Хотя Америка всячески превозносит свое партнерство с Россией в деле контртерроризма, свидетельства указывают на то, что ФСБ напрямую поставляет дагестанцев в ряды ИГИЛ.
Для многих критиков нынешнего российского правительства догматом веры стало то, что хотя Владимир Путин и неприятный человек, но он по-прежнему является необходимым партнером в очень важной области американской внешней политики, какой стало сотрудничество в войне с исламским терроризмом.
Если нужны доказательства того, насколько ценным такое сотрудничество является для американских политиков, можно указать на весьма примечательное отсутствие имени директора российской контрразведки ФСБ (Федеральная служба безопасности) Александра Бортникова в санкционном списке официальных лиц, составленном министерством финансов. Эти санкции введены против чиновников, причастных к вторжению в Крым и к его оккупации, а также к непризнанной тайной войне, которую Москва по сей день ведет на востоке Украины. Эта война серьезно истощила ресурсы ФСБ, а некоторые «бывшие» сотрудники этой спецслужбы оказались непосредственно на поле боя. Бортникова не только не включили в список — в феврале Белый дом пригласил его на трехдневную конференцию по «противодействию насильственному экстремизму», которую проводил президент Обама. Бортникова пригласили, а директора ФБР Джеймса Коми (James Comey) нет.
Эта конференция состоялась главным образом по причине той международной угрозы, которую представляет ИГИЛ, и коалиционной войны против этой группировки, идущей в Сирии и Ираке, не говоря уже о национальной принадлежности чеченцев братьев Царнаевых, устроивших взрывы на Бостонском марафоне в 2013 году. Присутствие Бортникова стало результатом общего признания США и Россией того факта, что борьба с джихадизмом это общая задача, превратившаяся в проблему на фоне напряженного противостояния двух стран из-за судеб Европы и много чего еще.
Но недавно одно из немногих независимых российских изданий «Новая газета» провела расследование, которое внесло серьезные осложнения в весьма удобную сказку о контртеррористическом сотрудничестве. Проведя обширную репортерскую работу в одном из сел Северного Кавказа, репортер Елена Милашина пришла к выводу, что «российские спецслужбы контролируют» наплыв джихадистов в Сирию, где они в последнее время присоединяются не только к ИГИЛ, но и к другим радикальным группировкам исламистов. Иными словами, представителей российских спецслужб следует включить в списки террористов, которых правительство страны считает коллективной угрозой безопасности и долговечности своего союзника-диктатора с Ближнего Востока Башара аль-Асада.
Это выглядит парадоксально — помогать врагу твоего друга, но логика здесь довольно простая. Пусть лучше террористы едут за границу и воюют в Сирии, чем устраивают взрывы в России. Проникновение в ряды террористов и обращение к ним за помощью в своих целях — это давняя и хорошо проверенная практика из анналов чекистского ремесла.
Милашина проводит свое исследование на примере села Новосаситли Хасавюртовского района. С 2011 года в Сирию из этого села уехал почти один процент его населения: 22 человека из 2 500 жителей. Пятеро погибли там, а еще пятеро вернулись домой. Но без помощи со стороны они не могли покинуть Россию, которая хорошо известна своими строгими правилами въезда и выезда. ФСБ создала «зеленый коридор», позволяющий этим людям сначала уехать в Турцию, а уже оттуда перебраться в Сирию (россияне, включая жителей Северного Кавказа, могут сесть на любой из многочисленных рейсов, ежедневно летающих в Стамбул, и для поездки в Турцию им не нужна виза.)
«Я знаю человека, который 15 лет на войне, — рассказывает Милашиной глава села Новосаситли Ахъяд Абдуллаев. — Воевал в Чечне, в Афганистане, в Ираке, сейчас в Сирии. Он, наверное, уже мирно жить не может. Такие если уходят на войну — не жалко. У нас в селе есть человек, переговорщик, он вместе с ФСБ несколько лидеров из подполья вывел и переправил на джихад за границу. У нас подполье ослабло, нам хорошо. Они хотят воевать — пусть воюют, но только не здесь».
Затем Милашина беседует с «переговорщиком», которого упомянул Абдуллаев. Он рассказывает ей о своей посреднической роли в контактах между местными боевиками и ФСБ, которая организует их отъезд на Ближний Восток. Так, в 2012 году он организовал отъезд в Турцию «амира Северного сектора, очень опасного человека», который, по мнению ФСБ, стоял за несколькими террористическими актами. Ему пообещали содействие в том случае, если он откажется от джихада в Дагестане. ФСБ выдала амиру паспорт и помогла с билетами. Согласно уговору, он должен был иметь дело исключительно с ФСБ, не ставя в известность своих единомышленников о том, кто является его истинным спонсором. Того амира убили в Сирии, но «переговорщик» рассказывает журналистке, что впоследствии он привел в ФСБ еще пятерых боевиков, которые договорились со спецслужбой по тому же принципу — услуга за услугу. «Это был 2012-й. Как раз перед тем, как открылось „сирийское“ направление. Точнее, его открыли [люди из ФСБ]», — говорит он.
Пока тактика поощрения хиджры, или эмиграции джихадистов, похоже, помогает российским властям замирять длящееся десятилетиями повстанческое движение на Северном Кавказе. По оценке Ахмета Ярлья (так в тексте, речь, видимо, идет о старшем научном сотруднике Ахмете Ярлыкапове — прим. перев.), работающего в Центре проблем Кавказа и региональной безопасности при Московском государственном институте международных отношений, в ряды ИГИЛ на Ближнем Востоке вступило от двух до трех тысяч исламских боевиков. Судя по всему, это отличный результат для тех руководителей, которые обязаны бороться с терроризмом — ведь теперь они могут поставить себе в заслугу то, что размах террористического насилия в регионе сократился вдвое после начала кризиса в Сирии.
