Задним умом думать легко. Год назад никто не мог себе представить, что возможна война между Россией и Украиной. Путин осуществил невообразимое — допустил войну между братскими народами.
Территориальной целостности больше не существует, войска и техника перевозятся через украинскую границу. Убиты тысячи людей, сотни тысяч стали беженцами. Город-миллионник Донецк превратился в город-призрак, терроризируемый преступными группировками, бывшими бойцами чеченских войн и российскими спецназовцами.
То, что начиналось как молниеносная кампания против Крыма, превратилось в необъяснимую войну, конца которой не видно. Путин не покорил Украину. По крайней мере, пока. Скорее, наоборот — вопреки своей воле, он способствовал рождению новой нации. Его расчеты не оправдались. Он изолировал Россию намного сильнее, чем это можно было сделать при помощи политики сдерживания и санкций. Никто не знает, что произойдет дальше.
Украина? Нас не интересует
Но Европа, взбудораженная Майданом, аннексией Крыма и катастрофой малайзийского боинга, сплотившаяся в рефлексе самозащиты, сейчас, видимо, собирается сконцентрироваться на других заботах. Их предостаточно — Греция, евро, резко возросшее количество беженцев, исламистский террор. Справится ли Европа с внутренними конфликтами и внешним давлением и продлит ли санкции против российской агрессии, укрепится ли она в ходе кризиса или распадется — все это вопросы открытые. На кону стоит судьба не только Украины, но и Европы.
От сложившейся ситуации страдают в первую очередь те, кто занимался развитием отношений между Германией и Россией. Таких немало. Они все задают себе вопросы: может быть, они что-то упустили, прослушали, не увидели или даже ввели кого-то в заблуждение? И сейчас они должны признать свое поражение.
Выступления Путина в Германии
Некоторые утверждают, что знали, что все идет к такому развитию. Я не отношусь к их числу. Многие помнят речь Путина в бундестаге 25 сентября 2001 года. Некоторые вспоминают о его словах 2005 года о распаде Советского Союза как крупнейшей геополитической катастрофе XX века. Многим запомнилось его выступление на Мюнхенской конференции по вопросам безопасности 2007 года, ставшее сигналом поворотного момента и возвращения холодной войны.
Выступления российского президента комментировались уже тысячу раз, их риторические аспекты и семантические нюансы тщательно анализировались. Речь в здании Рейхстага, на стенах которого остались надписи красноармейцев с победной битвы за Берлин 70 лет назад: здесь многое совпало — то, что российский президент вообще выступает в немецком парламенте, к тому же президент, которому было важно произнести речь на «языке Шиллера и Гете». Кроме того, Путин вырос в Ленинграде, городе, пережившем блокаду.
Казалось, одним ударом он опровергает все, что можно было предъявить бывшему агенту КГБ. Говорить в рейхстаге о немецко-российских трагедиях XX века, о тоталитаризме и перспективах будущего, о которых давно мечтали предприниматели, инженеры, банкиры, художники и директоры музеев — казалось, все противоречия исчезли в атмосфере всеобщего понимания.
И спустя годы несложно проследить, почему речь постоянно прерывалась аплодисментами, перешедшими под конец в бурные овации стоя. Здесь совпали настроения и ожидания, о которых до сегодняшнего дня можно вспоминать с ностальгией. Вплоть до твердого убеждения в том, что «Запад» не принял всерьез знаки внимания со стороны Путина и потерял свое счастье.
Выступление Путина на конференции по вопросам безопасности в Мюнхене в 2007 году стало возвращением самоуверенной России. Путин читал мораль США, упрекал Запад в двойных стандартах и невыполнении своих обещаний, а США — в стремлении к однополярному мироустройству и мировому господству. США, которые сами в тот момент с трудом справлялись с ситуацией в мире, сами создали почву для подобных обвинений — прежде всего, речь идет о войне в Ираке Джорджа Буша-младшего.
