Архивы: Нападение на Россию — прелюдия к новому Мюнхену

Статья опубликована 14 июля 1941 года

На прошлой неделе стало очевидно, — по данным сразу нескольких источников — что Адольф Гитлер перед нападением на Россию не предъявлял Иосифу Сталину никаких прямых требований. Напротив, пока Сталин ожидал такого демарша, немецкая армия готовилась к войне. И как только подготовка была закончена, она двинулась в наступление. Германия хотела именно войны, и ничего другого. Но почему?

Уж точно не для того, чтобы подкрепить свою военную промышленность российскими ресурсами: каждому ясно, что военные действия обернутся еще большим хаосом для и без того слабо организованного производственного потенциала этой страны. И, вопреки утверждениям Гитлера, не для того, чтобы упредить агрессию русских: он отлично знал, что Россия не осмелится напасть на Германию. Германия напала на Россию отчасти для того, чтобы завоевать на свою сторону антикоммунистов по всему миру, и, конкретнее, чтобы ликвидировать последнее препятствие немецкой гегемонии на европейском континенте — Красную Армию.

Мир путем убеждения?

В случае разгрома этой армии Германия станет полновластной хозяйкой на континенте. Даже если британским сухопутным войскам удастся сохранить свой непрочный плацдарм в Африке и на Ближнем Востоке, в континентальной Европе Германия останется единственной великой державой. Поэтому не нужно обладать особо богатым воображением, чтобы предположить: в случае поражения России Гитлер скорее всего выступит с мирной инициативой — которая, если все выйдет, как он рассчитывает, закончится новым Мюнхенским сговором.

Гитлер-завоеватель скажет: «Континент теперь мой, мои позиции неприступны». Гитлер-географический клаустрофоб заявит: «Теперь у немецкого народа есть необходимое жизненное пространство». Гитлер-крестоносец провозгласит: «Я покончил с коммунистической угрозой». Гитлер-миротворец предложит: «Давайте сосуществовать мирно».

Такое предложение, несомненно, найдет отклик у «умиротворителей» всех мастей: в США — у умиротворителей-антикоммунистов и умиротворителей-изоляционистов; в Англии — у умиротворителей-«мюнхенцев», считающих, что Британии следует заниматься исключительно собственной империей. Но оно не подойдет тем, кто считает гитлеризм бесчеловечной системой, кто видит, что иметь дело с Гитлером и сохранить при этом собственную свободу невозможно, кто понимает, что один Мюнхен влечет за собой другой — и в конце концов ведет к войне.

Мир по принуждению?

С самого начала Второй мировой войны Гитлер ни разу не смог заставить себя в открытую выступить с мирным предложением. После захвата Польши он сделал расплывчатое заявление («подлинный мир возможен только, . . . если Германия и Англия придут к взаимопониманию»), которое затем преподнес немецкому народу как реальную мирную инициативу. В последнее время среди немцев растет недовольство, они устали от войны. На прошлой неделе в печатном органе нацистской партии NS Kurier отмечалось: «Где бы и когда бы мы ни встречались с людьми, мы снова и снова отмечаем отсутствие интереса к великим событиям нынешней войны. Это ужасное, безответственное поведение настолько невыносимо, что правительству следует принять соответствующие меры».

Столкнувшись с таким поведением, Гитлер, возможно, даже попытается навязать мир своим противникам. Если ему удастся покорить Россию, он может предложить прекратить военные действия. Он может объявить о создании Европейской конфедерации, о которой столько говорят нацисты, реализовать на практике свой разрекламированный «новый порядок», предстать в глазах всего мира реформатором Европы. Он может заняться укреплением торговых связей с Латинской Америкой, рассчитывая, что настроения в пользу «невмешательства» в Соединенных Штатах и давление латиноамериканских стран склонят Вашингтон и Лондон к политике умиротворения.

Все это, впрочем — лишь теоретические предположения. Упорное сопротивление русских может снять их с повестки дня, если, к тому же, Британия не ослабит своих военных усилий, а США — готовности помогать ей оружием. Впрочем, существует и иная теоретическая возможность: если Россия окажется для немцев неожиданно крепким орешком, США и Британия могут «отойти в сторону», надеясь, что гитлеризм и коммунизм уничтожат друг друга. Напомним, однако, что именно эта надежда привела к Мюнхену в 1938 году.

Ответ Идена

Вероятно, все эти теоретические предположения и держал в уме британский министр иностранных дел Энтони Иден (Anthony Eden), выступая на прошлой неделе на митинге в Лидсе. Иден никогда не относился к числу умиротворителей, и возможно, он опасается мирной инициативы Гитлера, а точнее того, что, если она станет реальностью, у Британии не окажется готового ответа. В своей речи он говорил о необходимости думать о будущем, готовить «подлинный новый порядок», чтобы противопоставить его гитлеровскому, основанному на грубой силе. Затем он от лица Британии заранее дал ответ на возможные мирные предложения нацистов:

«Мы полны решимости разгромить Гитлера. И мы не ослабим усилий, пока дело не будет сделано. . . . Мы предполагаем, что в ходе своей кампании в России Гитлер в подходящий для себя момент попытается выступить в очередной лицедейской ипостаси. На сей раз он вырядится в тогу миротворца. Внутренняя ситуация в Германии вынудит его на время надеть эту фальшивую маску. . . . Поэтому мне кажется целесообразным сразу же заявить о позиции Правительства Его Величества по отношению к любому мирному предложению Гитлера. . . Мы никогда и ни при каких условиях не намерены вести с ним переговоров ни на какую тему. Мы будем наращивать наши военные усилия, пока с ним самим и со всем, за что он стоит, не будет покончено. Вопрос стоит так — либо наш образ жизни, либо гитлеровский: вместе на планете они существовать не могут».