Незначительная Аргентина Кристины Киршнер

Пожалуй, вернее всего будет заключить, что президент Аргентины Кристина Киршнер разыграла в России партию местного, а не международного значения. Этот ход, безусловно, рассчитан на то, чтобы ее помнили как лидера левых, когда она уже будет не у руля. Она хочет прочно застолбить за собой это место, чтобы, вне зависимости от того, кто станет следующим президентом, ее воспринимали исключительно как непримиримого оппозиционера. Она считает (и, возможно, это единственное, в чем она права), что политика новой администрации будет более прагматичной. Она видит ее справа от себя и хочет, чтобы было именно так. И потому она решается на маневры, превращающие внешнюю политику страны в поле для междоусобиц.

Но на самом деле, ошибка ее гораздо глубже, чем эта путаница между внешним и внутренним. В Москве она явно дала понять, что у Аргентины есть только два стратегических союзника — Россия и Китай, и еще два близких друга — Иран и Венесуэла. Ни одна из этих стран не являет собой правовое государство. Во всех этих странах попираются свободы, свободная журналистика как таковая перестала существовать, а лидеры от оппозиции либо сидят в тюрьме, либо лежат в земле. И так, на завершающем этапе своего мандата, Кристина Киршнер разменяла единственный капитал, который был у ее правительства за границей: защиту прав человека. И хотя здесь мы уже ничему не удивляемся, весь мир разводит руками, ведь история этого капитала восходит к драматическим событиям 40-летней давности.

Кристина приписала Владимиру Путину роль ключевого игрока в области мировой политики и экономики. Но это не так. Экономика России находится в тяжелом упадке из-за санкций Евросоюза и США в связи с событиями на Украине, а также из-за падения цен на нефть и газ, которые являются ее главным экспортным сырьем. Предполагаемое лидерство Путина ограничивается его ролью военного фанфарона, способного силой вернуть себе земли, украинские крымские земли, которые он считает русскими. Это было явным нарушением международного права и современных форм сосуществования между странами. А еще это была провокация запада: вторжение в Крым и другие области Украины вызвало реакцию, способную привести к мировой войне.

Кристина оказалась одним из немногих лидеров, поддержавших Путина после его вторжения в Крым, а сейчас она договаривается с ним о совместных русско-аргентинских учениях. Что же тогда госпожа президент жалуется, когда британцы увеличивают свое военное присутствие на Фолклендских островах? Разве она сама не делает все возможное, чтобы вызвать международное недоверие? Что общего может быть между российскими и аргентинскими военными для того, чтобы проводить совместные учения? И хоть Путин одарил ее больше обещаниями, чем конкретными заявлениями, тот факт, что Россия может приступить к строительству ядерной станции в Аргентине, подливает масла в огонь в непростые отношения с западом.

Самое же непростительное, что сделала Кристина в Москве, это то, с каким пренебрежением и критикой отзывалась она о третьих странах и других лидерах. Так поступают только самые маргинальные государства. Можно позволить себе критику других стран, находясь в собственном государстве, но никак не в гостях. И тем паче не тогда, когда Россия пребывает в состоянии противостояния с критикуемыми госпожой Киршнер лицами и странами. Она презрела самые элементарные каноны международной дипломатии.

Кристина держит зло на Обаму, а тот и не думает завоевать ее симпатию. Президент США искренне надеется на новое правительство в Аргентине. На недавней встрече в верхах в Панаме Обама одарил Кристину красноречивой прощальной улыбкой, граничащей между иронией и безразличием. Киршнер хорошо улавливает такие намеки, и ее затаенные обиды стали еще острее. Тогда она пустилась критиковать Обаму за ситуацию с экспортом аргентинского мяса и фруктов — находясь в Москве.

Основной упрек Кристины в адрес Обамы состоит в том, что он не остановил судебную эскалацию «фондов-стервятников» США против ее страны. Правительство Вашингтона пыталось, якобы, отстоять в Верховном суде США позицию Аргентины, утверждая, что для международной финансовой системы правильнее уважать право на реструктуризацию долгов суверенных государств. Суд не внял этим заверениям и оставил судьбу латиноамериканского государства в руках нью-йоркского судьи Томаса Гриза (Thomas Griesa), решение которого привело Аргентину на грань дефолта. Как всегда, Кристина приняла это как личную обиду.

В первом полугодии 2014 года Киршнер пыталась сохранить хорошие отношения с США и Европой: за несколько недель она согласилась на выплату долга перед Парижским клубом кредиторов, согласились выплатить компании Repsol (Испания) компенсацию за национализацию YPF и произвела расчеты с иностранными компаниями, которые выиграли судебный процесс против страны в Международном центре по урегулированию инвестиционных споров. В июне же, когда Верховный суд США принял решение не в ее пользу, она в мгновение ока превратилась в «антиимпериалистического» лидера. Но Обама-то уже сбросил ее со счетов окончательно.

Кристина бросила Европе вызов из Москвы за ее экономическую политику. Получается несколько странно: госпожа президент принимает в штыки любую критику в адрес экономики Аргентины, но при этом не стесняется вмешиваться в дела, которые ее не касаются. Особенно агрессивный выпад (она его назвала «шуткой») она позволила себе в адрес канцлера Германии, Ангелы Меркель, которая не раз встречалась с ней и ее супругом. Немецкое правительство сыграло ключевую роль в достижении договора с Парижским клубом инвесторов год назад, потому что Германия — один из основных кредиторов Аргентины в этом институте. С чем же связана, в таком случае, эта агрессия? Неужели это был чистый популизм, обращенный к несистемным европейским партиям? Неужели Кристина чувствует себя близкой по духу этим партиям с их, порой, фило-нацистскими идеями? Возможно. У популизма нет идеологии.

Китай превратился в непременного участника переговоров на мировом уровне, но он не может быть единственным или одним из немногих партнеров Аргентины. Что касается Ирана, до сих пор не найден ответ на вопрос относительно его участия в давнем теракте в еврейском центре АМИА, в Буэнос-Айресе. Венесуэла — безнадежный пример латиноамериканского бессилия. Несколько стран возмутились, когда Вашингтон позволил себе невероятное и неполитичное заявление о том, что Венесуэла представляет собой угрозу для безопасности США. Но почти никто, и к Аргентине это тоже относится, не возмутился в ответ на аресты лидеров венесуэльской оппозиции Леопольдо Лопеса (Leopoldo López) и Антонио Ледесмы (Antonio Ledezma). Латинская Америка запуталась в формах и сути демократии.

Кристина убеждена, что установился такой новый миропорядок, который вытеснил старые державы. Но не все так просто. Китай, Россия и даже Иран собираются выступать на той же сцене, что и всегда, без смены декораций. А потому речь президента Аргентины не соответствует нынешним реалиям и диссонирует с провозглашаемой ею постмодернизацией. Такие ошибки наносят вред ее стране, правительству, которое вскоре придет к власти, и всем аргентинцам, которые всегда болезненно относились к любым политическим мерам изоляции. Ее речь была адресована только единомышленникам. В Москве с ее легкой руки Аргентина превратилась в одну из самых непредсказуемых (и потому, незначительных) стран мира.