Город на Дальнем Востоке, отстроенный японскими военнопленными

О японцах ни одного плохого слова

«Осталось еще несколько десятков тысяч человек, которые умерли в мучениях, как и мой отец. Моя миссия состоит в том, чтобы вернуть на родину как можно больше останков». Мы находимся под Комсомольском-на-Амуре. Хироси Айдзу (Hiroshi Aizu) молча копает землю в хвойном лесу. Вокруг летает туча мошкары.

Министерство здравоохранения, труда и благосостояния Японии проводит работы по сбору останков японских военнопленных, которые находились в заключении в СССР. Г-н Айдзу принимает участие в четвертый раз.

По информации из материалов российской стороны, ранее поблизости находился полевой госпиталь № 3762. В этом месте было похоронено 200 военнопленных.

Зимой земля становится каменной. Прошло много лет, останки сохранились плохо.

Земля площадью более 500 квадратных метров делится на небольшие участки. Если земля имеет неестественный цвет, участок аккуратно исследуют на предмет наличия останков. В этот раз за десять дней были обнаружены и отправлены в Японию останки 39 человек. Г-н Айдзу говорит так: «Когда я ухожу отсюда, я всегда думаю о тех, кого приходится оставить, и у меня выступают слезы».

Галина Потапова (76) принимает участие в раскопках с 1991 года. Однажды она была шокирована плачем японки. «Наконец-то я нашла своего отца. Мать умерла. Хорошо, что я приехала сюда». Эта японка напомнила ей ее саму, когда в 80-х годах она нашла могилу своего отца, погибшего на войне.

«Больше всего я радуюсь, когда мне люди говорят, что, когда они приехали на раскопки, для них наконец-то окончилась война. У этой проблемы нет гражданства», — говорит Потапова.

В период с 1945 по 1949 год в Комсомольске-на-Амуре в заключении находилось около 15 тысяч японцев. Ели они плохо, а работать приходилось много. Они построили около 432 строений: гостиницы, школы, жилые дома.

Интерьер гостиницы «Амур», расположенной в центре города, был полностью обновлен. Гостиница работает и сегодня. Тамара Бобрик (68), работавшая парикмахером и живущая в двухэтажном доме, построенном японцами, говорит так: «Родители говорили мне, что все дома на этой улице построены японцами. Дома уже старые, но они очень крепкие. Мы живем в них без ремонта».

По словам местного историка Марины Кузьминой, пожилые люди хорошо знают о том, насколько трудолюбивы японцы. Никто о них не отзывается плохо.

9 августа 1945 года советские войска в количестве одного миллиона 570 тысяч человек напали на Маньчжурию, Корею и Южные Курилы, в одностороннем порядке нарушив советско-японский пакт о нейтралитете. Практически все японские войска разоружились в соответствии с Потсдамской декларацией, подписанной 15 числа, однако их беды на этом не закончились.

Советские войска перевезли из Кореи и Манчжурии в Сибирь около 575 тысяч человек, которых заставляли вырубать леса и строить железные дороги. Около 55 тысяч человек умерли от голода, холода и жестокого обращения.

Тем не менее в России практически ничего не знают о сибирских заключенных. Там их просто называют «военнопленными». Эти поверхностные знания — результат того, что в результате войны и сталинских репрессий пострадало много самих россиян.

Когда Кузьмина получила доступ к материалам о жертвах сталинских репрессий, она впервые узнала о том, что среди «заключенных» были и японцы, которых приставляли к насильственному труду.

«Дальний Восток находится далеко, поэтому там мало кто хочет работать. Туда отправляли работать политических заключенных, ведь для развития территорий нужна рабочая сила. Возможно, советское правительство интернировало японцев для того, чтобы они так же, как и заключенные, работали за бесплатно».

Правительство России до сих пор не раскрыло информацию о более чем 15 тысячах интернированных японцев. Еще не найдены останки 33 тысяч человек. С каждым годом собирать останки становится все труднее.

Холодная земля и вера в возвращение

Кладбище с крестами и паровозы, перевозящие лес... Непривычный пейзаж.

«Меня обманули. Привезли куда-то, но это не Япония». Масатоси Маэда (93, Masatoshi Maeda), служивший в 62 отряде, узнал об окончании войны, когда находился на острове Парамушир. Он не знал, когда советские войска высадились на острове. В боях погибло несколько человек. Советский переводчик сказал ему, что война закончилась, поэтому Маэда сложил оружие.

Ему казалось это странным. Дело в том, что несколько недель подряд американские военные самолеты каждый день пролетали над островом. Некоторые катали девушек в красных шарфах.

Маэда поверил словам советского солдата, который сказал: «Токио, домой!», и сел на корабль. Однако его через Находку переправили в лагерь в Комсомольске. Там ему приказали рубить лес и прокладывать железнодорожные пути. Это был тяжелый физический труд, однако больше всего он боялся обморожений. Нос и уши белели, а если начиналась гангрена, приходилось их отрезать. Рабочие старались сигнализировать друг другу, если нос и уши белели. Массировали их друг другу.

Часы и другие личные вещи забрали советские солдаты. Советские женщины с удовольствием пользовались отобранным у японцев зубным порошком. Форма у советских солдат была в крайне плачевном состоянии. На консервах были надписи «USA». Тогда Маэда подумал о том, что СССР плохо обеспечен с материальной точки зрения.

