля прошлого года.
Такие же широкие прогнозы, только с противоположным знаком, строили и в лагере Кремля. Националисты всех мастей принялись увлеченно расширять границы России, оперируя историческим термином XVIII века «Новороссия». Неофициальный рупор Кремля Владимир Жириновский по-хозяйски делил Украину прямо в стенах российского парламента. 18 марта 2014 он заявил в Госдуме: «Юго-Восток — это Россия, и Крым уже вернулся. Должны вернуться еще восемь областей. Там абсолютно русское население, которое никогда никакого отношения к Украине не имело. Это земли, завоеванные нами у скифов, половцев, печенегов». Лидер ЛДПР предложил отдать Западную Украину Польше и другим восточноевропейским странам, а центральные области с Киевом — «временно» оставить за Украиной.
Даже глава Совета по внешней и оборонной политике Федор Лукьянов, обычно очень осторожный в своих оценках, год назад говорил о грядущих изменениях мирового масштаба, «Москва начала очень большую игру, — писал он 16 марта 2014 года в журнале «Россия в глобальной политике». — Риск велик, а возможный куш представляется немалым. Старый мировой порядок совсем перестает функционировать, новый скоро должен начать формироваться».
«Все гораздо менее масштабно»
Сегодня, когда первые страсти улеглись, стали слышны более сдержанные оценки происходящего. «В 2014 году было ощущение, что Россия намерена активно добиваться более высокого статуса в международных делах и хочет изменить правила поведения, которые утвердились без ее участия», — вспоминает в разговоре с DW Федор Лукьянов. «Но оказалось, что все гораздо менее масштабно. Все свелось к ситуации борьбы за конкретную территорию, а не за пересмотр международных правил. В итоге мы завязли на этой Украине», — констатирует он.
«Сам по себе Крым был присоединен эффективно и быстро, — поясняет свою точку зрения Лукьянов. — А вот дальше… Украина, как всегда в истории, оказалась страшным болотом, в котором увязают любые геополитические амбиции». По его мнению, Крым оказался вопросом не глобальной, а лишь региональной политики. Он, конечно, важен для Запада, но не для Китая, Индии и других стран мира.
Вместе с тем, после аннексии Крыма часто всплывает вопрос о так называемой «цене», которую России придется заплатить за этот шаг. Лукьянов считает, что этот вопрос не имеет однозначного ответа: «Для этого надо четко представлять, какие задачи ставило российское руководство. А мы до сих пор этого не знаем», — считает политолог.
«Крым считается в России одним из успехов Путина»
В этом по-прежнему убежден эксперт Московского центра Карнеги Алексей Малашенко. «Мои собственные ожидания вполне подтвердились», — поделился он соображениями с DW. По словам эксперта, с течением времени поддержка Путина и его действий в России ничуть не уменьшились.
«Конечно, год назад многое было неясно и тем, кто принимал решения», — считает Малашенко. «Было много эмоций. И в конечном итоге это было личное решение одного человека», — говорит он. «Думаю, внешнеполитические последствия тогда всерьез не просчитывали. Возобладали эмоции — обидели Путина Майданом, давайте их накажем», — убежден эксперт Центра Карнеги.
В то же время некоторые политики уже тогда справедливо опасались, что Крым повиснет мертвым грузом на экономике России, напоминает Малашенко. «Так и оказалось, висит на шее у России. Прошел год, а никакие серьезные хозяйственные проблемы там не решены. Их масштаб только начинают осознавать», — говорит Малашенко. Не говоря уже о политических, добавляет эксперт: «Сейчас крымские татары вроде бы слегка снизили градус противостояния, но среди них по-прежнему много людей, которые негативно относятся к России. И есть радикальные исламисты, некоторые из которых воевали на стороне «Исламского государства».
Но отдавать Крым Россия все равно не будет, убежден эксперт. С его точки зрения, это невозможно политически: «Даже если президентом стал бы Борис Немцов. Теперь это уже навсегда. Даже если Россия начнет разваливаться, крымчане будут держаться за нее».
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Прошел год с момента, когда Россия аннексировала Крым. И тогда, и теперь это событие рассматривалось как важнейшее в новейшей истории страны. В момент аннексии российские аналитики высказывали подчас прямо противоположные оценки происходящего. Какие прогнозы, страхи или ожидания оправдались, а какие нет?