Директор российской программы и старший научный сотрудник организации Human Rights Watch Таня Локшина рассказала The Daily Beast, что она не может ни подтвердить, ни опровергнуть изложенные в «Новой газете» утверждения, однако «совершенно очевидно, что российские правоохранительные органы и спецслужбы гордятся тем обстоятельством, что количество потерь в ходе вооруженных столкновений между боевиками и силами безопасности столь существенно сократилось — примерно на 50%. Руководители объясняют это успехами правительства в борьбе с партизанским движением, однако, как кажется, в действительности такое снижение объясняется тем, что все агрессивные и опытные боевики больше не воюют в Дагестане, а находятся в Сирии в рядах ИГИЛ».
Бывший член палаты представителей США и председатель специального комитета по разведке Майк Роджерс (Mike Rogers) рассказал The Daily Beast, что ФСБ может «закрывать глаза» на то, что джихадисты уезжают в Сирию. «На мой взгляд, единственная причина в том, что они могут ставить об этом в известность людей Асада, которые способны достать боевиков после их прибытия в Сирию, — заявил Роджерс. — Но мне кажется, выдавливание их из страны это бессмысленная затея, так как хорошо известно, что они пройдут боевую подготовку, а потом вернутся домой».
Однако бывший оперативный сотрудник ЦРУ, поддерживавший контакты с ФСБ в Таджикистане, рассказал The Daily Beast, что такая обеспокоенность вряд ли остановит конвейер по вывозу экстремистов из России, и что такая ситуация не является уникальной, ограничивающейся только путинским режимом. «Вполне можно представить себе, что ФСБ возьмет самых жестоких джихадистов и скажет им: „Хотите получить свой халифат? Тогда езжайте и стройте его в Ракке“. Саудовцы делали то же самое в 80-х годах с афганцами. Все это — проверенные и действенные методы. Мы можем делать то же самое. Но конечно, мы этого не делаем».
«Каким было самое важное политическое решение, принятое нами в целях разрушения Советского Союза?— спрашивает президент Джеймстаунского фонда (Jamestown Foundation) и специалист по Кавказу и Центральной Азии Глен Говард (Glen Howard). — Это то, что мы направили в Афганистан иностранных боевиков. Это великолепная форма расплаты. Создать трудную ситуацию в Сирии, засунуть нас в эту трясину, и при этом предлагать свою помощь и сотрудничество в искоренении терроризма».
Существует также проблема того, как российские власти, не убивая и не захватывая боевиков в плен, посредством систематической кампании преследований и запугивания принуждают их к бегству из страны. Подозреваемых включают в списки салафитов, за ними следят, их допрашивают, постоянно фотографируют и снимают отпечатки пальцев. Некоторым приходится сдавать образцы ДНК. «Все те, с кем я беседовала, — рассказала Локшина, — говорят, что когда их включили в списки подозреваемых, у них закончилась нормальная жизнь. Получается такая картина, будто правоохранительные органы и спецслужбы пытаются загнать их в лес». Локшина вспоминает, что один полицейский в Дагестане остановил 40-летнего мужчину и арестовал его, задав вопрос: «Слушай, как так получается, что ты еще не в лесу? Твой двоюродный брат уже с боевиками, все твои знакомые тоже с ними, а ты почему нет?»
По мнению Локшиной, если действительно существует циничный заговор ФСБ по выталкиванию джихадистов в ИГИЛ, то это происходит не на уровне государства, а на местном уровне. Это такой способ для работающих на Северном Кавказе рядовых агентов произвести впечатление на московское начальство с демонстрацией того, как улучшаются показатели безопасности. «Нечто подобное говорили мне неофициально сотрудники полиции: если в этом месяце ты зарегистрировал 10 человек, то в следующем тебе уже надо регистрировать 12. Все дело в цифрах».
С полицейскими согласен журналист Андрей Солдатов, специализирующийся на российских службах безопасности. «По мне, так это похоже на отчаянную попытку успокоить ситуацию в Дагестане, где ФСБ испробовала все, а теперь оказывает содействие радикальным исламистам, — заявил он. — Это непохоже на хорошо продуманную кампанию по устранению проблем на Северном Кавказе за счет их экспорта в Сирию».
Тем не менее, проблемы эти по удобному стечению обстоятельств удаляются из России и вывозятся на Ближний Восток, заставляя многих аналитиков удивляться тому, как хорошо известные, круглосуточно находящиеся под наблюдением экстремисты умудряются ускользнуть от бдительного ока ФСБ.
Иоанна Паращук (Joanna Paraszczuk) — журналистка, работающая на «Радио Свободная Европа / Радио Свобода» и пишущая о российском контингенте боевиков в рядах ИГИЛ. На ее взгляд, россиян в ИГИЛ не «тысячи», а «сотни», и свои заявления Паращук основывает на собранных документальных свидетельствах, включая видео и данные по использованию социальных сетей. «Многие — это молодые мальчишки, которых вербуют в России или в Дагестане, после чего они едут в Стамбул. Затем их переправляют на территорию ИГИЛ, обычно в Ракку. Они включены в списки подозреваемых? Как они получают паспорта, чтобы выехать из страны? Здесь есть нечто странное. В „халифате“ порой оказываются и некоторые радикальные проповедники из Дагестана».
Один из них это Надир Абу Халид, который находился в Дагестане под домашним арестом, но потом вдруг «всплыл» в Ираке вместе с другим боевиком по прозвищу Абу Джихад. Абу Джихад это близкий друг чеченского полевого командира Абу Умара аль-Шишани, который воюет в рядах ИГИЛ в Алеппо. «Сейчас возникает такая ситуация, когда все большее количество дагестанских проповедников формируют основную группу вербовщиков в Ираке», — сказала Паращук.
