Патриотичные Британцы не гнушались ни цветастыми эпитетами, ни витиеватыми возгласами, бурно приветствуя победу герцога Веллингтона над Наполеоном при Ватерлоо — селении к югу от Брюсселя — 18 июня 1815 года. Поэт-лауреат Роберт Саути (Robert Southey) назвал победу, возможно, «самим великим облегчением, которое испытало цивилизованное общество с тех пор, как Карл Мартелл (Charles Martel) разгромил мавров» — в битве французов в 732 году, которая, как как было принято считать в начале XIX века, предотвратила завоевание Западной Европы мусульманами в средние века.
Лорд Каслри (Castlereagh), консерватор и британский министр иностранных дел, разработавший особую дипломатию, которая способствовала поражению Наполеона, как свидетельствует «Хансард» (Hansard — официальный стенографический отчет о заседаниях обеих палат парламента, — прим. перев.), сказал о Ватерлоо: «Это было достижением такого большого достоинства, такого исключительного значения, каковое до сих пор никогда раньше не занимало столь почетного места в исторических хрониках ни этой, ни какой иной страны».
Спустя 200 лет полным ходом идут торжества в память о Ватерлоо — и в Британии, и на месте бывших сражений в Бельгии, где старый обветшалый центр для туристов реконструируют в большой современный музей-мемориал. На юбилейных празднованиях отдают дань уважения России и другим странам антифранцузской коалиции за их военную поддержку, без которой Веллингтон не одержал бы победы и не стал бы одним из самых почитаемых героев Британии викторианской эпохи. Но, возможно, они до конца не сознают того, что не все — даже в Британии — были в восторге от триумфа Веллингтона.
Например, Байрон — поэт-романтик и борец за радикальные идеи. Услышав о победе, он заметил: «Я чертовски извиняюсь … не знаю, может, я когда-нибудь и увижу голову Лорда Каслри на шесте. Но, видимо, не сейчас».
Байрону пришлось излить свое разочарование и упадок духа в стихах, источавших ядовитый сарказм, в которых он высмеивал Каслри, называя его «умственным кастратом», а Веллингтона объявляя «лучшим из головорезов». Уильям Коббетт (William Cobbett) — его единомышленник-радикал — испытывал подобное отчаяние. Почти через 20 лет после сражения он заявил, что Ватерлоо стало началом мрачной эпохи политических репрессий и экономических невзгод, «принеся гораздо больше настоящего позора ... долгов, отчаяния среднему классу, и больше бед и страданий рабочему классу, гораздо больше нападок и посягательств на устоявшиеся институты, законодательство и свободы страны», чем какая-либо победа британской армии до этого.
Крушение надежд радикалов является важной темой книги Дэвида Крейна (David Crane) «Как прошел день?» (Went the Day Well?), которая представляет собой отчасти серию зарисовок из жизни британского общества во времена победы при Ватерлоо и, с другой стороны, впечатляющее рассуждение о значении битвы в современной истории Британии. Ее также можно считать завершением книги «Новости из Ватерлоо» (The News from Waterloo) — занимательного научно выверенного повествования Брайана Кэткарта (Brian Cathcart) о том, каким образом британское правительство и общественность получили первую весть о победе Веллингтона. Наряду с книгой «Вместе с самым долгим днем» (Together with The Longest Afternoon) Брендана Симса (Brendan Simms), в которой автор час за часом, выстрел за выстрелом подробнейшим образом описывает один из самых тяжелых эпизодов битвы, эти три произведения составляют трилогию. В каждой части этой трилогии авторам удается мастерски достичь нелегкой цели — оценить свежим и рациональным взглядом события в истории Европы, находящиеся в числе самых изученных и описанных подробнейшим образом.
Мнение о том, что Ватерлоо стало триумфом в части политической реакции, был запечатлено Виктором Гюго (Victor Hugo) в пространном описании битвы в его романе 1862 года «Отверженные» (Les Misérables). И если британцы воспринимали Наполеона как воинственного выскочку, который вполне заслуживает изгнания на всеми забытый остров Святой Елены в Южной Атлантике, то Гюго и французские либералы видели в поражении императора настолько серьезный шаг назад, что это позволило возродить ненавистную Франции монархию Бурбонов и других реакционных режимов по всей Европе.
