Национальные и расовые стереотипы преодолеть зачастую нелегко, но в случае с Японией, как считает доктор Крис Хардинг из Эдинбургского университета, люди на Западе особенно склонны цепляться за устаревшие мифы.
Впервые приехав в Японию 10 лет назад, я не мог дождаться момента, когда же, наконец, я выберусь из выкрашенного унылой бежевой краской зала прибытия аэропорта Нарита и окажусь в настоящей Японии.
Вот-вот, казалось мне, я буду бродить по зеленым рисовым полям и лесам и любоваться паром, поднимающимся из горячих источников. С чашкой зеленого чая в руках я буду предаваться медитации в старинном буддистском храме, утопающем в благоухающих кедровых деревьях. А наступлением темноты скоростной поезд мгновенно домчит меня в центр Токио, в футуристический город, будто сошедший с экрана «Бегущего по лезвию бритвы», где я погружусь в пучину безумных развлечений.
От всех этих грез не осталось ни следа уже через три часа поездки из аэропорта в Токио по забитым машинами безликим автострадам в автобусе, единственным видом из которого была бетонная обочина дороги и изредка мелькающие унылые и такие же безликие многоэтажные новостройки.
Вместе со встретившим меня знакомым японцем я пью приторно сладкий молочный напиток, который здесь почему-то называют «холодный кофе». Мы выясняем, что, хотя семья его формально считается буддистской, что это означает, он понятия не имеет, а древние храмы для него ассоциируются только со школьными экскурсиями и покойниками.
Мы умолкаем, и я подумываю, не потребовать ли у японского туристического бюро обратно свои деньги. Мне всучили не ту Японию!
Потом я понимаю, что они всего лишь делают свою работу, превращая в доллары имеющийся у них подручный материал — один доверчивый и наивный молодой человек и полтора столетия западных мифов о Японии.
Вот несколько лучших — или худших, если вам угодно, — из таких мифов:
1. Япония — странная и неведомая для нас страна
«Внезапно ты оказываешься в мире, где все меньше и изысканнее, чем у нас. Это мир маленьких и куда более добрых существ, все они улыбаются тебе, будто желают тебе бесконечного добра; это мир, где движения медленны и грациозны, а голоса приглушены... это не что иное, как осуществленный наяву миф древнего английского фольклора, реализация старинной мечты о Стране Эльфов».
Так 125 лет назад писал американский писатель Лафкадио Херн. За прошедший с тех пор век в Японии побывало и работало там бесчисленное количество людей с Запада. Японская культура легко доступна нам через книги и кинофильмы. Но, несмотря на все это, лейтмотивом опубликованных в 80-е годы блестящих путевых заметок о Японии английского писателя Клайва Джеймса было то же слегка комичное изумление всем, что он видел.
Проголодавшись в скоростном поезде, он покупает себе еду, считая, что приобретает сэндвич с ветчиной (обращая при этом внимание, что он почему-то похож на пару колготок). Выясняется, однако, что достался ему сушеный кальмар с необоримо мощным запахом — «высушенный и выглаженный», как пишет Джеймс. В отвращении он запихивает приобретенное в кармашек сиденья перед собой и отправляется за следующим приключением — на сей раз с телефоном на борту поезда.
И Клайв Джеймс совсем не одинок. Вслед за ним в Японии побывал (актер и телеведущий, один из участников знаменитой группы «Монти Пайтон») Майкл Пейлин. Так же, как и Джеймс, он наблюдал за Японией как бы издалека, не давая себе труда вступить с ней в прямой контакт.
Быть может, мне не стоит ворчать. В конце концов, телепрограммы Пейлина — всего лишь незамысловатое развлечение. Но если большая часть телепутешествий все же пытается дать какую-то картину места, где оказываются их создатели, и хотят помочь зрителю составить себе об этом месте подлинное представление, с Японией они как будто сразу решают для себя: «Нет, это невозможно! Постичь и понять эту страну мы не можем!»