Из еды давали только один кусок черного хлеба. Приходилось незаметно варить бурьян. Как-то раз один из рабочих принес лягушачьи яйца. Эти яйца отварили в котелках и ели с каменной солью. Товарищи Маэды ели с удовольствием, но сам Маэда отказался. На следующее утро все, кто съел яйца, умерли.

Иногда в лагерях проводилось медицинское обследование. В соответствии с состоянием здоровья присваивались категории: A, B, C. От этого зависел вид труда. Маэда прикусил десну и показал медсестре слюну с кровью. Через некоторое время его переслали в Корею.

Там Маэда грузил пароходы. Продукты, одежду, мебель... Было много японских вещей. Там было немного лучше холодной Сибири, однако каждый раз, когда он хотел передохнуть, советские солдаты били его плетью по спине. В городе корейцы бранили его на японском языке. «Эй, солдат! Японии больше нет!».

Из-за недоедания Маэда заболел куриной слепотой: ночью ничего не видел. Когда приставили к работе на реке, стал есть миног, здоровье немного поправилось.

В Японию Маэде удалось вернуться в начале лета 1948 года. Ему приказали сесть на пароход, который приплыл в Нагасаки. В службе поддержки репатриантов ему дали немного денег, на которые он купил сладкий картофель, которым тут же набил свой рот. До сих пор он помнит ту сладость и счастье.

Японские репатрианты, которых было около 575 тысяч человек, являются свидетельством очевидного нарушения девятой статьи Потсдамской декларации. Этот проект был тщательно спланировал Иосифом Сталиным.

Все дело в Ялтинской конференции в феврале 1945 года, в ходе которой главы США, Великобритании и СССР определили расклад для послевоенного мира. На этой встрече Сталин пообещал президенту Франклину Рузвельту (Franklin Roosevelt) принять участие в антияпонской войне, взамен потребовав обеспечить интересы СССР в Маньчжурии и на Курильских островах. Также произошло еще одно важное событие: министры иностранных дел трех стран подписали Ялтинское соглашение.

Было принято решение о возмещении ущерба, который Германия нанесла союзным странам. Ущерб смотрели по трем направлениям: 1) народное достояние (машинное оборудование и суда), 2) повседневные продукты, 3) рабочая сила.

Проблема заключалась в рабочей силе. США и Великобритания не предполагали, что после войны СССР воспользуется этим соглашением и станет эксплуатировать рабочую силу. Тем не менее СССР воспринял договор как согласие со стороны США и Великобритании.

Впоследствии Уинстон Черчилль (Winston Churchill) обратил внимание на то, насколько Сталин был негуманным человеком, и это привело его в оторопь. Когда во время Потсдамской конференции в июле Черчилль пожаловался на то, что Великобритании не хватает рабочих на рудниках, Сталин сказал, не моргнув глазом: «Надо использовать немецких заключенных. Я именно так и делаю».

Для Сталина заключенные, то есть рабочая сила, были военными трофеями. Суть антияпонской войны заключалась не только в расширении территорий, но и в приобретении рабочей силы.

После войны СССР интернировал около четырех миллионов иностранцев. Больше всего среди них было немцев — 2,4 миллиона человек. На втором месте японцы, на третьем — венгры, которых набралось 500 тысяч человек.

Масатоси Акимото (96, Masatoshi Akimoto), служивший в 78 мотострелковой части в столице Маньчжоу-го Синьцзине (ныне Чанчунь — прим. ред.), был отправлен в лагерь в Енисейске для добычи угля.

Ему приходилось работать в 40-градусные морозы. Дорога пешком в один конец занимала около часа. Добыча угля и прокладка железных дорог шла по системе сутки через трое. Перед работами Акимото обычно подбадривал товарищей, призывая всех вернуться с шахты, однако люди умирали каждый день. Кормили одним куском черного хлеба. Дикие собаки, крысы, змеи... Ели все съедобное.

Когда однажды температура упала ниже 50 градусов, японец укрылся в доме культуры, где было пианино. Акимото, который учился играть на фортепиано в школе, начал исполнять мелодию «Родина». Его товарищи запели хором, однако их пение постепенно перешло в рыдания. Ключевой фразой было «продержаться до дома».

Сигэхару Ясуда (94, Shigeharu Yasuda), служивший в 135 части, отправили в сибирский лагерь, который находился посреди тайги.

Лагерь со всех сторон был обнесен проволочным заграждением. По краям — наблюдательные вышки. В казармах из бревенчатого сруба стояли трехэтажные нары. Бараки отапливались при помощи железных печей. Электричества не было. Чтобы было светло, заключенные палили смолу.

На завтрак и ужин кормили кашей из сорго или пшена. Днем давали кусок черного хлеба. Изо дня в день голодные люди рубили лес. Вдвоем валили деревья диаметром в 30 — 40 сантиметров. Обрубали ветки и пилили бревнами по метру. Затем относили их в хранилище. Ежедневная норма — шесть кубометров. Трудились даже при температуре минус 30 градусов. Если кто-то умирал ночью, раздавался неприятный звук. Это клопы покидали остывшее тело и перемещались на другую кровать. Мерзлую землю копать непросто. Трупы складывали во дворе, словно бревна.

11 мая 1948 года пароход с Ясудой и другими заключенными на борту покинул порт Находка. 14 числа на рассвете показался маяк. «Япония!», — повсюду стали раздаваться радостные возгласы.

Когда рассвело, стали видны зеленые горы, простирающиеся у Киото. Огромный контраст с черными хвойными сибирскими лесами. «Я и позабыл, насколько красивы наши горы». Красивый пейзаж поразил всех до слез.