Несмотря на грозные разглагольствования Путина о жесткой борьбе с террором, такие перемещения боевиков вполне соответствуют его интересам. В июне на верность ИГИЛ присягнула ведущая радикальная сила в России Кавказский эмират, благодаря чему террористическая армия Абу Бакра аль-Багдади получила номинальный филиал в крупной евразийской стране. Это обстоятельство должно было привести Москву в ужас. Но не привело. «Россия рада этому, поскольку теперь она может обвинять ИГИЛ в существовании местного партизанского движения — „международной организации, созданной Западом“, не объясняя этот факт местными проблемами Кавказа», — заявила Паращук.
В июле чеченский руководитель «президент» Рамзан Кадыров на страницах своей любимой социальной сети Instagram заявил, что ИГИЛ это изобретение «западных разведслужб… Все знают, что Абу Бакр аль-Багдади также кормится из рук американского ЦРУ, а завербовал его генерал Дэвид Петреус, когда аль-Багдади в качестве военнопленного находился в Ираке в „Кэмп Букка“».
Глен Говард из Джеймстаунского фонда соглашается с тем, что Москва использует армию террора для выкармливания монстра антиамериканских заговоров в мусульманском мире. «Я был в Багдаде полтора года назад. В отеле „Аль-Рашид“ я наблюдал за тем, как всевозможные русские разгуливали с чиновниками из иракского правительства. Иракцы непрестанно рассказывали мне конспирологические теории о том, как Америка создала ИГИЛ. Кто-нибудь в Вашингтоне задавался вопросом о том, не русские ли помогают насаждать эти теории заговоров в Ираке?»
***
Бывший генерал КГБ Олег Калугин, который когда-то возглавлял в Москве контрразведку в Первом главном управлении, рассказал The Daily Beast, что история «Новой газеты» не только возможна, но и весьма вероятна. «Я уверен, что написанное имело место на самом деле», — сказал он. Калугин отметил, что у российской разведки многолетняя и постыдная история «продвижения наиболее экстремистских элементов и использования их возможностей для нанесения максимального ущерба местному населению».
Именно такой, надо сказать, была стратегия во время первой и второй чеченской войны, когда российская военная разведка (ГРУ) использовала полевых командиров и джихадистов типа Шамиля Басаева для того, чтобы опорочить светское и демократическое движение в Чечне. Басаев был для Кремля весьма полезным инструментом — по крайней мере, до тех пор, пока ФСБ (вероятно) не ликвидировала его в 2006 году. Дело в том, что он не был заинтересован в отделении от Российской Федерации, а хотел создать «эмират» на Кавказе. Он со своей кровавой бойней одновременно обеспечил две вещи: бросил тень на легитимную сепаратистскую борьбу и дал российскому аппарату национальной безопасности оправдание для применения тактики выжженной земли в борьбе с повстанческим движением, в результате чего Грозный сравняли с землей.
Бывший глава российского МВД и бывший заместитель премьер-министра при Борисе Ельцине Анатолий Куликов в 2002 году рассказал еженедельной газете «Аргументы и факты» о наличии у него «большого количества улик», говорящих о том, что самый влиятельный российский олигарх и ключевой политический советник ельцинской администрации Борис Березовский использовал Совет безопасности России для финансирования чеченских экстремистов, в том числе, Басаева. Значительную часть такого финансирования составляли выплаты за заложников, которых брали боевики Басаева, включая работавших на медийную империю Березовского журналистов. Многие обозреватели того периода отмечают, что в таких действиях присутствовал скрытый мотив — расколоть оппозицию и усилить экстремистские силы Чечни в ущерб умеренным силам.
Даже один из ближайших друзей и союзников Березовского Алекс Гольдфарб (Alex Goldfarb) признал, что к 1999 году цели у Москвы стали еще более подрывными и губительными: спровоцировать вторжение боевиков в Дагестан и тем самым дать зеленый свет непродолжительному, но популярному российскому вторжению на территорию Чечни вдоль реки Терек. А затем ввести чрезвычайное положение и отложить общенациональные выборы после мощного финансового краха.
В схемах российских спецслужб такой гамбит носит название провокации. Согласно определению бывшего аналитика АНБ Джона Шиндлера (John Schindler), это метод означает, что «ты тайно начинаешь управлять своими врагами, подстрекая их к таким действиям, которые дискредитируют их и помогают тебе». Царская охранка использовала эту тактику против большевиков и других революционных социалистических фракций. Спецслужбы Ленина и Сталина использовали ее против Запада. А Путин очень эффективно использует ее на Украине.
Позднее Березовский получил убежище в Лондоне и стал одним из самых яростных и заметных критиков Путина, чей приход к власти он же и организовал. Еще до отъезда из России он использовал свой телеканал ОРТ для того, чтобы передавать в эфир честные репортажи об ужасах второй чеченской войны. Путин в ответ отнял ОРТ у олигарха и превратил его в государственный телеканал. Затем Березовский из своего лондонского изгнания осуждал Путина за сотрудничество с чеченскими экстремистами — и новый хозяин Кремля в ответ сказал то же самое о Березовском.
Какова бы ни была правда, невозможно отрицать то, что Чечней сегодня жестоко и кроваво управляет бывший боевик Кадыров, превзошедший почти всех постсоветских диктаторов, поскольку лично пытает своих жертв. У Кадырова есть собственная разведслужба и собственные военизированные формирования, так называемые батальоны кадыровцев. Бойцов из этих формирований чеченский правитель отправляет в Донбасс, где те воюют на стороне антикиевского (и пророссийского) повстанческого движения. Также существуют широко распространенные подозрения относительно того, что его режим следит за исламскими экстремистами и сотрудничает с ними. Некоторых дюжих кадыровских приспешников, обвиняемых в убийствах и изнасилованиях в Москве, подвергают аресту — чтобы потом отпустить на свободу по приказу верхушки ФСБ, что вызывает острое недовольство у подчиненных им следователей.
