13 апреля российское правительство объявило, что поставит в Иран современные зенитно-ракетные комплексы С-300, спровоцировав тем самым вполне понятное оцепенение в США, Европе и Израиле. Если американский президент Барак Обама на публике отреагировал на такое решение неожиданно вяло, то американские и европейские официальные лица, в том числе, госсекретарь Джон Керри и министр иностранных дел Германии Франк-Вальтер Штайнмайер выразили озабоченность по поводу предложенной сделки, а израильское правительство гневно пригрозило ответить России поставками оружия на Украину. Западные аналитики и средства массовой информации полагают, что поставки С-300 Ирану способны изменить стратегический баланс сил в регионе и осложнить любые попытки США или Израиля по нанесению ударов по иранским ядерным объектам. Выступая в апреле на страницах The National Interest, Клинт Хиноут (Clint Hinote) весьма убедительно заявил, что поставки С-300 в Иран могут «фундаментально изменить баланс военных сил в регионе».
Тем не менее, реакция западных политиков и аналитиков является чрезмерно раздутой, потому что в ней преувеличиваются шансы на использование Ираном российских ракет С-300. История С-300 в российско-иранских отношениях показывает, что эту систему вооружений Кремль использует главным образом в качестве козыря для торга с Западом, и вряд ли будет поставлять ее иранским военным.
После десятилетия напряженности в отношениях между Москвой и Тегераном, возникшей в связи с иранской революцией и вторжением Советского Союза в Афганистан в 1979 году, СССР в 1989 году (и впоследствии Россия) стал крупным поставщиком оружия в Иран. Две страны договорились о крупных поставках вооружений во время исторической встречи в верхах, состоявшейся в том году между спикером иранского парламента Али Акбаром Хашеми Рафсанджани (Ali Akbar Hashemi Rafsanjani) и советским руководителем Михаилом Горбачевым. В последующие годы они продолжали наращивать свое военно-техническое сотрудничество. Правительство США, встревоженное накоплением в иранских арсеналах оружия российского производства, в начале 1990-х оказывало значительное давление на Москву, добиваясь от нее прекращения поставок вооружений Ирану. В 1995 году Россия заключила секретное соглашение Гора-Черномырдина о прекращении к концу 1999 года любых поставок обычных вооружений в Иран. Однако Москва в ноябре 2000 года в одностороннем порядке вышла из этого пакта, после чего начались активные встречи между представителями военных ведомств России и Ирана, которые были преисполнены желания заключить новые сделки на поставку оружия. Заявления российских и иранских официальных лиц свидетельствуют о том, что комплекс С-300 является приоритетом для военного ведомства Ирана как минимум с 1998 года. Эта система стала темой обсуждения в марте 2001 года в Москве, где проходил саммит между российским президентом Владимиром Путиным и иранским президентом Мохаммадом Хатами, а также на многочисленных встречах между российскими и иранскими военными представителями в последующие годы.
Дипломатический скандал
Но, к великому разочарованию для иранских партнеров, российские официальные лица вначале отказывались продавать С-300 Тегерану. Москва упрямилась из-за того, что поставки этого ЗРК могли вызвать мощную и крайне негативную политическую реакцию — гораздо сильнее, чем поставки любых других систем вооружений (включая транспортные вертолеты Ми-17 и самолеты Су-25). Политическая взрывоопасность С-300 весомо дала о себе знать во время кипрского ракетного кризиса 1998 года, когда Россия продала С-300 Кипру и тем самым вызвала гневную реакцию со стороны Турции и крупный дипломатический кризис в восточном Средиземноморье. Признав то обстоятельство, что Соединенные Штаты и Запад с особой обеспокоенностью смотрят на С-300, Москва проявила нежелание порождать дипломатический скандал, который был неизбежен в случае поставок этого ЗРК Ирану. Кроме того, беспокойству Кремля по поводу поставок С-300 в Иран способствовал факт долгой и очень непростой истории российско-иранских отношений, а также отрицательное отношение Москвы к появлению ядерной державы в непосредственной близости от южных рубежей России. В последующие годы две страны продолжали углублять свое военно-техническое сотрудничество, однако Россия как и раньше отвечала отказом на неоднократные просьбы Тегерана о поставках С-300.
Однако в 2007 год Россия, наконец, уступила давним пожеланиям Ирана и заключила с ним контракт стоимостью 800 миллионов долларов на поставку пяти комплексов С-300. Столь внезапная перемена настроения стала отражением иных факторов, не имеющих отношения к коммерческим или дипломатическим преимуществам самой сделки. Подписание контракта стало для Кремля резким геополитическим выпадом в сторону США, и с тех пор С-300 превратилась в политический козырь для торга и рычаг давления. Соглашение было заключено после существенного ухудшения российско-американских отношений, которое началось с того, что администрация Буша в 2002 году вышла из Договора о противоракетной обороне. Тенденция к понижению продолжилась, когда США в 2003 году вторглись в Ирак (Россия выступала резко против вторжения). Кульминацией стало прозвучавшее в 2007 году заявление Буша о строительстве системы противоракетной обороны с размещением ракет-перехватчиков в Польше и радиолокационной станции в Чехии. Возмущенная развертыванием инфраструктуры ПРО в своем ближнем зарубежье, Москва в ответ предложила Ирану С-300.