Но почему же? Быть может, потому, что в нашем мире, где подлинная новизна и необычность стали драгоценной редкостью, мы стремимся отыскать их в других местах. Журналист Financial Times Дэвид Пиллинг приводит высказывание своей знакомой о том, что Япония — самое странное место, где ей приходилось когда бы то ни было бывать, место с хорошо работающей сантехникой.
В то же время Япония — зеркало, позволяющее нам получше рассмотреть самих себя. Говоря «Япония — это...», мы как бы задаемся вопросом: «А мы что же?..» Японцы грациозные, добрые и мягкие. Означает ли это, что мы грубы и бессердечны? Японцы одержимы подавляющим индивидуальность коллективизмом, а насколько свободны мы?
2. Японцы несут в себе опасность
Зверства, творимые японской военщиной в годы Второй мировой войны, создали этой нации репутацию людей жестоких. Со временем это представление мутировало в ощущение японцев как нации непредсказуемой и опасной — за пресловутой мягкостью кроется на самом деле нечто зловещее.
Восходит это ощущение еще к середине XIX века, когда на глазах британских путешественников и дипломатов терпимость японцев по отношению к ним постепенно переросла в спорадические нападения на европейцев и их помощников среди самих японцев. Насилие стали ассоциировать с мировоззрением самураев, и ассоциация эта закрепилась.
Некоторые из этих представлений о самураях были на самом деле порождены самими японцами. Эти фантазии создавались для западного читателя, готового хорошо платить за экзотические басни о насилии и сексе.
Вторая мировая война еще больше извратила эту легенду: элементы рыцарства и высокой нравственности самураев были утеряны, а осталась лишь слепая преданность, невозможность капитуляции, безразличие к смерти — и к жизням других.
Результаты всего этого явственно ощутимы в нервических послевоенных рассуждениях (британского журналиста и телеведущего) Алана Уикера о природе карате.
3. Японские женщины покорны
Япония воспринимается как страна без феминизма. И японские, и западные комментаторы идеалом японской женщины видят гейшу — существо привлекательное и утонченное, подчиняющееся мужчине, но вместе с тем достаточно умное и образованное, чтобы составить ему компанию.
В 40-х годах американский антрополог Рут Бенедикт писала, что японские женщины получают достаточно образования, чтобы быть в состоянии правильно расставить на полке книги своего мужа после того, как они вытерли с них пыль. К 60-м годам, когда западные мужчины оказались в растерянности перед растущим движением за равноправие женщин, все это казалось им чрезвычайно привлекательным.
Японские женщины даже утвердились в глазах британцев, после того как в 1967 году актриса Ми Хама сыграла роль Кисси Судзуки, девушки Бонда в фильме «Живешь только дважды». Подробно ознакомившись с домашним укладом японский жизни — женщины стоят на ступеньку ниже мужчин, они вполне удовлетворены этим своим положением и только рады услужить, — Бонд дает такой жизни свое благословление: «Я, пожалуй, уйду здесь на покой...»
И если вам кажется, что ничто подобное в начале XXI века уже невозможно, вы просто недостаточно внимательно сле
дите за японской поп-культурой и за успехом сверхпопулярной японской группы AKB-48.
Это 48 девушек (в оригинальном составе, с тех пор численность группы увеличилась), которым запрещено вступать в отношения с мужчинами, и которые обязаны только улыбаться и танцевать в бикини, псевдовоенной форме или в чем угодно еще, в чем платящая за созерцание их публика из социально неадекватных молодых и не очень мужчин захочет их увидеть.
Подводя итог, можно сказать, что эти мифы о Японии слишком дороги слишком большому количество людей — оплакивающим патриархат мужчинам западного мира, западным феминисткам, с готовностью бросающимся на помощь своим угнетаемым сестрам с Востока, корпоративной Японии, охотящейся за дурно пахнущим мужским долларом (или иеной) — чтобы они так легко и быстро рассеялись. Все это — блестящий пример того, как самые различные интересы сливаются воедино, порождая на удивление живучие стереотипы.