«Кадыров получает деньги из двух источников: из Кремля и из арабских стран, — сказал пишущий о российских спецслужбах историк Юрий Фельштинский. — Чеченская Республика по существу является исламистской республикой. То, что мы имеем там, мы видели в Афганистане: все началось с борьбы против российской оккупации, а закончилось приходом к власти экстремистов». По мнению Фельштинского, проблема заключается в том, что сейчас практически невозможно сказать, насколько масштабными являются нечистые дела между джихадистами и спецслужбами. Может, все начинается и заканчивается на Кадырове, который полуавтономно правит своим удельным княжеством, а может, нити тянутся прямо в Москву?
По мнению Солдатова, ФСБ полагается на Кадырова, который предоставляет информацию о местонахождении и действиях кавказских джихадистов, дающую основания для их судебного преследования — в том числе, о тех, кто сбежал в Сирию. «Все мои знакомые из ФСБ и МВД говорят о том, что внедриться в группировки боевиков чрезвычайно трудно. В середине 2000-х годов в Чечне были созданы крупные тюрьмы для обработки максимально возможного количества чеченцев, для их вербовки в заключении и последующего освобождения — уже в качестве осведомителей. У нас было всего несколько реальных примеров успешного внедрения». Басаева ликвидировали при помощи агентов, завербованных ФСБ, сказал Солдатов.
К 2005 году, после нападения на здания органов государственной безопасности в столице Кабардино-Балкарии Нальчике, что на юге России, ФСБ начала обрабатывать диаспоры в целях установления контактов с исламистами за рубежом. «Они вышли на диаспору черкесов и с ее помощью пытались установить контакт с Заркави, — рассказал Солдатов, имея в виду основателя „Аль-Каиды в Ираке“, которая стала первой инкарнацией ИГИЛ. — Для начала им надо было составить список тех, кто изучал ислам за границей. Но у ФСБ не было такого списка. Поэтому роль Кадырова усилилась; он сумел использовать свои связи в Чечне и в диаспоре, став незаменимым человеком для Москвы».
Но у других аналитиков есть серьезные сомнения в том, что центральное российское правительство не знает о грязных связях между региональными властями и самыми радикальными противниками государства. «У российского правительства несколько целей, они накладываются друг на друга, и порой очень трудно сказать, какая цель преследуется в тот или иной конкретный момент, — заявил The Daily Beast эксперт по российским национальным меньшинствам Пол Гобл (Paul Goble), работавший советником госдепартамента и ЦРУ. — Во-первых, русские не идиоты. Они глубоко внедрились в группировки боевиков на Северном Кавказе. Москва этими группировками не управляет, но внедрение там мощное. Самый простой способ получения разведсведений — это отправить таких боевиков в Сирию под личиной борцов за свободу. Во-вторых, у Москвы заканчиваются деньги, чтобы откупаться от Северного Кавказа, и ей нужны новые способы для подавления тамошней оппозиции. Что ж, лучший способ для ее подавления это изгнание из страны. Пусть лучше эти люди воюют с коалицией под руководством США в Сирии и Ираке, чем с российскими властями в Дагестане и Ингушетии».
«Это как товарищ Тулаев Виктора Сержа», — сказал Гобл, имея в виду знаменитый роман «Дело Тулаева», в основу сюжета которого легло убийство руководителя из сталинской верхушки Сергея Кирова, вызвавшее настоящее цунами бешеных чисток, которое захлестнуло весь Советский Союз. «Москва дает общее предписание и получает всевозможных людей, которые придумывают способы для его реализации».
Дэвид Сэттер (David Satter) очень много пишет о двойной игре российских органов безопасности с терроризмом. Накануне прошлогодней зимней Олимпиады в Сочи он стал первым американским журналистом со времен холодной войны, которому запретили въезд в Россию. «Как только Чечня стала квази-независимым государством, тут же появились исламисты, которые потребовали, чтобы население подчинялось только законам Аллаха, но не государства, — сказал он. — Людям с Запада очень трудно понять это. Российские власти и особенно ФСБ не реагировали на теракты с тем ужасом, с каким на них реагировали люди на Западе. Они видят в них просто очередной прием, которым режим может воспользоваться для достижения своих целей. Такой прием можно использовать против иностранцев, и его можно использовать против собственного народа».
***
В своей книге Darkness at Dawn: The Rise of the Russian Criminal State (Тьма на рассвете: Становление российского криминального государства) Сэттер подробно пишет о взрывах многоквартирных домов в Москве, дагестанском Буйнакске и Волгодонске в Ростовской области в 1999 году, в результате которых в целом погибли 300 мирных жителей, а сотни людей получили ранения. Сегодня многочисленные авторитетные обозреватели, как российские, так и иностранные, считают, что эти действия спланировала ФСБ, чтобы обвинить во всем чеченских джихадистов, и под этим предлогом начать операцию возмездия с вторжением в Чечню, которая действительно началась спустя три недели. «Они также помогли мало кому известному отставному подполковнику тайной полиции, которого президент Ельцин месяцем ранее назначил исполнять обязанности премьер-министра, занять пост президента России», — говорит старший научный сотрудник Института Гувера (Hoover Institution) при Стэнфордском университете Джон Данлоп (John B. Dunlop), опубликовавший собственную монографию о таинственных подрывах жилых домов. «Спустя три с половиной месяца после взрывов в Москве, — написал Данлоп, — Путин в марте 2000 годы был избран президентом России».