С этого момента Путин стал человеком, который «указывает Западу» (в первую очередь «американцам»), который якобы за всем стоит. Он мстит за всех жертв, будь то жертвы бомбардировок или потребительского террора, АНБ или безуспешного немецкого воссоединения. Если так посмотреть, то необязательно что-то знать о политике Путина, достаточно быть просто против Америки. Все эти рассуждения доходят до того, что «Запад» несет ответственность за «украинский кризис», а Россия является жертвой агрессивной политика Запада, НАТО и Америки.
Унижение и оскорбление России действительно имеет место. Но оно не имеет ничего общего с якобы существовавшими на протяжении веков угрозами в ее адрес. Тот, кто пережил хаос 90-х годов в России, может понять стремление населения к покою и порядку. Так называемые элиты были заняты тем, что грабили общественное имущество и прятали свое богатство за границей. В 90-е годы это были олигархи, в 2000-е — новая элита и представители спецслужб и аппарата власти. Кипр, Лондон, торговцы недвижимостью на Лазурном берегу, офшорные зоны — все они оказались в плюсе.
Социальное обеспечение — на уровне развивающихся стран
Необязательно быть политологом, чтобы увидеть, что что-то в новой стабильности было не так. Нигде богатство не было так безгранично и бесстыдно выставлено напоказ, как в Москве, куда стекались мультимиллиардеры. Ситуация, которую можно было наблюдать только в развивающихся странах: роскошь в мегаполисе и упадок в регионах.
Тот, кто регулярно посещал Россию, мог также видеть, как она поступательно развивалась, как становилась нормальной страной. Возникла уверенность, что Россия справится со всеми проблемами собственными силами. Но богатство страны, источниками которого была благоприятная конъюнктура нефтегазового бума, не способствовало модернизации страны, реконструкции таких вековых проектов, как транссибирская магистраль или строительство автобанов, технопарков или коммуникационных сетей.
Беспримерный исход
Россия сегодня зависима от спадов и взлетов мирового рынка, как никогда. Никогда Россию не покидало такое большое количество граждан, как в последние десять лет — беспримерный исход образованных людей, которые не видят для себя возможностей в собственной стране. Даже в ходе эмиграции в 1917 году не было такого большого оттока квалифицированных кадров.
Кроме того, миллионы российских граждан за последние десять лет побывали за границей и своими глазами увидели, как можно поднять инфраструктуру, сферу услуг, предпринимательскую культуру за одно-два десятилетия. Особенно шокирующим для россиян был опыт китайского экономического чуда. Они вернулись назад и вынуждены были констатировать, что в собственной стране ничего не изменилось и не изменится.
Злость, разочарование, поиск козлов отпущения — всего этого достаточно в стране, в которой олигархи и коррупционеры оказываются безнаказанными и делают, что захотят. В стране, где стабилизация означает вертикаль власти, перераспределение имущества в пользу необузданных клептократов, — в избытке ненависть и зависть, а также чувство униженности. Об этом давно знали и российские социологи, это чувство возникло не при помощи НАТО или ЕС или же колкого высказывания Обамы о том, что Россия является региональной державой.
Так называемый украинский кризис — это в первую очередь российский кризис, в который страну привело правительство, которое не доросло до задачи модернизации страны. Иными словами — проще развязать маленькую успешную войну, чем достроить, наконец, трассу между Москвой и Петербургом.
Нам нужно еще раз внимательнее присмотреться к Украине, одной из крупнейших стран Европы с 45 миллионами жителей, которая с 1991 года является независимым государством. Но на ментальной карте мира для большинства немцев ее не существовало до недавнего времени — она была частью бывшей российской, а затем советской империи.
Украина? Где-то рядом с Россией
До недавнего времени украинский язык не считался самостоятельным языком, а неким ответвлением русского языка. В Германии не понимали, как можно быть русскоязычным украинцем, что страна двуязычная, ведь такое в Европе — редкость.