Но в 2010 году президент Дмитрий Медведев наложил запрет на поставки этого комплекса в рамках общего потепления в российско-американских отношениях, которого добивалась администрация Обамы со своей политикой «перезагрузки». В этом случае Кремль при принятии решений о С-300 также руководствовался состоянием отношений с Соединенными Штатами. Этот запрет явно был взаимной уступкой, сделанной в ответ на решение администрации Обамы отказаться от планов Буша по строительству ПРО в Восточной Европе и вначале разместить элементы этой системы на кораблях ВМС.
Налицо четкая связь между кремлевским решением и состоянием российско-американских отношений. Но наряду с этим стоит заметить, что за три года, прошедших от заключения соглашения до запрета Медведева, не было согласовано никаких графиков поставки. Похоже, что Россия вообще не собиралась продавать Ирану С-300, а это говорит о том, что Кремль смог поставить себе в заслугу серьезную «уступку» на переговорах с администрацией Обамы, публично отказавшись от того, что он и так не намеревался делать. Нежелание Москвы поставлять Ирану серьезное оружие, могущее изменить баланс сил в регионе, никуда не исчезло, но Кремль начал понимать истинную ценность С-300 в отношениях с США.
В последние месяцы новый спад в российско-американских отношениях вызвал очередной разворот в политике Москвы по вопросу поставок С-300. В апреле 2015 года, когда отношения между Россией и Западом опустились до самой низкой точки с момента российско-грузинской войны 2008 года, Путин снял медведевский запрет на поставки. В ответ на российские действия на Украине США и ЕС весной и летом 2014 года ввели серьезные санкции против российских компаний и отдельных лиц. Сейчас, когда ситуация на востоке Украины принимает очертания «замороженного конфликта», политическое противостояние между двумя сторонами сохраняется. Запад по-прежнему требует от Путина активных действий по реализации минских договоренностей и по возвращению сепаратистских территорий в Донецкой и Луганской областях в состав Украины. Американские и европейские лидеры постоянно твердят о том, что западные санкции, которые резко осуждает Кремль, не будут отменены до тех пор, пока Россия не выполнит предложенные ей условия. Соответственно, решение Путина снять запрет на поставки С-300 в Иран было принято на самой низкой отметке в российских отношениях с США и Западом.
Однако российские официальные лица весьма расплывчато отвечают на вопрос о конкретных сроках поставки ракет, идя тем же самым путем, что и в период с 2007 по 2010 годы, когда Россия хранила молчание о графике доставки. После сопровождавшихся звуками фанфар заявлений Путина и министра иностранных дел Сергея Лаврова о том, что поставки все же будут осуществлены, руководители второго уровня типа заместителя министра иностранных дел Сергея Рябкова и заместителя руководителя Совета национальной безопасности Евгения Лукьянова поспешили уведомить средства массовой информации о том, что сроки поставки не согласованы, и что «на реализацию данного проекта уйдет какое-то время». Прошло почти два месяца после заявления Путина, а стороны так пока и не заключили новый контракт. Это говорит о том, что отмена запрета на поставки могла быть символическим жестом, нацеленным на Запад, но не на иранскую аудиторию. Такая модель поведения полностью соответствует действиям России после заключения первоначальной договоренности в 2007 году.
История ясно указывает на то, что готовность России продать (или предложить продать) С-300 Ирану полностью зависит от направления движения российско-американских отношений. Так почему же Кремль решил вернуть этот вопрос в повестку именно сейчас? Похоже, что это решение связано с ухудшением стратегических позиций России по отношению к США и Западу. В двух ключевых областях текущего геополитического противостояния между Россией и Западом, какими являются Украина и Сирия, стратегические позиции Москвы в последние недели существенно ослабли. Соответственно, путинский режим пытается включить в геополитическое уравнение новую переменную, чтобы создать более благоприятное встречное удовлетворение по принципу «ты мне, я тебе».
В рядах правящей элиты в России нарастают требования улучшить отношения с Западом, и в таких условиях С-300 может занять свое традиционное место козыря в политической игре. Возможно, Путин намеревается использовать эти поставки, чтобы избежать того бинарного решения украинского кризиса, которое предлагает ему Запад: либо сотрудничество с целью реинтеграции сепаратистских территорий в состав Украины, либо сохранение санкций. Путину очень хочется, чтобы западные санкции были сняты, но у него нет ни малейшего желания предстать в образе руководителя, который отступился от востока Украины, особенно сейчас, когда аппарат государственных СМИ довел российское население до националистического исступления рассказами о фашистской хунте в Киеве и неонацистских формированиях на Донбассе. Предлагая С-300 Ирану (а это предложение можно в любой момент притормозить или отменить), Путин вводит еще одну возможную уступку. Не исключено, что это поиск третьего пути для выхода из сегодняшней украинской дилеммы. Поскольку условные попытки восстановить нормальные рабочие отношения между Россией и Западом продолжаются (олицетворением этого стал недавний визит Керри в Сочи и Москву), в следующий раз тема С-300 будет поднята за столом переговоров между Россией и Западом, а не на иранской военной базе. Иранских военачальников, которым очень хочется разместить С-300 вокруг ядерных объектов в Араке и Натанзе, ждет очередное разочарование.
Квентин Бакхольц — старший аналитик вашингтонской аналитической и консалтинговой компании TD International. Изложенные в статье взгляды принадлежат автору и могут не отражать позицию TD International.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Российское правительство объявило, что поставит в Иран комплексы С-300, спровоцировав оцепенение в США, Европе и Израиле. Реакция западных политиков и аналитиков является чрезмерно раздутой, потому что в ней преувеличиваются шансы на использование Ираном российских ракет С-300. История показывает, что эту систему вооружений Кремль использует главным образом в качестве козыря для торга с Западом.