До взрывов в жилых домах Путин был директором ФСБ, а в августе 1999 года его назначили премьер-министром. По времени это более или менее совпало с вторжением исламистских боевиков в западные районы Дагестана из соседней Чечни. Руководил вторжением Басаев. Многие считают, что данное нападение спланировал, а потом сорвал Кремль, осуществив провокацию в ее высшей форме. Спустя десять дней после второго взрыва жилого дома на Каширском шоссе в Москве Путин использовал выражение, которое запомнилось тем, что было позаимствовано из русского криминального жаргона, и которое возвело этого прежде незаметного ельцинского силовика на вершину власти и влияния в стране. «Мы будем преследовать террористов везде, — объявил он. — В аэропорту — в аэропорту. Значит, вы уж меня извините, в туалете поймаем, мы в сортире их замочим, в конце концов».
Самой серьезной на сегодня уликой, говорящей о том, что ведомство, всего несколькими неделями ранее подчинявшееся Путину, причастно к терактам, за которые он пообещал отомстить, является бомба, которая не взорвалась.
Вскоре после девяти вечера 22 сентября 1999 года жители многоквартирного дома в городе Рязани, что юго-восточнее Москвы, сообщили о трех подозрительных людях, вышедших из их подвала и уехавших в одном автомобиле. Люди вошли в подвал и обнаружили несколько больших мешков, в которых обычно хранят сахар. Мешки были обмотаны проводами с электрическим устройством. Приехала рязанская полиция. Руководитель местной саперной службы заявил, что мешки на самом деле являются «настоящей бомбой». Внутри них было обнаружено взрывчатое вещество гексоген, который очень трудно найти в России, поскольку он находится в ведении «силовых министерств» (например, полиции, спецслужб и армии). Точно такое же вещество было использовано при подрыве двух предыдущих жилых домов. Часовой механизм рязанской бомбы был установлен на половину шестого утра. Если бы она взорвалась, все 250 жителей этого дома могли погибнуть.
На следующий день, 23 сентября, телефонный оператор проследил звонок в Москву из телефонной будки междугородных разговоров. По его словам, ответивший на звонок сказал звонившему: «Разделитесь, и каждый пусть выбирается самостоятельно». Оператор поставил в известность полицию, которая выяснила, что телефонный номер принадлежит ФСБ. «Спустя какое-то время, — написал Сэттер, — полиция при помощи населения арестовала двоих террористов. Но они предъявили удостоверения сотрудников ФСБ, и по приказу из Москвы их отпустили».
24 сентября преемник Путина на посту директора ФСБ Николай Патрушев заявил, что рязанская бомба была «пустышкой», и все это не более чем «учебная тренировка», имеющая целью проверить бдительность местного населения в выявлении террористов. А как насчет вещества, которое оказалось гексогеном? Это просто сахар, заявил Патрушев, противореча сообщениям рязанской полиции, а также Путину и министру внутренних дел Владимиру Рушайло, которые посчитали взрывчатое вещество вполне реальным.
Если это была просто учебная тренировка, то почему примерно 30 тысяч жителей города были вынуждены провести ночь на улице, хотя можно было без промедлений рассказать о том, что никакой угрозы нет, и смотреть здесь нечего? Тот сапер, который обезвредил взрывное устройство, рассказал спустя несколько месяцев репортеру «Новой газеты» Павлу Волошину, что детонатор был военный, явно установленный профессионалом.
Последующие попытки провести парламентское расследование заблокировала прокремлевская партия «Единство», под чьими знаменами Путин участвовал в президентской гонке и победил. В 2001 году эта партия была распущена. Как заметил в 2002 году журналист Максим Глинкин, размышляя о той ужасной волне зверств и жестокостей, с которой Путин начал свое политическое восхождение, «власти ведут себя подобно преступникам в романе Агаты Кристи, а Эркюль Пуаро едва не поймал их за руку».
Любому в России, кто пытался узнать правду об этих мрачных событиях, они не могли не показаться чем-то вроде сюжета из «Десяти негритят».
Среди тех, кто придерживался теории о причастности к взрывам ФСБ, были два бывших агента этой службы. Оба они пострадали, выступив со своими обвинениями. Один из них это Михаил Трепашкин — как и Путин, бывший подполковник, работавший в управлении защиты ФСБ, которое отвечает за безопасность сотрудников и членов их семей. В середине 90-х Трепашкин нашел доказательства того, что российские правоохранительные органы, в том числе, ФСБ, действовали в сговоре с чеченскими экстремистами и московским криминальным элементом. За эту работу его даже наградили медалью «За отвагу», но позднее задвинули в управлении на вторые роли, когда он поссорился со своим тогдашним начальником Николаем Патрушевым.
Трепашкин утверждал, что нашел автора московских взрывов, человека по имени Владимир Романович, который одновременно являлся агентом ФСБ и мафиозным боссом, что после распада Советского Союза вряд ли можно назвать парадоксом. В 2003 году Трепашкина арестовали, обвинив в незаконном хранении оружия. Сам он настаивает, что оружие ему подбросили в автомашину. Трепашкина приговорили к четырем годам лишения свободы по второму обвинению в разглашении государственной тайны. Amnesty International считает, что дело против него носило крайне политизированный характер, и что в нем использовались сфабрикованные свидетельства и улики. В ноябре 2007 года Трепашкина выпустили на свободу в связи с тяжелым заболеванием, от которого его не лечили надлежащим образом (репортеры The Daily Beast пытались связаться с ним, чтобы получить комментарии по поводу этой истории, но безуспешно).