В Германии многое знают о немецких преступлениях в Советском Союзе. Но вину чувствуют только по отношению к «русским» — как будто не было сотен тысяч украинских красноармейцев.
Украина до недавнего времени для большинства немцев была не более, чем периферией, задворками, сферой влияния, объектом других, не политическим субъектом, который может иметь собственное представление о своей истории и жизни, как он того хочет, и что дозволено любой другой нации.
Как и прежде, в Германии исторический опыт «промежуточных» народов — Польши и прибалтийских республик — легкомысленно воспринимается как идиосинкразия, в то время как России, разумеется, предоставляется особое право на «свои» сферы влияния. Почему, собственно?
Украинский кризис — угроза ЕС
Если мы в чем-то и можем упрекнуть «Запад» или ЕС, то не в том, что мы слишком рано или чрезмерно стали заботиться о восточных соседях, а в том, что они были восприняты как угроза сплоченности Европы и Европейского Союза, особенно во времена кризиса.
Не только политика в 2013 году была переполнена Майданом и последовавшим «украинским кризисом», он захлестнул и экспертов, интеллектуалов, аналитические центры. Слишком долго для самоуспокоения здесь, словно мантру, повторяли слова о трансформации общества, об автоматическом переходе от плановой системе к рыночной модели, от диктатуры к демократии, в то время как история идет своим путем. На протяжении десятилетий говорили о доминировании геополитики. Врасплох застигнута была и критическая социальная наука, отстранившаяся от истории великих людей и теперь имевшая дело с одним из тех, кто демонстрирует доминирование эскалации, дразня сильнейший военный союз в мире, и виртуозно играет на струнах СМИ.
Европа оказалась не только неподготовленной к новой форме войны, она и сегодня не поспевает за проводимой Путиным информационной войной. Говорят о возвращении к холодной войне — и это в то время, как уже полным ходом идет локальная, так называемая гибридная война XXI века.
На этом ток-шоу не найдется, пожалуй, ни одного военного эксперта, который смог бы что-то рассказать об уличных боях. В интернете и блогосфере можно узнать об этом больше, чем у специализирующихся на этом — и оплачиваемых — СМИ.
Риторика Путина беспокоит
В то время, как Европа открывает для себя геополитику, Путин думает о других вещах. О том, о чем раньше еще не слышали. Через несколько недель после аннексии Крыма он в своем обращении к нации говорил о «специфическом генетическом коде» русского человека, о более 300 миллионах россиян и русскоговорящего населения, проживающего в том числе и далеко за пределами границ сегодняшней Российской Федерации. В связи с этим он говорит о праве и обязанности вступаться за всех русских и все русскоязычное население, независимо от того, где оно проживает, и гражданами какой страны является.
Неудивительно, что такие высказывания обеспокоили государства, где проживают русскоязычные меньшинства — от прибалтийских стран до Казахстана. Здесь происходит смешение неоимпериальной и национальной риторики, которая может быть опасна — в том числе, для самой Российской Федерации.
С момента оккупации Крыма на российских телеканалах транслируется не только ложь и жестокая пропаганда, нам еще дают понять, что в современном мире разница между действительностью и вымыслом, правдой и ложью не имеет значения.
Путин как защитник европейских ценностей
Путинские СМИ не утруждают себя тем, чтобы привести в соответствие современный жаргон с прославлением святой России. Европейский Союз с его 28 странами-участниками высмеивается как гетерогенное, декадентское образование, неспособное защитить собственные ценности. В своем выступлении 4-го декабря 2014 года в Георгиевском зале Кремля Путин даже представил себя истинным защитником европейских ценностей.
В предстоящей дискуссии речь пойдет не только о сохранении санкций, при помощи которых Европа сдерживает агрессию и напор России. Идет речь о начале фундаментального противостояния — сможем ли мы отстоять форму жизни, которую называем Европой.