Но победа Веллингтона еще и дала ответ на то, что британский историк Джереми Блэк (Jeremy Black) назвал «западным вопросом» — в противоположность «восточному вопросу», стоявшему перед политиками XIX века, обеспокоенными тем, что же делать с распадающейся Османской империей. «Западный вопрос», так или иначе, был связан с тем, должна ли современная Европа остаться под контролем Франции, превозносившей — по крайней мере, начиная с эпохи Людовика XIV —свое величие и восхвалявшей свою национальную избранность. Или она должна была стать свободным союзом государств в условиях политического равновесия, гарантированного из-за Ла-Манша Британией с ее морским и экономическим могуществом. Битва при Ватерлоо вынесла вердикт — XIX век стал столетием Британии (хотя он и был подвергнут сомнению после 1871 года в связи с подъемом Германии), и французской мечте объединить западную цивилизацию под сенью своей культуры и законов не суждено было сбыться.
После такого исторического экскурса становится проще понять, почему Франция до сих пор так болезненно — хотя теперь уже несколько иначе — воспринимает Ватерлоо. В марте Франции удалось надавить на Бельгию, чтобы изъять из обращения партию монет на сумму 180 тысяч евро, которые та отчеканила в честь юбилея битвы. «Обращение этих монет с изображением символа, отрицательно воспринимаемого частью населения Европы, кажется пагубным в то время, когда правительства стран еврозоны пытаются обеспечить единство и сотрудничество в условиях использования единой валюты», — заявило в своем письме правительство Франции, ловко скрывая возмущение своего народа под благовидным предлогом заботы о Европе.
Британия, не входящая в еврозону, ничем не ограничена и выпустила собственную юбилейную монету достоинством в 5 фунтов стерлингов, на которой изображено знаменитое рукопожатие Веллингтона и прусского командующего фельдмаршала Блюхера (Blücher). Но разве не заслуживают большего признания и другие немцы, сражавшиеся при Ватерлоо — особенно выходцы из Ганновера? Так считает историк из Кембриджского университета Симс, специализирующийся на Германии и Британской империи.
«Самый долгий день» представляет собой живое повествование о 2-м полке легких драгун Королевского Германского легиона — военном формировании, в которое входили германские эмигранты из Ганновера. Соединенная затем с Британией монархическим союзом эта северная территория Германии в 1830 году была захвачена французской армией и затем почти 11 лет находилась под наполеоновским владычеством. Веллингтон поручил Ганноверской армии оборонять Ла-Э-Сент (La Haye Sainte) — ферму, находившуюся на центральном участке союзнического фронта. Бойцы сражались настолько героически, что смогли удержать наполеоновские войска достаточно долго, благодаря чему прибытие корпуса Блюхера переломило ход сражения. По словам Симса, следует отдать должное Ганноверской армии, сыгравшей в этой победе решающую роль.
В своем динамичном повествовании, воспроизводящем дым и суматоху жаркого сражения, Симс приводит слова майора Джорджа Баринга (George Baring), командовавшего ганноверским батальоном: «Ничто не в состоянии сдержать доблесть и отвагу наших людей … Именно в такие минуты понимаешь, что значит для солдата поддержка другого солдата, и что на самом деле означает слово “товарищ”».
В конце книги Симс пишет, что в 2013 году один из бывших командующих армии Великобритании назвал битву при Ватерлоо «первой операцией НАТО». Поскольку лишь 36% армии Веллингтона были британцами — остальные были немцами, голландцами или фламандцами и валлонами из тех мест, где сейчас расположена Бельгия. Эта историческая деталь — всего лишь любопытный факт, если не сказать анахронизм, но может ли она примирить французов с памятными монетами, выпущенными в честь Ватерлоо, это уже совсем другой вопрос.
Кэткарт, профессор журналистики Кингстонского университета Лондона, в некоторых кругах больше известен как основатель инициативной группы Hacked Off, проводившей кампанию за обнародование фактов телефонного хакерства со стороны представителей британской прессы. Как он пишет в своей книге «Новости из Ватерлоо», на полях сражений иностранных журналистов не было, и за надежными сведениями о событиях за рубежом лондонские газеты, как правило, обращались к правительству и его агентам.