Вторым сотрудником ФСБ, обвинившим своего работодателя в государственном терроризме против российского народа, был Александр Литвиненко, работавший в ФСБ в подразделении по экономическим преступлениям и разоблачавший факты преступного сговора между правоохранительными органами и организованной преступностью. В 2000 году Литвиненко покинул Россию, став осведомителем и шпионом британских спецслужб. Он информировал страны ЕС о проникновении туда российских гангстеров (и агентов российских спецслужб). Вместе с Юрием Фельштинским он написал книгу «ФСБ взрывает Россию». В ней Литвиненко утверждает, что взрывы домов были операциями под чужим флагом, призванными создать повод для второй чеченской войны и укрепить предвыборную платформу никому не известного Владимира Путина в качестве ельцинского преемника. В 2006 году Литвиненко отравили в лондонском отеле дозой радиоактивного изотопа полоний-210, который был найден у него в чае. Как заявляет Скотленд-Ярд, это преступление, скорее всего, совершил бывший офицер Советской Армии Дмитрий Ковтун и бывший офицер ФСБ Андрей Луговой, ныне являющийся орденоносным депутатом Думы. Правительство Британии сделало вывод о том, что российское государство «вполне могло быть спонсором этого заговора», потому что очень хотело навсегда заткнуть Литвиненко рот.
В 2011 году, в 10-ю годовщину взрывов жилых домов, журналист Антон Орехъ назвал эти теракты «ключевым моментом в нашей современной истории». «Поскольку, если эти взрывы не были случайны в последовательности дальнейших событий, если, грубо говоря, это работа наших властей — то тогда все раз и навсегда встает на свои места. В таком случае нет и не может быть ни капли иллюзий по поводу тех, кто нами правит. В таком случае эти люди не просто мелкие или крупные мошенники и воры. Они относятся к самым страшным преступникам».
***
После взрывов на Бостонском марафоне руководители американских контртеррористических ведомств попытались выяснить, почему не было предпринято никаких действий по информации ФСБ о Тамерлане Царнаеве, старшем из двух террористов, осуществивших данный теракт. Эта информация сначала была направлена в ФБР, а затем в ЦРУ. В апреле 2014 года было опубликовано открытое краткое изложение секретной аналитической записки на 168 страницах о взрывах на марафоне, которую генеральные инспекторы составили для ЦРУ, министерства юстиции и министерства внутренней безопасности. В ней сообщалось о том, что в марте 2011 года ФСБ направила составленную на русском языке служебную записку на имя юридического атташе ФБР в Москве, в которой сообщала о Тамерлане Царнаеве и о его матери Зубейдат Царнаевой.
В несекретном кратком изложении говорится: «В соответствии с переводом на английский язык, которым пользуется ФБР, в записке утверждается, что оба они являются приверженцами радикального ислама, и что Тамерлан Царнаев готовится поехать в Россию, дабы вступить в ряды неназванного „подпольного бандформирования“, действующего в Дагестане и Чечне, и намеревается сменить свою фамилию на „Царни“. Российская спецслужба предоставила персональную информацию о Тамерлане Царнаеве и Зубейдат Царнаевой, включая номера их телефонов и адреса электронной почты, и обратилась к ФБР с просьбой о предоставлении ФСБ конкретной информации об этих людях, в том числе, о возможной поездке Царнаева в Россию».
В служебной записке ФСБ указаны две неверные даты рождения Тамерлана: 21 октября 1987 года и 21 октября 1988 года. Кроме того, из-за разницы в транслитерации с кириллицы на английский фамилии этих людей были указаны по-разному — Царнаев и Царнаева — и не так, как Тамерлан и Зубейдат произносили их в Америке (без «у» в фамилии Tsarnayev). Юридический атташе ФБР в Москве в ответном письме ФСБ подтвердил получение служебной записки и попросил спецслужбу «информировать бюро обо всех деталях, касающихся матери и сына, по мере их появления». В несекретном кратком изложении не говорится о том, передавались или нет ФБР какие-то дополнительные сведения. Там упоминается лишь то, что в сентябре 2011 года ФСБ послала почти такую же служебную записку в ЦРУ.
В своем анализе взрывов генеральные инспекторы сосредоточились на том, что совместная оперативная группа по борьбе с терроризмом в Бостоне, которую возглавляет ФБР, не спросила Тамерлана по поводу его планов поездки в Россию, когда допрашивала его и его родителей. Кроме того, они говорят о том, что данная группа не отреагировала на полученные ею предупреждения, когда Тамерлан в январе 2012 года полетел из Нью-Йорка в Москву — через год после того, как его включили в список подозреваемых в терроризме. Этот человек вернулся в Нью-Йорк из Москвы спустя шесть месяцев в июле 2012 года. Тем не менее, в аналитической записке говорится, что все подвергшиеся проверке американские ведомства «должным образом следовали процедуре» с учетом информации, которой они обладали на то время.
Тем не менее, член палаты представителей от Массачусетса Билл Китинг (Bill Keating), входящий в состав комитета по внутренней безопасности, весьма язвительно заявил о той нерешительности, которую американские правоохранительные органы продемонстрировали после террористического нападения на марафоне. «Я получил больше информации из России, чем от нашего собственного ФБР», — сказал Китинг в августе 2013 года, выступая на Общественном радио Бостона.
Действительно ли ФСБ пыталась помочь США в наблюдении и задержании опасного джихадиста? «Что касается братьев Царнаевых, то ФСБ действительно сообщила нам о них один раз, но потом никакой информации уже не поступало, — сказал бывший председатель комитета палаты представителей по разведке Майк Роджерс (Mike Rogers). — Когда ФБР начало направлять запросы, они прекратили сотрудничество. Я подумал, что это весьма интересно, так как они явно знали об экстремизме Царнаевых».
