Я поляк и русофил. Еще я украинофил, и мне бы хотелось, чтобы эти определения не вступали друг с другом в противоречие. Но с этим становится все сложнее. Раньше можно было говорить, что мы не любим российскую власть, но испытываем симпатию к простым россиянам или любим русскую культуру. К сожалению, резкий рост поддержки Владимира Путина, начавшийся после аннексии Крыма, и восхищение россиян Сталиным не оставляют иллюзий: российское общество (за редким исключением) не отличается от кремлевских правителей.
Многие прекрасные российские творцы, впрочем, как это бывало и в предыдущие эпохи, заявляют о своем преклонении перед властью. Путин дал россиянам стабильность и вернул ощущение великодержавности, так что сегодня настоящая Россия занимает ту же позицию, что и он.
Потепление, охлаждение
В 2010 году я был одним из инициаторов обращения к россиянам с благодарностью за жесты солидарности после смоленской катастрофы. В тот момент казалось, что сближение с этим огромным народом возможно. СМИ внимательно следили за работой польско-российской Группы по сложным вопросам. По российскому телевидению показали фильм «Катынь» Анджея Вайды. Посыпались приглашения на конференции от разных российских учреждений. Что от этого осталось?
Уже тогда, преимущественно с правого фланга политической сцены, звучали протесты против «поворота к России» и предостережения перед излишней доверчивостью к Кремлю. Должны ли сторонники сближения с Россией отречься от своих прежних слов?
И да, и нет. Да, потому что российское общество оказалось неготовым к сближению, а Кремль ведет себя в отношении Польши агрессивно. Нет, потому что политика должна быть гибкой. Политика, в том числе историческая, не может сводиться к единственной позиции. Он должна заключаться в лавировании и использовании конъюнктуры. Тогда была конъюнктура для сторонников укрепления связей с Россией, и этой конъюнктурой следовало воспользоваться (впрочем, попытку предпринял даже Ярослав Качиньский (Jarosław Kaczyński), который обратился к россиянам). Увеличение экспорта или наплыв туристов из Калининградской области стоили этой игры. Сейчас конъюнктуры для дружбы нет, и следует вести иную политику.
Ежи Гедройц (Jerzy Giedroyc) говорил, что Польше нужна независимая Россия и независимая Украина, чтобы попеременно играть вместе с Украиной против России или с Россией против... Украины. Сейчас практически никто не спорит с тем, что играть следует против России: осуждать аннексию Крыма и поддержку сепаратистов, выступать за санкции, убеждать НАТО действовать активнее у нас и в странах Балтии. При этом даже когда у польско-российских отношений были хорошие перспективы, мы не отважились играть вместе с россиянами против Киева. Например, об УПА мы хотели разговаривать только с украинцами, хотя осудить «бандеровцев и фашистов» вместе с россиянами было бы легко. Уровень недоверия к России был у нас всегда так высок, что к совместной игре никто особенно не стремился.
Идиотизмы
Я понимаю опасения россиян старшего поколения. Даже в беседах со сторонниками «рациональной Польши» мне приходится иногда слышать (абсолютно всерьез), что, например, покупать квартиру на левом берегу Вислы рискованно, ведь русские могут туда быстро добраться. У меня таких опасений нет. Мое поколение до сих пор не видело опасной России. Наоборот, Россия выглядела смехотворно жалкой. Какой-то пьяный Ельцин, пытающийся дирижировать оркестром, тысячи «русаков» (неважно, что это были в основном белорусы и украинцы) на польских рынках, старающихся продать нам свое барахло, анекдоты о «новых русских»: из этого складывался наш образ соседа. В конце концов мы видели, как российская армия уходит из Польши, а не вторгается в нее. Мы не боялись России, а испытывали любопытство к ней и к ее культуре. Нам было интересно, как там живут люди, что они думают. Неслучайно в последние годы появилось столько публикаций 20-30-летних авторов на тему России и шире — Востока.