Кэткарт красочно и подробно описывает то, как по Лондону разлетелись ложные и вводящие в заблуждение слухи. И лишь потом, после изнурительной поездки в экипаже, на корабле и на лодке в город прибыл фельдъегерь Веллингтона майор Генри Перси (Henry Percy) с официальной депешей от герцога — а также с двумя захваченными орлами Наполеона, чтобы исключить всякие сомнения по поводу победы. Однако первая достоверная информация о победе Британии была доставлена в Лондон неким загадочным путешественником, приехавшим из Гента, что неподалеку от Брюсселя, который в истории известен как «мистер К.». (Как писала эдинбургская газета Caledonian Mercury, он был жителем Дувра).
Кэткарт вполне благоразумно утверждает, что никаких фактов, свидетельствующих о том, что «мистер К.» действительно существовал, нет. Но при этом он предлагает нам новую версию событий, основанную на слухах о том, что знаменитый банкир Натан Ротшильд (Nathan Rothschild) получил сообщение о победе Веллингтона через сеть агентов немного раньше других и, воспользовавшись этой новостью, провел судьбоносную сделку на Лондонской бирже.
Поколение за поколением авторитетные историки и писатели попадались на эту удочку и верили в эту легенду, истоки которой можно проследить в антисемитском памфлете, опубликованном в 1846 году в Париже. Некоторых ввела в заблуждение книга — якобы дневник американского дипломата времен сражения при Ватерлоо Джеймса Галлатина (James Gallatin) — признанная в 1950-е годы подделкой, которую изготовили уже после 1879 года.
Другие писатели опрометчиво поверили словам давно забытого английского историка Сэра Арчибальда Элисона (Sir Archibald Alison), который в 1815 году писал, что 20 июня 1815 года — через два дня после сражения — лондонская газета Courier сообщила о том, что Ротшильд лихорадочно скупает акции. На самом же деле, Кэткарт доказал, что упомянутая газета такой статьи не публиковала.
Крейн, к сожалению, тоже поддерживает легенду о Ротшильде, ссылаясь на фальшивый дневник Галлатина. Этот британский историк совершает еще одну — более простительную ошибку, утверждая, что сумма займа, полученного британским правительством для финансирования военной кампании при Ватерлоо, составляла 26 миллионов фунтов стерлингов. На самом же деле, она составляла 36 миллионов. Однако эти недочеты отнюдь не преуменьшают достоинства книги Крейна, в которой он объясняет, почему простые британские солдаты — особенно те, которые участвовали под командованием Веллингтона в кампаниях 1808-1814 годов в Португалии, Испании и Франции — были готовы воевать за короля и свою страну.
Эти продуманные и вполне уместные рассуждения мы находим в самой яркой главе книги Крейна, где он рассказывает о Джеке Шоу (Jack Shaw). Джек был популярным профессиональным боксером, который участвовал в сражении при Ватерлоо в чине капрала и, по всей вероятности, валил французских солдат ударами левой, правой и по-всякому прежде, чем столкнуться с неизбежным вблизи фермы Ла-Э-Сент. (Симс в своей книге также рассказывает о Джеке Шоу). «Возможно, что простой английский солдат шел на войну добровольцем не из каких-то особых патриотических чувств, но это не мешало ему защищаться и от всего иностранного или мириться с виселицами, порками и расстрельными командами — точно так же, как дома его соотечественники мирились с самой варварской системой наказаний в Европе, — пишет Крейн. — Веллингтон, как никто другой, знал, что … с тем верноподданством, которое сплачивало войска в Испании, и при наличии какой-то магической силы, превращавшей жертв судебной системы и тюрем в самую лучшую армию за всю историю Британии, абстрактные понятия патриотизма произрастают на твердой почве суровой действительности, которой нет ни в одной другой стране.
Легенды, которыми обрастал героизм таких солдат, как Шоу, позволяют понять, почему для британцев Ватерлоо до сих пор является поводом для гордости за свою страну. Когда шведская поп-группа «АББА» пела о том, что «Учебник истории на полке/История всегда повторяется», она подразумевала не войну, а любовь. Но ставлю монету в 2 евро за то, что сейчас, 200 лет спустя, издатели по-прежнему будут печатать книги о битве при Ватерлоо.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Спустя 200 лет полным ходом идут торжества в память о Ватерлоо — и в Британии, и в Бельгии. На юбилейных празднованиях отдают дань уважения России и другим странам антифранцузской коалиции за их военную поддержку, без которой Веллингтон не одержал бы победы и не стал бы одним из самых почитаемых героев Британии викторианской эпохи.