Есть данные, указывающие на то, что у ФСБ было больше информации, чем она раскрыла в своих идентичных служебных записках, направленных двум американским ведомствам. Она вела перехват телефонных разговоров между Тамерланом и Зубейдат. В одном из них сын говорит о джихаде и том, чтобы поехать в Палестину. В другом мать разговаривает с человеком с Кавказа, находящимся под следствием ФСБ. Но как Тамерлану удалось беспрепятственно прилететь в московский аэропорт Шереметьево в январе 2012 года, а затем направиться в Дагестан, если ФСБ была осведомлена о его намерении вступить в ряды «подпольного бандформирования»?
Другой репортер «Новой газеты» Ирина Гордиенко выяснила, что Тамерлан на самом деле пытался стать членом кавказского подполья, и что сотрудники дагестанского Центра по борьбе с экстремизмом, который находится в подчинении российского МВД, взяли его под наблюдение, когда он привлек их внимание в апреле 2012 года на четвертом месяце пребывания в России. Царнаев общался с 18-летним Махмудом Мансуром Нидалем, которого подозревали в том, что он является вербовщиком джихадистов.
Гордиенко удалось узнать, что Тамерлан находился только в столице Дагестана Махачкале, где жил его отец, не считая краткой поездки в Чечню в марте 2012 года. Однако в мае российские спецслужбы ликвидировали Нидаля в ходе рейда в Махачкале, после чего Тамерлан покинул квартиру своего отца и остановился у родственников, проживающих в том же городе.
В ходе журналистского расследования Гордиенко также выяснила, что в 2011 году ФСБ запрашивала у ФБР информацию о Тамерлане, так как его имя всплыло после задержания и допроса (возможно, под пытками) 21-летнего Уильяма Плотникова — канадца российского происхождения, который перешел в ислам и приехал в Дагестан. По имеющейся информации, Плотников связывался с Тамерланом через исламские социальные сети. В связи с отсутствием инкриминирующих улик Плотникова отпустили. Затем, в июле 2012 года он был убит в ходе другого рейда, на сей раз проведенного возле села Утамыш в Каякентском районе.
После гибели своего второго знакомого из числа джихадистов Тамерлан, очевидно, исчез из поля зрения российских правоохранительных органов. «У его отца побывала полиция, однако отец заявил, что все в порядке, что его сын вернулся в США, — написала Гордиенко. — Они не поверили отцу и предположили, что Царнаев ушел в лес. Их встревожило то обстоятельство, что Тамерлан не дождался паспорта, заявление на получение которого он написал и подал в конце июня 2012 года». ФСБ направила второй запрос, на сей раз в ЦРУ, пытаясь получить дополнительную информацию о старшем Царнаеве. Ответа на запрос они также не получили.
В 2013 году начальник дагестанской полиции опроверг информацию о том, что Тамерлан был завербован в «бандитское подполье», и что у него были какие-то контакты с его членами. Вместе с тем, этот же самый начальник полиции также утверждал (причем неверно), что Тамерлан находился в Махачкале всего несколько дней, и обосновывал свои утверждения показаниями отца Царнаева. Итак, если исходить из того, что сведения Гордиенко верны, возникает вопрос: как Тамерлан сумел добраться из Махачкалы до Москвы, а затем сесть на самолет до Нью-Йорка, если он находился в розыске, и его хотели допросить российские спецслужбы? И что сделала ФСБ, стремясь получить информацию от ЦРУ, чтобы предупредить американское разведывательное ведомство о том, что Тамерлан исчез из ее поля зрения в одной из самых горячих точек исламистского партизанского движения?
Террористы исчезают в Дагестане отнюдь не впервые. В 1996 году там был арестован сегодняшний лидер «Аль-Каиды» Айман аз-Завахири, который проводил рекогносцировку в Чечне, думая о том, нельзя ли сделать эту территорию надежным убежищем для «Египетского исламского джихада». Он возглавлял эту организацию до того, как занял место бен Ладена. Эта организация обрела общемировую известность из-за своей роли в убийстве египетского президента Анвара Садата в 1981 году. Завахири приехал по поддельному паспорту на имя суданского бизнесмена Абдуллы Имама Мухаммеда Амина, утверждая, что работает на азербайджанскую торговую компанию. С собой он привез 6 400 долларов в разной иностранной валюте, ноутбук и прочие устройства связи. Завахири приехал в сопровождении двоих членов «Египетского исламского джихада», которые также путешествовали по поддельными паспортам не под своими именами. Российская полиция схватила их уже через несколько часов после приезда в Дагестан. Их допросили, а затем отправили в тюрьму на окраину Махачкалы.
ФСБ послала ноутбук Завахири в Москву на анализ. Но даже в это время русские утверждали, что представления не имели о том, кем является этот человек, и что их ошеломили изъявления поддержки этим троим «бизнесменам» со стороны мусульман и исламистов. На суде Завахири заявил судье: «Мы хотели узнать цены на кожу, лекарства и прочие товары». (Позднее он напишет: «Всевышний ослепил их, и они не узнали, кто мы такие».)
В итоге трио джихадистов шесть месяцев провело в тюрьме, после чего Завахири вернули его компьютер. Неужели ФСБ, где наверняка имеются специалисты по арабскому языку, не просмотрела содержавшиеся там файлы? Может, «господин Амин» и компания и в цифровом мире заметали свои следы? С тех пор минуло двадцать с лишним лет, однако истина в этой странной истории о пребывании самых разыскиваемых в мире террористов в Махачкале так и не была установлена.