Сейчас официальная Россия выглядит столь же жалко: то мы становимся свидетелями конвульсий стареющего Путина, то читаем, как в военной части солдат накормили собачьим кормом. Да, Россия способна победить маленькую Грузию, обстреливать Украину, но в реальной конфронтации с НАТО шансов у нее нет. Время от времени приходят сообщения о новинках российской военной промышленности, но когда мы видим, как мало из них заказывает армия, медведь кажется не таким страшным. Мне кажется, у меня нет комплексов в отношении России. От этих комплексов следует избавиться нашим политикам и глашатаям общественного мнения. Но, к сожалению, это сложно. Комплексы выходят на поверхность при каждом удобном случае. Даже пробег российских мотоциклистов, незначительная вещь, относящаяся к сфере субкультуры, вызывает эмоции: по меньшей мере два еженедельника поместили байкерскую банду на обложки, тему освещали СМИ, свою позицию пришлось заявить даже министерству иностранных дел.
Можно ли назвать это серьезным? Ни в малейшей степени. Это полный идиотизм. Именного этого россияне и добивались. Гораздо эффективнее было бы просто обойти «Ночных волков» молчанием. Так происходит со многими вещами. Раз в какое-то время Кремль затрагивает в подконтрольных ему газетах тему, из-за которой в Польше начинают бурлить эмоции и начинаются раздоры.
Польская политика в отношении России не будет эффективной, если нами будут руководить эмоции.
Только не русофобия
Какое-то время назад мы попросили российскую журналистку из государственного издания написать для журнала Nowa EuropaWschodnia текст и рассказать в нем о своем видении современных польско-российских отношений. Эта журналистка известна своим интересом к Польше, здесь у нее много друзей. Она сказала, что должна получить разрешение. Через некоторое время она сообщила, что статьи не будет, потому что она не сможет написать в ней то, что ей бы хотелось.
Это демонстрирует, насколько мало в России пространство свободы. По пальцам одной руки можно пересчитать таких людей как Сергей Лукашевский из Центра Сахарова или сотрудники «Мемориала», которые готовы говорить то, что они хотят. Однако в российской общественной жизни роли они не играют.
А ведь когда-нибудь нам придется вести с россиянами диалог. Отсутствие навыков спокойного разговора сделает его очень сложным. В Кракове была возможность поговорить с послом России: Ягеллонский университет пригласил его, как многих других послов, прочесть лекцию. Поднялся шум, и университет отказался от приглашения. Жаль, ведь это могло дать возможность задать несколько неприятных вопросов.
Так что сегодня конъюнктуры для людей, симпатизирующих России, нет. Россия сама уничтожила эту конъюнктуру. Польская общественность радостно это приветствовала. Такие позиции, как представляют профессор Бронислав Логовский (Bronisław Łagowski) или Анджей Романовский (Andrzej Romanowski), выглядят на этом фоне одиноко. Речь не о том, чтобы соглашаться с ними, так как сделать это сложно. Первым движет украинофобия, а тексты второго вписываются в немецкое понятие Russlandversteher («понимающий Россию»). Однако такие голоса заставляют думать, поэтому в них следует вслушиваться, а не осыпать огульными обвинениями и не обвинять в том, что эти люди выступают «пятой колонной» Кремля.
Сегодня у тех, кто хочет российско-польского диалога, мало возможности для действий. Они могут в лучшем случае объяснять и убеждать, что следует воздержаться от ненависти и презрения к другому народу. Это особенно важно, потому что в ближайшие месяцы русофобия может стать дешевым политическим товаром.
Конъюнктуры меняются, поэтому важно сохранить с россиянами хорошие контакты: они еще могут пригодиться. Я продолжаю верить, что российская журналистка сможет когда-нибудь опубликовать свой текст в Nowa Europa Wschodnia.
Анджей Бжезецкий — главный редактор журнала Nowa Europa Wschodnia, публицист издания Tygodnik Powszechny.