После выхода на свободу Завахири в течение 10 дней встречался с дагестанскими исламистами, а потом направил свои стопы в Афганистан. «Каждый офицер КГБ и ГРУ, служивший в Египте в конце 70-х и в 1980-х годах, прекрасно знал, кто такой Завахири, потому что этот человек был причастен к убийству Садата, — сказал Глен Говард. — Они видели его лицо на египетском телевидении, которое после ареста и суда над Завахири вживую показывало его сидящим в большой клетке. Поэтому после ареста Завахири в Дагестане в 1996 году, когда он полгода просидел в тамошней камере, все заявления Москвы о том, будто она не знала, кем является этот человек — ну, это полная ерунда».
Говард и Сэттер считают, что ФСБ может иметь о полугодичном пребывании Тамерлана Царнаева в Дагестане гораздо больше информации, чем она хочет передать американцам. Вместе с тем, оба они также отмечают, что Кремль при любой возможности использует бостонский теракт двумя весьма противоречивыми способами.
Во-первых, он преувеличивает важность сотрудничества в вопросах борьбы с терроризмом между двумя бывшими противниками по холодной войне, которые сегодня снова находятся в ссоре. Появление Бортникова на саммите Обамы по противодействию насильственному экстремизму стало крупным пропагандистским успехом для ФСБ, как и внезапное повышение статуса и веса этого человека в разведывательных кругах США после бостонского теракта. «Бортников уже три года всячески поддерживает свой раздутый международный имидж, — заявил Солдатов. — Для него это огромный успех, потому что американцы не включают его в свой санкционный список».
Во-вторых, протягивая Вашингтону руку дружбы, силовики при всяком удобном случае порочат репутацию и клевещут на своих коллег из ЦРУ, заявляя, что те допустили теракты на американской земле. При этом они выдвигают самые разные теории о радикализации Тамерлана. И здесь нападкам в рамках истеричной пропагандистской кампании подвергся даже фонд Говарда.
В апреле 2013 года, когда минуло два месяца с момента бостонского теракта, российская государственная газета «Известия» опубликовала статью, в которой утверждала, что проживая в Дагестане, Тамерлан посещал «мероприятия и семинары», организуемые совместно грузинской неправительственной организацией «Кавказский фонд» и Джеймстаунским фондом. «„Известия“ получили некоторые документы из департамента контрразведки грузинского министерства внутренних дел, подтверждающие то, что грузинская организация „Кавказский фонд“ сотрудничает с американской некоммерческой организацией Джеймстаунский фонд (американский внешнеполитический идеолог Збигнев Бжезинский ранее входил в состав совета директоров этого фонда), — говорится в статье, — и вербует жителей Северного Кавказа на работу в интересах США в Грузии». Видимо, россиян на этих семинарах «вербовали и обучали террористической деятельности».
Джеймстаунский фонд опроверг эти утверждения, назвав их абсурдом. Грузинское МВД добавило, что полковник Григор Чантурия, на которого в основном ссылаются «Известия» в своем репортаже, это вымышленный персонаж. Но это не имеет значения. Англоязычная пропагандистская мельница Кремля RT безо всякой проверки и критического анализа подхватила эту историю вместе с истеричным вебсайтом InfoWars. com, который ведет Алекс Джонс (Alex Jones). Эти СМИ, еще не встречали ни единой конспирологической теории, которая пришлась бы им не по нраву.
***
В общем, контртеррористическое сотрудничество между Россией и США — это в большей степени убаюкивающая легенда того порядка, который сложился после холодной войны. Обе стороны для вида механически твердят о важности такого сотрудничества, хотя профессионалы из разведывательного сообщества, в чьи задачи входит взаимодействие с иностранными партнерами, не очень-то в него верят. Бывший контрразведчик из КГБ Калугин считает, что если вести речь о создании общего оплота борьбы с исламским терроризмом, то здесь «много разговоров, но мало дел». Бывший сотрудник ЦРУ, работавший с ФСБ в Таджикистане, вспоминает, что русские не делились с ним ничем ценным. «Они никогда не говорили о таджикской оппозиции и о тех типах из существовавших до „Аль-Каиды“ организаций, которые переходили границу. Они никогда не обсуждали политику Центральной Азии, причины терроризма. Они всегда ограничивались утверждениями общего характера».
Некоторые аналитики, с которыми консультировался автор этой статьи при ее подготовке, также отмечали, что даже если бы ФСБ захотела добросовестно сотрудничать с США, систематическая коррупция и некомпетентность в ее рядах, дисфункция, которая порождается авторитарным режимом, продвигающим преданных и близких людей в ущерб способным профессионалам, будут препятствовать любым попыткам наладить двустороннее взаимодействие. «Вы хотите совместно искоренить бородатых безумцев с их дурными замыслами. Ладно, но сначала России придется искоренить взяточничество, позволяющее им беспрепятственно попадать в страну и уезжать из нее, а также садиться в самолеты, чтобы затем взрывать их», — сказал один аналитик.
Есть и другая проблема с наступлением новой эпохи в транснациональном полицейском сотрудничестве. Несмотря на радостные и приятные разговоры, Америка и Россия просто не доверяют друг другу. «Сказать, что Россия наш партнер, было бы большим преувеличением, — заявил бывший конгрессмен и экс-председатель комитета палаты представителей по разведке Майк Роджерс. — Определенные отношения существуют, но ФСБ не нравится сотрудничать с ФБР, а ФБР с естественной подозрительностью относится к ФСБ. В основном это вызвано тем, что ФБР также деятельно выискивает русских шпионов в Америке. Они не наши друзья и не наши партнеры».
«На политическом уровне Белый дом будет и дальше говорить о том, как мы сотрудничаем в борьбе с терроризмом, однако это ничего не значит, — жалуется бывший оперативный сотрудник ЦРУ. — Поэтому стоит ли удивляться тому, что ФСБ сегодня посылает джихадистов в Сирию, чтобы те гибли от рук американцев, а не русских? Мы просто чертовски слабо информированы».
